Прилетел в Будапешт очень рано. Встречал Иштван, муж двоюродной сестры Л.И. Скворцова, и повез домой. За этот день я узнал и увидел в Будапеште намного больше, чем за прошлый раз, когда мы в жару носились в автобусе. Наверное, не утерплю и напишу статью, хотя зарекаюсь — надо продолжать начатый роман.

Поход с Иштваном в Экономический университет. Это здание бывшей таможни. Остались чугунные колонны. Как все добротно, как обо всем заботилась империя! Бронзовая скульптура К. Маркса в огромном актовом зале. С названия университета уже сняли имя Маркса. Во время собраний разных левых партий скульптуру Маркса стыдливо зашторивают. Но ректор — молодец, держит у себя в штате знаменитого экономиста.

Вечером с Таней гуляли по горе Геллерт. Зашли в храм, в пещеру в горе, здесь же проход в монастырь. Чудесное впечатление — фигура Богоматери, подсвеченная снизу, и шум города. Много приделов, все чисто. Раньше (до монастыря) было общежитие балерин. Кому мешал этот храм? Ах, коммунисты, почему такая нетерпимость? Статью, если буду писать, начну с памятника на вершине цитадели. Знаменитого Солдата уже нет. У самого памятника идут строительные работы, хотя многие фасады в городе изменились до неузнаваемости. Скалывают список имен воинов, погибших во время штурма Будапешта. Интересны подробности о фигуре Штроубла. Она делалась как памятник сыну Хорти, он был летчик, и скульптура была с винтом в вытянутых руках. Потом в руки дали пальмовую ветвь. Ходят также легенды о двух парламентариях: их вроде бы стукнули наши, чтобы "устроить" штурм. Чудовищные идеи демократии! Сидели с Таней в "Винной аптеке", пили бургундское. Нет ничего лучше бочкового венгерского вина.

12 декабря. События: 10-го беседовал с послом в Албании Виктором Ефимовичем Нерубайло. Был на беседе в СП, потом ужинал с председателем. Еще двое: один (переводчик Есенина) — пишу для памяти, позже уточню; другой прозаик, бывший управделами Горбачева. Познакомились с Димой Козьминым (жена Наташа) — молодой дипломат, дивный парень. Проводил с ним все вечера, он много рассказывает, я рассказывал ему. Все по деталям записываю в записную книжку.

Вчера был в крепости Скандерберга. Город похож на Ялту. Встретил нашего бывшего выпускника Дмитрия. Он помнит адрес института, адрес общежития, многие утонувшие подробности, нашу Магдалину Рубеновну, преподавательницу русского языка.

Сегодня утром шофер посла вывез меня в посольство — голосовать. Все это для меня впервые, длинные списки, знакомые имена, по-старому осталась лишь комиссия, будка, стремление заглянуть в избирательный список. Я не знаю, как будет голосовать народ, разобраться в этом почти невозможно. Большинство стариков и пенсионеров окажутся в руках более грамотных и шустрых людей.

После ездили на берег Адриатики. Опять, как гвоздь, во мне сидела мысль об идиотизме всех фортификаций. Целые гроздья разных огневых точек вдоль берега моря, фланкируют долины, дороги, выходы и проходы в горах. Все страна рассчитана и стоит под перекрестным огнем.

Видели огромный античный амфитеатр — поразительное по замыслу сооружение. В VI веке он был подвергнут разрушению, вернее, в него были встроены две церквушки — Св. Стефана и Св. Екатерины. Здесь же небольшие катакомбы. Одна культура, как раковая опухоль, в недрах другой. К сожалению, в свое время церковки "распечатали", а потом даже украли пластмассовый шифер, прикрывающий фрески от дождя. Еще пару лет — и все это исчезнет, осыплется, снова, простояв столетия, уйдет в века. Иллирия!

Купался в море. Приехав, сидели у Димы и смотрели фильм с Абдуловым — "Гений". Опять воры, мафия. Мне отчего-то стало страшно — погубят они меня. Сейчас начну писать роман и учить английский.

Денег мне никаких не дали и вроде бы даже кормят плоховато. Мое время, мое поколение и переживания уже не интересуют новое время и тусовку критиков. Это как бы письма и опыт мамонта.

14 декабря, вторник. Уже известны результаты выборов: Жириновский, Травкин, Зюганов. Народ все расставил по местам. Полагаю, что играл роль в первую очередь этический принцип, демагогия уходит. Народ готов мириться с общим недородом, голодом и холодом, но все-таки он видит, где жулики. Россия хочет своих, ей надоели усиленно внедряемые через ТВ и прессу еврейские политики, писатели, еврейская психопатия.

