— Не хочу-у-у, — плаксиво протянул агент. Запрокинул голову, уперся руками в бока и капризно затопал ногой. — Не хочу-у-у, — прохныкал он и снова засмеялся.

Бауер умолк. Он не открыл глаз, не поднял головы, только ухватился руками за стул с такой силой, что суставы на пальцах побелели. Йоги его судорожно обвились вокруг ножек стула.

— Ну, пошли! — сказал агент. — Вставай!

Бауер продолжал сидеть молча. Он так крепко цеплялся за стул, что все тело его дрожало от напряжения.

Полисмен, стоявший у дверей, крикнул первому агенту, чтобы тот подождал. Все, остановившись, обернулись и начали прислушиваться. И вдруг всех охватил страх. Даже мистер Мидлтон сжал кулаки.

Полисмен отошел от двери и не спеша направился к Бауеру.

— Поглядите-ка на этого ублюдка, — сказал агент. Он медленно осмотрелся вокруг. Потом внезапно ринулся вперед и схватил Бауера за волосы. — Вставай! — зарычал он и дернул его за волосы вверх.

— Нет! — крикнул Бауер. И вдруг взвизгнул. Он широко открыл рот и взвизгнул что было мочи. — Нет! — выкрикивал он и взвизгивал и снова выкрикивал: — Нет! Нет! Нет! — и снова взвизгивал. Глаза у него по-прежнему были закрыты, и он изо всех сил цеплялся дрожащими руками и ногами за стул.

Служащие конторы, стоявшие в вестибюле, зашевелились. Крики Бауера всколыхнули их, как ветер колышет высокую траву. Коринна Андерсон засмеялась, а Джус вышел из шеренги.

— Ну пошли, пошли, — сказал агент, загоняя их, как пастух стадо. Он видел, что это стадо того и гляди разбредется в разные стороны.

— Ну, марш, вниз по лестнице! Пошевеливайтесь!

— Разрешите, — сказал Лео.

Он стал пробираться мимо шеренги обратно в банк. Полисмен преградил ему дорогу.

— Это же я, — сказал Лео.

Полисмен с минуту колебался. Потом обернулся к остальным.

— Ступайте вперед, слышите вы! — закричал он. — Ну, живей! — Он ткнул мистера Мидлтона в спину дубинкой. — Шагай, шагай, папаша! — сказал он.

Волосы у Бауера взмокли от пота, и агент никак не мог за них ухватиться. Они были слишком короткие и слишком влажные. Они выскальзывали из его пальцев, и он поднял руку, брезгливо оглядел ее и отряхнул.

— Помоги-ка мне справиться с этим дерьмом, — сказал он полисмену, стоявшему рядом.

Полисмен подошел к Бауеру сзади. Он обхватил его рукой за шею, сдавил ее и потянул вверх. Глаза Бауера под закрытыми веками полезли из орбит. Он старался укусить полисмена за локоть, но не мог достать до него зубами — локоть был под его подбородком. Когда полисмен потащил его за шею, он отделился от пола, но продолжал цепляться за стул, и стул отделился от пола вместе с ним.

Агент нагнулся и начал отдирать ноги Бауера от стула. Но ничего не мог с ними поделать.

— Ладно, — сказал он. — Отпусти-ка его на минутку.

Он тяжело дышал. Расстегнув нижние пуговицы пальто, он сунул руку в задний карман брюк и вытащил оттуда короткий свинцовый брусок, обшитый черной кожей. Он потряс им перед закрытыми глазами Бауера.

— Видишь это? — спросил он раздельно и громко. — Если ты не отпустишь стул, я, видит бог, переломаю тебе руки и ноги. — Он опустил свинчатку и выпрямился. — Ну, — сказал он. — Вставай теперь.

Бауер не открыл глаз. Из-под опущенных век по его пятнистому костлявому лицу потекли слезы. Рука полисмена перестала сдавливать ему горло. Бауер широко открыл рот. С минуту он молчал. Потом взвизгнул.

— Помогите! — Дальше слова слились в нечленораздельный визг. Потом он опять выкрикнул: — Убивают!

Лео уже был в комнате. Он стоял и смотрел на Бауера.

— Постойте минутку, ребята, — сказал он. Медленно, с озабоченным видом он подошел к Бауеру. — Отойдите, я сейчас приведу его в порядок.

Полисмен и агент отошли в сторону. Они, по-видимому, рады были, что кто-то пришел им на помощь.

— Только поживее, — сказал агент. — Мы не можем возиться тут целый день.

