Если предположить, что Мэрривен задолжал Селиму, то долги его были, наверное, очень велики. Однако этому трудно поверить. На текущем счету в банке несколько тысяч фунтов, а насколько велико состояние, можно будет судить после доклада ревизоров. Да и не было найдено никаких писем, свидетельствующих о долге.

Лишь один факт был выяснен: Мэрривен делал ночные визиты. Но если он ходил в Беверли-Грин, зачем такие тяжелые сапоги? Ведь они производили бы шум по утрамбованной дороге. Резиновые туфли больше бы подошли. Так размышлял Энди по дороге к дому Мэрривена.

Два дня дом был осажден репортерами. Приехали многие любопытные, которые делали снимки и записи. Теперь, когда Энди подошел, никого не было. До сих пор Энди исследовал только кабинет. Сейчас он решил обследовать весь дом, в особенности — спальню. Она находилась на первом этаже, была большой, просторной и обставленной соответствующей мебелью. Одна дверь вела в гардеробную, другая — в ванную. Мэрривен любил комфорт. Ванная была роскошной. В спальне стояла большая кровать, ночной стол и большой шкаф. Пот был устлан великолепным ковром. Кроме того, виден был маленький комод с зеркалом, маленький столик, удобное кресло и два стула.

Энди обратил внимание на кровать. Он снял верхние головные части, сделанные из массивного дерева. — Ножки были красивой резьбы. Два герба, украшенные геральдической розой, возвышались над кроватью. Энди все тщательно осмотрел, но ничего не обнаружил. Ничто не говорило об отношении Мэрривена к Селиму. Эбрэгем Селим неуловим.

Полицейских чиновников смутило, что не осталось никаких торговых книг, из которых можно было узнать сумму займов. Все финансовые операции Селим проводил так, что ему и скрывать следов не надо было. Он их просто не оставлял. Неизвестно, откуда он явился и неизвестно, куда исчез.

Скотти редко выходил днем. Он лишь показывался в обеденное время. Выходил через боковую дверь и шел в общинный дом, чтобы побеседовать с Энди, Однажды, он отправился туда в невеселом настроении. Причиной была заметка в газете, где упоминалось его имя. Какой-то репортер, не зная о счастливом исходе судебного процесса, писал о сенсационном аресте Скотти накануне двойного убийства и сделал не особенно лестные выводы о Скотти.

Не успел Скотти сделать пары шагов по улице, как вынужден был остановиться. Большой автомобиль закрыл дорогу. Шофер пытался повернуть машину на дорогу, при этом пострадали кусты и деревца. Однако внимание Скотти было поглощено дамой, сидевшей в автомобиле. Возраст ее было трудно определить. Она была представительна, даже красива. Под шляпой, отделанной серебром, виднелись роскошные рыжие волосы, являвшие контраст с черными ресницами. Толстый слой пудры покрывал красноватое лицо. Большие синие глаза выступали вперед, как бы выражая удивление. Скотти привлекли ее драгоценности. Серьги были с бриллиантами, величиной с орех, тройная жемчужная цепь облегала ее шею, платье сверкало радужными цветами дорогих камней, а на поясе — великолепный смарагд. На руках лишь на большом пальце не было колец.

— Мне крайне жаль, что автомобиль причинил насаждениям большой вред, но почему вы не расширяете своих улиц?

При звуке ее голоса Скотти отпрянул назад. Ее произношение нисколько не соответствовало его представлению о голосе такой дамы. Видимо, она провела несколько лет в Америке. Голос этой «королевы бриллиантов» являл контраст ее очевидному богатству. Это неприятно подействовало на Скотти. Он быстро сообразил, откуда такая особа могла получить драгоценности.

— Я давно не была в здешних краях, — продолжала она. — Мне рассказывали, что здесь недавно произошло страшное убийство.

— Совершенно верно, — заметил Скотти и подал ей газету. — Здесь вы найдете подробный отчет. Хотите прочесть сударыня?

— Я, к сожалению, позабыла мои очки, — уклончиво ответила она, но все же взяла газету. — Это ужасно! Мне не известно имя убитого и мне это безразлично. Теперь так много убийств и преступлений! Нечто подобное случилось и у нас, вблизи нашего дома в Санта-Барбара, но мой хороший покойный муж ничего не хотел мне рассказывать, чтобы не беспокоить меня. Он был сенатором — Крестон Бонзор. Не слыхали о нем? Его имя пестрело в газетах.

