Однако меня ожидало нечто совсем другое.
— Привет! — крикнул я, открыв дверь и ожидая увидеть удивленное лицо жены, ведь я пришел намного раньше, чем обычно.
Никто мне не ответил. Только где-то в комнатах слышны были быстрые шаги. Я вошел в гостиную. Там царил какой-то беспорядок. То же и в спальне. Шкафы раскрыты, на кровати — открытый чемодан. Жена достала какое-то белье из ящика комода и как попало сунула в этот чемодан, даже не взглянув на меня. В кресле свернулась дочка и смотрела на все это недоумевающим взглядом.
— Дорогая, — окликнул я жену, — мне надо кое-что сказать тебе.
— Да? — как-то отстраненно сказала она.
— Что случилось? Ты уезжаешь?
— Я? С какой стати? — Она говорила как-то нервно.
— Тогда что все это… — начал я, но она перебила:
— Это ты уезжаешь.
И, выдержав многозначительную паузу:
— Я все знаю. Мне звонили с твоей работы. Боже мой!
— Именно это я и хотел… Пойми, это не по моей вине…
— Какая разница? По вине, не по вине… Ты безработный!
— Да, ну и что? Это временно. Я найду другую…
— Пока найдешь, мы все умрем голодной смертью! И я, и дети.
— Ну, не надо преувеличивать. У нас ведь кое-что отложено. Этого хватит на несколько месяцев.
— Мы откладывали на новую мебель, на машину. И теперь отказаться от всего этого? Все, это пустой разговор. Лучше уезжай сегодня же.
— А я думал, ты поддержишь меня. Как обещала, когда выходила за меня замуж. Или это ничего не значит? Пустые слова?
— Перед алтарем-то? Не смеши. Это же формальность. Все это говорят. А вот это, — она ткнула мне прямо в лицо какую-то бумагу, — это — настоящее. Ты забыл, что ли? Так почитай!
Я чуть не застонал. Ну, конечно. Брачный договор. А я и правда забыл. Помню, как она из-за него суетилась, помню, как подписывал, но тогда я был на седьмом небе от счастья и не мог воспринимать это всерьез.
Я окинул взглядом лист, который держал в руке. Недвижимость… Сбережения… В случае потери работы… В общем, она получала все. Я — свои личные вещи и право встречаться с детьми. И моя подпись…
Как бы пытаясь найти поддержку, я посмотрел на дочку. Она тут же опустила глаза. «Вот, и она тоже», — подумал я. Но тут же спохватился. Чего же я хочу от семилетней девочки? Что она-то может сделать? И что я могу ей сказать? Ей предстоит жить в этом разноцветном, комфортном, безопасном мире, мире, в котором нет обмана, предательства, измены, и я не могу взять и лишить ее этого, даже если этот мир выплюнул меня… Поэтому я закрыл чемодан и подошел поцеловать девочку.
— Папа, — прошептала она робко, — мы еще увидимся?
— Конечно, милая. По договору… — и я побрел к двери.
— За остальными вещами приходи, когда захочешь. Мне чужого не надо, — только и услышал я от своей законопослушной жены.
Выходя из дома, я еще не знал, куда направлюсь, поэтому побрел на станцию, снова приехал на электричке в город и пошел на автовокзал. По дороге у меня возникла только одна мысль. Километрах в двухстах от города, возле небольшой деревни, был хуторок, доставшийся мне в наследство от дедушки. Старенький, но добротно построенный домик, такой же старый, запущенный сад и немного земли. Там давно никто не жил, и жена уже давно предлагала продать хутор, но до этого так и не дошло. Сначала не было времени оформить документы, потом жена где-то услышала, что земля будет дорожать, решили подождать… Честно говоря, мне было немного жалко лишиться этого уголка, где я проводил летние каникулы в детстве и куда приезжал, когда возникало желание уединиться. Пару раз мы ездили туда всей семьей, после чего жена заявила, что свежего воздуха детям и у нас в пригороде хватает, а с этим домом больше хлопот, чем отдыха, и еще комары… В общем, сейчас я был рад вдвойне, что хутор мы так и не продали, и решил поехать именно туда. Больше и некуда было.
И вот, приехав в деревню, я сидел в лесочке на траве, и только теперь до меня начало доходить все, что произошло со мной сегодня.
Не знаю, сколько времени я так просидел. Вокруг что-то шептали сосны, а они всегда меня успокаивали и переносили в какой-то совершенно другой мир. И когда солнце почти уже спряталось за лесом, я понял, что смотрю на все уже несколько иначе. Мне стало казаться, что вся эта история с зонтиками, поездами, увольнениями случилась с кем-то другим и в какой-то другой жизни. Единственное, что было реально — это острое чувство голода, ведь я не ел целый день! Я встал и побрел в деревню, нашел лавку, где купил некоторые необходимые вещи и продукты на первое время, а потом пошел искать, где можно перекусить. И скоро обнаружил маленькое, но довольно уютное кафе среди берез. Несколько столиков стояли прямо под деревьями, но я сначала вошел внутрь. Там было, правда, тоже довольно уютно, только запах кислого пива и какого-то подпорченного мяса отбивал желание там находиться. Но есть хотелось, и я уселся за один из столиков под деревьями. Вскоре подошел не очень опрятный хозяин, и после короткого разговора, следующего за щедрым «Что будете заказывать?», стало ясно, что заказать я смогу только шницель и пиво. Впрочем, мне было уже все равно, только бы подкрепиться.
— Вот вы пока договорчик подпишите, а я тогда быстренько обслужу, — хозяин протянул мне бумажку. Я машинально полез в карман за ручкой, но вдруг услышал какое-то рычание. Не успел я ничего понять, как что-то рыжее метнулось вверх и выхватило бумажку из пальцев хозяина, видимо цапнув заодно и за палец, так как человек взвыл и с проклятьями пнул это рыжее ногой, после чего, сунув укушенный палец в рот, скрылся в кафе.
Рыжее оказалось небольшой дворняжкой, похожей на лисичку, с острой мордочкой и умными преданными глазами.
— Ты откуда здесь взялась? — спросил я. И тут вспомнил запахи в кафе, и мне стало смешно. — Наверное, тебе уже пришлось попробовать этот шницель а? Ну, спасибо тебе.
Я поднялся из-за столика, взял свои вещи и пошел к дороге, ведущей на хутор. Обернувшись, увидел, что собачка-лисичка провожает меня грустным взглядом.
— Пойдешь со мной? — спросил я.
— Пойду, — сказала она.
И мы пошли.
