Директива Ставки в адрес ЧФ, в которой последнему ставилась задача сорвать эвакуацию немцев из Крыма поступила лишь 11 апреля, т.е. только на третий день боев. Поскольку документ готовился в ГМШ ВМФ, он не противоречил тем кратким указаниям Н.Г. Кузнецова, на основе которых Ф.И. Октябрьский готовил свои первые приказы. Единственным принципиальным различием был 7-й пункт: «Крупным надводным кораблям тщательно готовиться к морским операциям, которые будут при изменении обстановки указаны Ставкой». Таким образом, если с ноября 1943 г. за использованием, а точнее неиспользованием крупных кораблей надзирало сначала командование Северо-Кавказского фронта, а затем ОПА. то теперь все переместилось в руки самой высшей инстанции. Зачем, непонятно, ведь с учетом количества вопросов, решаемых Ставкой, оперативность в принятии решения на проведение указанной «морской операции» наверняка снижалась? Ответ может быть только один: и Ставка и ГМШ стремились не допустить использования крупных кораблей, догадываясь, что энергичный Ф.И. Октябрьский захочет бросить их в бой, исход которого мог стать неприятной неожиданностью.
Очевидно, задержка с директивой Ставки была вызвана разработкой в ГМШ другого важного документа, а именно: проекта директивы Ставки ВГК «О порядке подчинения военно-морских флотов и флотилий Народному Комиссару Военно-Морского Флота и командующим фронтами и армиями», который был утвержден 1 апреля 1944 г. Одним из результатов данного документа стал вывод ЧФ из подчинения всех сухопутных начальников и запрет использования морских частей в интересах войск. При всей положительности данного решения, в конкретной обстановке, складывавшейся на тот момент для ЧФ, он принес только вред. Потеряв контроль над Скадовской авиагруппой, командование 4-го Украинского фронта поспешило перекрыть ей «бензиновый кран» и подачу боекомплекта.
Какими же силами располагал противник, чтобы осуществить и обеспечить эвакуацию?
Транспортный флот представлял собой пестрое собрание немецких, румынских и венгерских судов, в разное время построенных, захваченных, проведенных через Босфор или спущенных по Дунаю. Судов свыше 1000 т было всего двенадцать (см. таблицу №2; в ходе операции германский торговый флот увеличился за счет проводки через Босфор парохода «Йоханна» 1899 бр.т.), причем наиболее крупное из них – танкер «Фредерик» (7327 бр.т) – заканчивал ремонт боевых повреждений, а теплоходы «Тотила» и «Тея» (по 2773 бр.т.) поспешно вступили в строй уже в ходе операции. Еще шесть судов (в т.ч. три немецких типа «КТ» – «военный транспорт») относились к подгруппе от 500 до 1000 бр.т. Кроме того, к эвакуационным перевозкам мог-
ли привлекаться около 20 мелких дунайских теплоходов и буксиров, а также 10-15 лихтеров и моторных парусников. В последние дни, когда на карту оказались поставленными судьбы остатков 17-й армии, в бой в качестве транспортников «пошли» такие крупные корабли румынского флота, как вспомогательный крейсер «Дакия» (3418 бр.т.), минзаг «Романия» (3157 бр.т.), а также минзаг «Адмирал Мурджеску», относившийся к спецпостройке.
И все-таки этому числу судов было бы крайне трудно оправдать оказанное «доверие» если бы не наличие совершенно особого типа морского транспортного средства – быстроходной десантной баржи (БДБ). Хильгрубер определяет их наличное число на Черном море к тому времени в 64 единицы (входили в состав 1, 3, 5, 7-й десантных флотилий, а также 3-й флотилии артиллерийских барж), однако более детальное исследование, проведенное по справочнику Э. Грёнера. дает число 95, включая шесть артиллерийских барж и три. переданные в состав румынского флота. Несомненно, что часть из них находилась на ремонте или проходила сдаточные испытания, однако оставшееся число было весьма значительным.
