— Я достал еще один, для вас, — сказал Тэккер.

— Для меня? — Уилок, казалось, не испугался, а только насторожился.

Тэккер полагал, что с револьвером в кармане Уилок будет чувствовать себя увереннее и это поможет ему держать себя в руках.

— Фикко хитер, — сказал он Уилоку, — но он считает себя хитрее, чем он есть, а когда человек считает себя хитрее, чем он есть, никогда нельзя сказать заранее, что он может выкинуть. Такой человек задним умом крепок.

— Нет, сэр, — сказал Уилок, — благодарю покорно. Где это слыхано, чтобы адвокат ходил с револьвером.

— А я вам все же советую запастись им.

— Нет, черт возьми, я не собираюсь этого делать. Какого черта! В жизни не слыхал ничего подобного! Кто я такой, по-вашему?

— По-моему, вы набитый дурак. Положите такую штуку в карман, и вы сразу почувствуете себя спокойнее.

— Да бросьте вы, пожалуйста! Я все равно не знаю, как с ним обращаться.

— Да я и сам не знаю. Я держу его при себе, как грелку с горячей водой, чтобы чувствовать себя уютнее. Вероятно, Джо — единственный из нас, кто умеет обращаться с оружием.

С тех пор как Тэккер достиг всего, чего мог, он сам рук не марал, а в случае необходимости нанимал кого-нибудь. Теперь у него к револьверу было такое же отношение, как у фабриканта к кастетам и слезоточивым газам, которые он покупает для расправы с рабочими.

— А я и подавно не умею, — сказал Джо. — Я с самой войны не держал оружия в руках. — Джо был только посредником, нанимавшим для Тэккера убийц.

Уилок улыбнулся. Он не верил ни тому, ни другому.

— И все-таки я принужден отказаться, Бен, — сказал он. — Боюсь, что револьвер будет для меня не грелкой, а скорее слабительным.

После этого Уилок долго не смотрел на револьвер. Он упорно отводил от него взгляд и старался разгадать, что задумал Тэккер. Тэккер сказал, что он сам еще не знает. Ему еще не все ясно, и прежде всего он должен узнать, что намеревается предпринять Фикко, и как далеко можно будет зайти, если они решат остановить его.

Джонстон появился один. Он сказал, что Бэнт послал его вперед на лифте, а сам поднимается по лестнице, чтобы не попадаться лифтеру на глаза.

— Вот тебе и на! — воскликнул Джо.

Но Тэккер сказал:

— А почему бы нет? Каждый заботится о своей шкуре, как умеет.

Подниматься надо было на пятый этаж. Бэнт вошел отдуваясь. Тэккер послал Джонстона вниз, посмотреть, не увязался ли кто-нибудь за ними, чтобы перехватить Бэнта, когда тот будет возвращаться домой.

— Ступай пройдись вокруг дома, как будто вышел подышать воздухом, — сказал Тэккер.

— Подыши вместо Бэнта, — сказал Джо.

Тэккер нахмурился, посмотрел на Джо и подумал: «Ну вот, еще один слабонервный тип на мою шею».

Бэнт был пожилой, степенный человек. Он был невысок ростом, худощав, с длинной верхней губой, прикрывавшей крупные желтые зубы, прямым коротким носом, серыми глазами и редкими седыми волосами. На нем было синее пальто поверх серого костюма. Он не снял ни шляпы, ни пальто и присел на край постели рядом с Тэккером, засунув руки в карманы. Лицо его было серьезно. Пальто, застегнутое только на одну нижнюю пуговицу, вздулось пузырем, когда он сел, и его сухощавое тело торчало в этом пузыре, как палка.

Тэккер спросил Бэнта, заручился ли Фикко какой-нибудь поддержкой, и Бэнт сказал, что он этого не думает.

— Я бы тогда знал о нем, — пояснил он, — а я ничего о нем не слышал, пока вы сами мне не сообщили.

Тэккер рассказал, как Фикко захватил Джилиама, и Бэнт выслушал весь рассказ молча.

— Второй налет на банк моего брата — тоже его рук дело, — сказал Джо.