Утром работал, продолжал сцену у Дома. Заезжал Бодоль, пили кофе, поговорили о правительстве, о детях. У меня мысль об археологе-инопланетянине: он бы никогда ничего не установил, потому что и для военной доктрины здесь многовато.

В 11.00 был у министра просвещения. К сожалению, министр не похож на Кинелева. Знакомая осторожная фигура. Со мною был посол, и он-то министерство потрясет.

В 12.00 у министра культуры Димитера Анагности. 33 года назад он уехал из Москвы, учился во ВГИКе. Они не забыли язык, потому что не хотели его забывать. Много подробностей о Княжинском, Шукшине, Шепитько. "Я за приоритет для писателей. Не знаю, как насчет экономики (я не специалист), но Албания будет жить и сохраняться за счет культуры". Рассказывал, как приехал: "Я не знал, что значит 24 кадра в секунду, что такое производство кино. В день окончания Волчек собрал нас: "Что нужно, чтобы снимать кино?". Мы знали, что отвечать: "Камера и пленка". И тогда Волчек выкрикивал давно всем известный ответ: "И талант!". После того мы могли чувствовать себя специалистами".

Соображение: албанцы смотрят сейчас на Италию, как в свое время итальянцы — на Америку: уехать! Земля обетованная.

Продолжаю записи. Вечером в Доме Союза писателей Албании — Албано-Российское общество организовало встречу. Было человек тридцать, и все, кажется, было интересно. Я старался быть искренним, и поэтому получилось.

После хорошо поговорили за кофе. Двое бывших военных, выпускников московских училищ. Фамилии у меня в записной книжке, постараюсь использовать. Один писал Ходже о "датах" (но он сам их придумывал) и сел на восемь лет. Вышел и снова написал.

15 декабря, среда. Очень тяжелый день. Университет (филологи и русисты), декан, Институт албанской литературы. Встреча с коллективом посольства. Картинная галерея (все в блокноте), вечером у посла. Были: Дритеро Аголы, Дмитр Дасувани, Дазария, Лора Васильевна и Виктор Ефимович.

Вечером приходил Лили Баре — позвонить бывшей жене в Ленинград, там у него сын.

Из записей, которые сделал в Москве, вдогонку: прием у Виктора Ефимовича Нерубайло — посла России: хорошая кормежка, хорошие, интересные разговоры. Прогулка с Димой по парку за университетом. Разрушения, похожие на наши. Амфитеатр с вывороченными сиденьями. А еще дальше зоопарк, в котором уже нет зверей: грозный орел, испуганная лиса — все пусто.

Отьезд из Тираны в дождь. Моя боязнь, что вещи не успеют на пересадку. И удивительная, запомнившаяся мне на всю оставшуюся жизнь легкая пересадка и полет до Москвы.

31 декабря. В Новый год мы с Валей, Татьяна Алексеевна и Гена, муж покойной Тани Хлоплянкиной. Кажется, все ее забыли.

7 января. Был в концертном зале "Россия". Вручение "Золотого Овна". Занудливое действие и ужин, который мы все честно за это заработали. Скучно, все куплено.

Дневник надо писать ежедневно или — бессмысленно.

Почти закончил первую главу нового романа.

17 января. Вчера Егор Гайдар подал в отставку. При всем скверном к нему отношении формулировка отставки безукоризненно честна, и я полностью с нею согласен: русские налогоплательщики должны будут расплачиваться за белорусскую инфляцию и строительство нового Белого дома (его стоимость в 5 раз превышает расходы на культуру) — преступление. Теперь народ это знает в образной форме.

Сегодня был на приеме по поводу 130-летия земства. В Свято-Даниловом монастыре. Из впечатлений внешних: сервировка, кухня, качество кухни, хотя и экономят. Я давно уже не видел такой коллекции хрусталя. Водка в графинах. Встретил Ник. Аркадьевича. Время поваров. Видел Ципко, С.В. и Н.С. Михалковых. Никита говорил о ненависти к России инородцев. Я спросил, что случилось с О.П. Табаковым? Мы когда-то вместе ужинали у Олега. Н.С. ответил: "Он наполовину еврей". — "Но наполовину!" — "Евреев наполовину не бывает". Его же мысль о русском характере: "Хорошо бы дом, но если его надо строить, то можно без него и обойтись".