12-го июля императрице докладывали, что численность войск в Финляндии уже доведена до 3000 кавалерии и 17000 пехоты[668].
К походу готовилась и гвардия. От каждого гвардейского полка выделялся один батальон для участия в сухопутных операциях. От Конной гвардии ушло к Выборгу вместе с Цесаревичем Павлом Петровичем три эскадрона. Общее командование гвардейским отрядом было возложено на Преображенского полка премьер-майора Татищева[669].
Интересное предложение сделал Императрице находившийся на русской службе и активно принимавший участие во всех финляндских делах Спренгтпортен. Его план предполагал сформировать отряд из трех батальонов пехоты и казаков, а затем нанести удар по шведам из Олонецкой губернии. То есть там, где они меньше всего этого ожидали. При этом Спренгтпортен рассчитывал на поддержку карелов, проживавших на шведской территории, бывших в большинстве своем православными. Действовать же Спренгтпортен предполагал, где уговорами, где интригами, а гди и просто подкупом.
В Олонецкой губернии был сформирован свой казачий полк и тоже из ямщиков. Дело в том, что здесь, на русском севере, проживали потомки высланных в свое время донских казаков — участников еще булавинского восстания, и уцелевших от царской кары. Чем заниматься бывшим казакам, как не ямщицким промыслом. А боевую свою подготовку они никогда не забывали[670]. Из Гапсалы к Петербургу выдвинулся Казанский кирасирский полк, оставив часть своих людей эскадре Грейга, принявших участие в битве при Гогланде, а остальные эскадроны ушли к Выборгу.
Так потихоньку стягивались и набирались силы русской армии. Подходили Тобольцы, Нарвцы, Белозерцы и другие пехотные полки, формировались новые части милиционного характера из рекрутов и добровольцев. Почему, в принципе, так мало сведений об этой войне? Да, просто, она велась фактически одним ополчением, которое было соответственно распущено после войны. Лишь немногие регулярные полки армии, принявшие в ней участие, сохранили воспоминания об этой войне в своих полковых историях.
В итоге, Императрица писала Потемкину: "Усердие и охота народная против сего неприятеля велика: не могут дождаться драки, рекрутов ведут и посылают отовсюду. Одно село мое, Рыбачья слобода, (современное Рыбацкое — прим. автора), прислала добровольных охотников 65 человек, а всего их 1300 душ".
Но вечером, 4-го августа, в главной квартире шведской армии, осаждавшей Фридрихсгам, и возглавляемой самим Густавом III, состоялся военный совет, имевший чрезвычайное значение для всей последующей кампании и вообще войны. Собственная армия отказывалась подчиняться королю и требовала прекратить войну. Большая часть офицеров, участвовавших в военном совете, во главе с полковником Хестеско (Хестеску), объявили о том, что не хотят продолжать войну, о том, что нижние чины абоского и бьернеборгского полков уже разбирают палатки и требуют обратного перехода на шведские территории. Около 100 офицеров подали в отставку[671]. Офицеры-дворяне, основываясь на букве закона, требовали ограничения власти короля, даже, как бы действуя в ущерб национальным интересам в данный момент. Король, пытаясь уничтожить до конца все ограничения его абсолютизма, оставшиеся после конституции 1772 года, нарушал основной закон, но считал, что именно он ратует за национальные интересы. Оставшись в меньшинстве, Густав понял, что у него единственный выход — отступить. Шведская армия стала отходить к границе, задержавшись еще на несколько дней у Гекфорса и Кюменегорда, но также оставила их, уйдя за существовавшую границу. Мосты и проходы, оставленные шведами, были немедленно заняты русскими.
Аналогично, была прекращена осада Нейшлота, Саволакская бригада по приказу ее командира Хастфера, несмотря на все сопротивление близкого друга короля — Стединка, также отошла. За все время осады было убито 2, умерло от болезней 27 человек (по русским данным — К. Ордин), по шведским — 50 (К.Х. фон Платен).
Войска шведов, особенно финские полки, все больше и больше волновались. Заговорщики умело играли на тревоге финнов за свою страну, которую русские разорят и опустошат, как уже было дважды, и Финляндия просто расплатится собой за незаконно начатую шведским королем войну.
Находившийся в местечке Ликкала отряд финских войск, численностью до двух тысяч человек, возглавлялся наиболее решительными в своей оппозиции королю офицерами. Они решили исключительно от лица финской армии начать переговоры с Екатериной о мире, и даже об отделении Финляндии от Швеции.
9-го августа, в Ликкала, был подготовлен письменный документ-обращение к Русской Императрице, под которым поставили свои подписи семь человек: генерал-майор Карл Густав Армфельд (дядя любимца короля), полковники Севастьян фон Оттер и И.К. Хестеску, подполковники Клингспор, фон Котен, Энегиельм и обер-адъютант Карл Иоганн Клик. Восьмой участник заговора — майор Егергорн не подписывал предложений, поскольку лично отправлялся в Петербург к Императрице и должен был на словах дать нужные объяснения по данному письменному документу.
Несколько дней спустя, в местечке Аньяла, уже собралось более ста офицеров, разделявших подобное мнение. Их собрание и получило в дальнейшем название "аньяльская конфедерация".
Напрямую речь об отделении Финляндии высказывалась лишь отдельными конфедератами, но это не было единым мнением. Звучали даже призывы арестовать короля Густава (наиболее решительно вел себя полковник Хестеску). Попытки Густава найти какой-то компромисс и вступить в переговоры с мятежниками успехом не увенчались.
В довершении ко всему, Дания объявила войну Швеции, верная своим союзническим обязательствам с Россией, и король срочно убыл назад в Стокгольм, чтобы организовать отпор датчанам, оставив за себя главнокомандующим всеми силами в Финляндии, своего брата герцога Карла.
Ответ, полученный Егергорном, был без подписи, и по сути своей, говорил о том, что Россия отдает себе отчет, что имеет дело, не с истинными представителями нации, а с группой заговорщиков. Предлагалось собрать действительных и легитимных представителей народа, и лишь тогда могут начаться законные переговоры, но, как непременное условие ставилось очищение всей русской территории.
Так заканчивались боевые действия в 1788 году. Часть войск, в первую очередь гвардия, отправлялись назад в Петербург, на зимние квартиры.
Шведский король, не добился ровным счетом ничего. Что он приобрел? Война с Россией не закончилась, война с Данией началась, а внутри государства созрела очень серьезная оппозиция, способная привести к любому значительному перевороту и изменениям в устройстве всего государства.
О решительном настроении Екатерины в начале войны, говорят ее слова, сказанные несколько лет спустя описываемых событий, Стединку, ставшему после войны посланником в России: "Отступив от Петербурга, я дала бы битву близ Новгорода, затем близ Москвы, затем у Казани, затем у Астрахани, а затем мы бы еще увидели. Думаете ли вы, что король мог бы последовать за мной туда?".
А вот после появления "аньяльской" конфедерации, Екатерина назвала это "пособием Божьим", правда добавила, осуждая изменников-конфедератов: "Буде не таков король, то заслуживал бы сожаления. Но что делать? Надобно пользоваться обстоятельствами: с неприятеля хоть шапку долой". Ее уверенность в исходе войны уже была полной. В письме Потемкину от 14-го августа она писала: "…дурацкая шведская война… по-видимому кончиться собранием сейма в Финляндии и Швеции, и тогда будем со штатами трактовать о мире".
Боевые действия на суше в 1788 году прекратились. Екатерина считала, что шведская армия перейдет в полное подчинение конфедератам, и война сама собой закончиться. Однако, это было не так.