Кроме своей численности, баржи имели перед обычными транспортными средствами ряд и других преимуществ. При скорости в 10,5 узлов они могли преодолевать расстояние между Севастополем и Констанцей за 20-24 часа, т.е. несколько быстрей, чем пароходы с их «парадным ходом» в 7-8 узлов. Штатное зенитное вооружение БДБ состояло из одной 37-мм и двух 20-мм пушек, однако, к началу 1944 г. нередко достигало 6-10 зенитных стволов различных калибров! Обладая меньшими размерами, чем транспорт баржа имела и большую устойчивость к повреждениям, которая определялась наличием 20-мм брони вокруг моторного отделения и рулевого поста.
Перечень транспортных сил противника был бы неполным без упоминания о плавсредствах Вермахта. В частности, сухопутные войска располагали 770-м саперно-десантным полком, имевшим на вооружении некоторое количество паромов Зибель, десантных катеров и штурмботов.
Силы обеспечения морских перевозок целиком находились в подчинении штаба 10-й дивизии охранения ВМС Германии. Румынская морская дивизия (командующий – контр-адмирал Хорья Мацеллариу) в состав этих сил официально не входила, однако начальником ее штаба являлся командир 10-й дивизии капитан 1 ранга Курт Вейхер. К прикрытию перевозок привлекались следующие соединения. Румынские: флотилия ЭМ («Реджеле Фердинанд», «Реджеле Мария», «Марашти», «Марасешти») и отряд канонерских лодок («Стихи», «Гикулеску», «Думитреску»); а также германские соединения: 3-я флотилия моторных тральщиков (17 «раумботов»), три флотилии охотников за ПЛ (1-я, состоявшая из шести кораблей типа «КТ» и трех больших вспомогательных охотников, а также двух флотилий (3-я и 23-я) малых кораблей типа «KFK», всего 30 единиц). К этому необходимо добавить некоторое количество катеров из флотилий охраны гаваней и спасения на воде. На период операции в подчинение командира 10-й дивизии перешла и 1-я флотилия торпедных катеров, имевшая в строю на тот момент 13 «шнелльботов».
Противник имел хотя н небольшие, но вполне боеспособные ВВС, основу которых составляли FW190F из состава U/SG2 , Bf109G-6 из II/JG52 , Bfl110G-2 из 5/NJG200, а также гидропланы BV138 и Do24, базировавшиеся на Констанцу(вверху), нельзя было сбрасывать со счета и Bf109G-3 ВВС Румынии (внизу)
С точки зрения самих немцев, этих сил было крайне недостаточно. Число кораблей охранения на один транспорт в конвое редко превышало трех, а как правило находилось в пределах 1-2. Противнику почти полностью пришлось отказаться от сопровождения конвоев, состоявших из БДБ и создания независимых групп охотников за ПЛ. Все это создавало выгодные условия для действия ВВС и ПЛ Черноморского флота и предопределило сравнительно небольшие потери от зенитной артиллерии и ПЛО противника.
Недостаточные возможности корабельных сил охранения союзники по «оси» пытались компенсировать усилением собственных ВВС, хотя последние также имели исключительно оборонительную направленность. ПВО конвоев на среднем участке маршрута ложилось на двухмоторные Bf 110G из состава так называемой «береговой эскадрильи Крым» и дислоцировавшихся в районе Констанцы ночные истребители того же типа из состава NJG200. Для их усиления неоднократно использовались истребители FW190A/F из состава II/SG2, летавшие с крымских аэродромов. На расстоянии 80-100 миль от Севастополя эскорт усиливался одномоторными Bfl09G из состава II/JG52, к которым с конца апреля присоединилась переброшенная из Румынии III/JG 52. Такая «многослойная» система прикрытия позволяла иметь одновременно 2-4 истребителя над конвоем в центральной части маршрута и 4-8 в районе Севастополя.
Сравнительно многочисленной была противолодочная и патрульная авиация противника. На Севастополь до конца апреля базировались две эскадрильи 125-й немецкой морской разведывательной группы (1-я имела летающие лодки BV138, а 2- я – гидросамолеты Аг196, ). Здесь же находились румынские 20-я (IAR-39) и 49-я (IAR-80C) разведывательные эскадрильи.