— Этот сукин сын рехнулся, — сказал полисмен. Лео наклонился и обнял Бауера за плечи.

— Фредди, — шепнул он. — Послушайте меня. Возьмите себя в руки, Фредди.

— Нет, — сказал Бауер. — Нет, нет, нет, нет. — Голос у него дрожал, и не слова, а какие-то обломки слов слетали с губ.

— Это я, Лео. Вам ничего не сделают. Я о вас позабочусь. Что могут сделать с человеком, который честно нарабатывает свой хлеб, управляя конторой? Можете на меня положиться. Разве Лео когда-нибудь обманывал рас?

С минуту Бауер молчал. Потом открыл глаза — первый раз за все время. Глаза были как стеклянные.

— Я не могу встать, мистер Минч, — сказал он. Голова его качнулась и устало прислонилась к груди Лео.

— Ничего, ничего, — сказал Лео. — Обопритесь на меня. — Он положил руку ему на голову и прижал ее к своей груди. — Лео вам поможет. — Он говорил приглушенным голосом, похожим на плач.

Налет был сделан в середине дня. Когда они вышли из подъезда, холодное, желтое солнце еще светило на серой улице. Собралась толпа. Ребятишки стояли тихо, Позади них, выглядывая друг из-за друга, толкались мужчины и женщины, слышалось перешептывание и шарканье ног.

В большом полицейском автомобиле было темно. На полу между двумя рядами скамей, прикрепленных к стенам, лежала решетка. Лео сидел впереди, рядом с Бауером, а напротив него сидел Джус. Они почти касались друг друга коленями. Бауер прислонился головой к перегородке, отделявшей их от шофера. Он все еще хныкал.

— Нет, не могу, — сказал Джус. Автомобиль еще не трогался с места, и в него продолжали входить люди, а Джуса уже трясло.

— Через минуту мы будем на месте, — сказал Лео. Он потрепал Джуса по колену. — Такой здоровенный малый, — сказал он.

Темный воздух был пропитан каким-то специфическим тюремным запахом. Автомобиль медленно катился по улицам, другие машины задерживались позади него, и седоки высовывались, стараясь разглядеть узников сквозь железные переплеты в задней дверце.

Лео смотрел на перешептывающиеся в темноте фигуры, на темные скрипучие стены машины, на двух агентов и двух полисменов, стоявших у выхода, на любопытных, которые выглядывали из сбившихся в кучу автомобилей, — и на минуту ему показалось, что это не он, а кто-то другой сидит здесь. Он сидел и думал о себе, как о постороннем человеке.

«Странный способ добывать кусок хлеба», — подумал он.

Бауер все еще скулил, и Джус резко наклонился вперед.

— Если он не замолчит, мистер Минч, — сказал он, — я его придушу. — Его бледное, мокрое от пота лицо дергалось.

— Неужели у нас и без того мало хлопот! — воскликнул Лео.

— Скажите ему, чтобы он замолчал. Ей-богу, мистер Минч, я не выдержу.

— Ему нужно выплакаться. Не можете вы, что ли, дать ему выплакаться? — Лео увидел, что лицо Джуса исказилось, а большое тело словно набрякло. Он походил на животное, приготовившееся к прыжку. Лео поспешно обернулся к Бауеру. — Он и правда придушит вас, Фредди! — крикнул он и схватил Бауера за плечо, но тот вырвался. — Ну, перестаньте, — сказал Лео. — И без вас хлопот достаточно.

Бауер втянул в себя воздух и долго сидел не дыша. Голова его по-прежнему была прислонена к перегородке. Маленький кружок серого цвета проникал через отверстие над его головой. Свет был тусклый и, словно тень, падал на лицо Бауера и затягивал стекла его очков голубоватой пленкой. Наконец Бауер прерывисто выдохнул воздух и снова глубоко с шумом вздохнул. После этого он опять надолго задержал дыхание, потом еще раз выдохнул и тотчас снова захныкал.

Джус следил за ним. Когда хныканье возобновилось, он рванулся вперед, но женщины, сидевшие у него по бокам, вцепились ему в руки и умоляюще забормотали что-то по-итальянски.

— Мне все равно, — сказал Джус. — Я его сейчас придушу.

Одна из женщин повернулась к Лео. Ее темное лицо было перекошено от волнения. С губ сыпались итальянские слова.

— Не понимаю, — сказал Лео. — Что она говорит, Джус? Я ничего не понимаю. — Он наклонился вперед и толкнул Джуса в грудь. — Ну? — крикнул он. — Я на понимаю. Что она говорит?