Из этого Скотти заключил, что газеты недружелюбно относились к ее мужу. Но — сенатор Соединенных Штатов, это не шутка!

— Ну, я хочу ехать дальше. Для меня было бы ужасно остаться в этой местности, где произошло убийство. Я бы не сомкнула глаз, мистер…

— Бэллингем мое имя, профессор Бэллингем.

Слова Скотти, видимо, произвели на нее впечатление.

— Ах, как интересно! Профессор — это величина. К нам в дом приходил один профессор. Он был просто чудным. Он извлекал из своего цилиндра живых кроликов, показав перед этим его пустым. Он был умный человек. Ну, надо ехать. Я живу в «Грейт-Метрополитен-отель». Великий Бог, вот они умеют выписывать счета! И когда я велела принести мне мэлон, никто не знал, что это значит. До свидания!

Автомобиль быстро укатил. Скотти задумался.

— Вы видели автомобиль? — был его первый вопрос, когда он увидел Энди.

— Нет, но я слышал о нем. Я думал, это был грузовик.

— Да его и можно назвать грузовиком, — добавил Скотти. — Если бы вы видели груз. Ну, скажем… не хочу обременять вас сравнениями. Это было великолепно. И какая дама!

Энди совершенно не интересовало, кто приехал в Беверли-Грин.

— Как поживает мисс Нельсон?

— Превосходно. Сегодня после полудня, она совершит большую прогулку.

Энди покраснел.

— Кто вам сказал это?

— Она сама поручила передать вам это. Эта девушка отличается особой интеллигентностью и не похожа на других. То, что вы читали о скромности молодых девушек, является полной бессмыслицей.

— Я совершенно не намерен спорить с вами о скромности мисс Нельсон, — высокомерно заметил Энди, — и не знаю, почему вы делаете некоторые заключения из ее слов. Она, вероятно, хотела сообщить мне, что настолько хорошо себя чувствует, что в состоянии сама совершать прогулку.

— Возможно. Она только сказала, что будет ждать вас в три часа у второго входа на площадку для гольфа.

Энди смущенно замолчал.

— И если уж мы заговорили о любви, — продолжал Скотти. — то я попросил бы вас посмотреть, что пишет корреспондент «Геральд Пост». Он подразумевает меня… он делает вывод, что мой арест произошел накануне убийства.

Энди прождал Стэллу более десяти минут, пока она пришла к условленному месту.

— Я боялась, что вы не сможете прийти, — сказала она. — Профессор передал вам мое поручение?

— Да, он передал мне, — сухо ответил он.

— Рассказывал он о необыкновенной даме? — с интересом спросила она. — Скотти долго беседовал с ней. Ее автомобиль уничтожил два великолепных деревца. Эти шоферы очень неосторожный народ! Хотел развернуть машину на узкой улице.

— Что за странная дама? Скотти что-то намекнул о ней. Посетила ли она Беверли-Грин?

— Да, я видела ее через окно. Могу лишь сказать, — она сверкала. Я еще не успела поговорить со Скотти.

Они медленно пошли вперед. Энди не знал, куда ведет путь. Они дошли до границ Беверли-Холл. Он витал в облаках и был бесконечно счастлив. Привлекательна, мила, красива? Он уже ответил на этот вопрос. Он исподлобья наблюдал за ней. Ее профиль был совершенен, кожа бледна и нежна в предательском солнечном свете, как и при лунном.

— Артур Уильмот сегодня снова укорял меня, — сказала она.

— Но почему же? Я думал… Я слыхал…

— Что мы с ним помолвлены? — сказала она, улыбнувшись. — Жители Беверли-Грин очень легко могут вас помолвить, В действительности, я никогда не была с ним помолвлена. А кольцо носила потому, что оно мне нравилось. Его подарил мне отец.

Он облегченно вздохнул. Она посмотрела на него.

— Чем, собственно говоря, занимается Уильмот?

— Не знаю. Он что-то делает в Лондоне. Но никто этого не знает. Странно. Все молодые люди охотно говорят о своей профессии, а он… Вот вы, доктор, очень энергичны и деятельны, а не любите много говорить о своей профессии.