— Может быть, — сказал Тэккер, — может быть. Чтобы досадить нам. В общем, более или менее ясно, что ему от нас надо. Он хочет заполучить кого-нибудь, кому известно, какие банки входят в синдикат. После этого он наложит выкуп на все банки, о которых дознается; а на тех лотерейщиков, которые не захотят платить, он донесет полиции, и полиция разгромит их банки. Вот, может быть, почему он выбрал для налета именно банк Лео, если, конечно, это его рук дело. Да, вероятно, это так. Он знает, что с брата Джо ему не получить выкупа. Как видно, он собирается давить таким путем и на нас, и на банкиров, и, если мы ничего не предпримем, мы рискуем потерять все банки. Они перейдут к нему, если мы не сумеем их защитить.

— Можно сделать так, что доносы на банки не принесут ему никакой пользы, — сказал Бэнт.

— Вот это-то я и хотел бы знать.

Бэнт сказал, что, если найти способ поставить полицию в известность о том, какие именно банки, контролеры и сборщики входят в синдикат, он мог бы, пожалуй, устроить так, чтобы их не трогали. Способ предложил Уилок. Они напечатают новые карточки для Рудди — поручителя синдиката; всякий, имеющий такую карточку, или любая контора, на дверях которой такая карточка наклеена, принадлежит к синдикату. Бэнт сказал: он берется устроить так, что этой карточки будет достаточно, чтобы отвадить полицию.

— Идет, — сказал Тэккер. — А как насчет остального?

— Да, — сказал Джо, — как насчет выкупов, которые он собирается наложить на наши банки?

— Мы можем натравить полицию на Фикко, — предложил Бэнт, — и убрать его с дороги.

Уилок был против этого.

— Кроме истории с Джилиамом, Фикко пока еще ничего не натворил, — заметил он. — А для нас будет совсем некстати, если это дело попадет в суд. Никогда нельзя сказать наперед, что может выплыть наружу из свидетельских показаний.

— А как полиция его разыщет? — спросил Тэккер.

— Это, вероятно, будет нетрудно, — ответил Бэнт. — Поработают сами, и ваши ребята помогут.

— А я тем временем должен сидеть сложа руки и смотреть, как Фикко хозяйничает в моем синдикате и разрушает его или во всяком случае пакостит в нем? Не забудьте, что я вложил кучу денег в это дело, своих личных денег, совершенно добровольно, чтобы приобрести доверие.

Бэнт встал; лицо его было все так же серьезно.

— Ну так, — сказал он. — Если вам понадобится помощь полиции, чтобы разделаться с Фикко, дайте мне знать. — Он протиснулся боком между кроватью и коленями Уилока и, выбравшись из узкого прохода, остановился в ногах.

Тэккер медленно поднялся вслед за ним.

— Это ваш совет? — спросил он.

— Да.

— И вы считаете, что это хороший совет?

— Да, очень хороший.

— А по-моему, дрянной.

— Не горячитесь, Бен, — сказал Бэнт и поднял руку, а Уилок вскочил на ноги и крикнул:

— Одну минутку, одну минутку, прошу вас!

— Что это значит «одну минутку»? — сказал Тэккер. — Я вложил без малого 110000 долларов своих личных денег в это дело. Я мог бы прибрать к рукам все банки, не затратив ни гроша, как сейчас Фикко старается сделать это. Но я купил их, купил потому, что хотел, чтобы был настоящий бизнес и чтобы лотерейщики работали на меня и имели ко мне доверие. Вы все просто ошалели, если думаете, что я буду сидеть и ждать, пока полиция сцапает Фикко, и смотреть, как он тем временем будет тут рыскать и хапать то, за что я платил деньги. К дьяволу! Я так дела не делаю.

— А мне кажется, совет неглупый, — сказал Уилок.

— Может быть. Значит, я дурак и как дурак считаю, что люди, которых я нанял и которым плачу, обязаны на меня работать, а я вправе требовать от них работы.

Тэккер свирепо взглянул на Бэнта. Бэнт застегнулся на все пуговицы, обдернул воротник и повел плечами, оправляя пальто.

— Что же вы от меня хотите? — спокойно спросил Бэнт. — Может быть, посадить по полисмену в каждый банк, чтобы они защищали вас от Фикко?

— Нет, — сказал Тэккер.

— Это было бы не очень умно, верно?

— Я этого и не прошу. Но я хочу поставить Фикко с известность, что если я еще раз о нем услышу, то пошлю к нему, кого следует, и с ним поговорят.

— Значит, вы знаете, где его найти?

— Нет, но снестись с ним я могу.

— А если он не испугается, тогда что?

— Тогда, — сказал Тэккер, — я пошлю к нему, кого нужно, и с ним поговорят.