— Это наша борьба, — сказал Хауке. — Оставайтесь спокойно здесь, к дому вода не подберется. И молитесь Богу, чтобы он и меня не оставил!

Хауке завернулся в свой плащ; Эльке взяла шарф и заботливо обмотала его мужу вокруг шеи; она хотела еще что-то сказать, но не смогла, так как у нее дрожали губы.

На дворе заржал белый конь; сквозь вой шторма это прозвучало как зов трубы. Эльке вышла из дома вслед за Хауке, старый ясень скрипел, словно грозился вот-вот рухнуть.

— Скорее в седло, господин! — воскликнул слуга. — Конь словно обезумел, так и рвет узду!

Хауке обнял жену.

— Я вернусь, когда рассветет!

Он вскочил в седло; скакун взвился на дыбы и затем, словно боевой конь, готовый вступить в битву, ринулся вместе со всадником прочь со двора, навстречу ночи и ураганному ветру.

— Отец, отец! — понесся вослед всаднику жалобный детский голосок. — Мой милый отец!

Винке побежала во тьму вслед за всадником, но через сотню шагов споткнулась о твердый ком земли и упала.

Слуга Ивен Йонс принес плачущего ребенка назад к матери; та стояла, прислонившись к стволу ясеня, ветви которого нещадно трепал ветер, и словно потерянная вглядывалась во мрак, в котором только что исчез ее муж; при каждом затишье, когда на миг замолкал ураган и не слышно было плеска воды, она съеживалась от страха; казалось, стихии хотят погубить ее мужа и замолкают внезапно оттого, что им удалось наконец его схватить. Колени Эльке дрожали, волосы свободно развевались по ветру.

— Возьмите ребенка, госпожа! — крикнул ей Ивен Йонс. — Держите крепче! — И он передал ей на руки дочь.

— Ребенка? Ах, я забыла о тебе, Винке! — воскликнула она. — Господи, прости меня за это! — Она прижала девочку к груди со всей любовью и, держа ее так, опустилась на колени. — Боже Отче и Ты, Иисусе, не оставь меня вдовой и дочь мою сиротой! Защити нас, Господи! Только Ты да я, мы одни его знаем!

С этого мига затишье прекратилось; выл ураган, ревело море, как если бы вселенная желала вновь впасть в первобытный хаос.

— Ступайте в дом, госпожа, — уговаривал хозяйку Йонс. — Идемте! — Он помог ей подняться и проводил вместе с дочерью в горницу.

Смотритель Хауке Хайен мчался к плотине на своем скакуне. Узкая дорога стала вязкой от обильных дождей, но конь летел вперед, как если бы под копытами у него была не мокрая, засасывающая глина, а сухой летний грунт. Тучи стремительно неслись по небу, словно участники какой-то дикой охоты; внизу простирались марши, подобные чуждой, полной тревожных теней пустыне. Море за плотиной ревело все громче, будто собираясь поглотить все вокруг.

— Вперед, сивый! — воскликнул Хауке. — Сегодня нам придется тяжелей всего.

Вдруг, прямо под копытами скакуна, раздался громкий пронзительный вскрик, напоминавший предсмертный вопль. Хауке осадил коня. Осмотревшись, он заметил тянувшуюся почти над самой землей стаю белых чаек, отчаянно махавших крыльями; их гнало ветром, и они искали защиты на берегу. Месяц на миг пробился сквозь тучи — Хауке успел заметить, что прямо на тропе перед ним лежит раздавленная чайка. Хауке показалось, что на шее у нее трепещет красная ленточка.

— Клаус! Бедный Клаус! — воскликнул Хауке. Была ли это та самая птица, с которой играла его дочь? Узнала ли она всадника и скакуна и метнулась им навстречу, ища защиты? Хауке не знал ответа.

— Вперед! — воскликнул он вновь, и конь занес было уже копыта, чтобы сделать новый рывок, как вдруг буря прекратилась и наступила мертвая тишина; через несколько мгновений стихия вновь разыгралась, но Хауке успел услышать человеческие голоса и отчаянный собачий лай. Взглянув туда, где была деревня, смотритель различил при свете месяца нагруженные доверху повозки; иные из них еще стояли на насыпях, иные уже торопливо тянулись в сторону гееста. До Хауке донесся рев скотины, которую вели туда же, принудив покинуть теплый хлев.

— Слава Богу, они спасают себя и свой скот! — заметил он и вдруг воскликнул в ужасе: — Моя жена! Моя дочь!.. Ах нет, наша насыпь достаточно высока — воде туда не подняться.

Опять наступила тьма, и видение исчезло, будто призрак.

Новый порыв урагана с ревом налетел с моря; Хауке, пришпорив коня, бросился ему навстречу. Въехав по узкому подъему на плотину, всадник властно остановил коня. Но где же море, где же отмель Йеверса? И где располагавшаяся внизу полоска берега? Он видел только горы воды, вздымавшиеся к небу; они нагоняли друг друга в непроглядном мраке и, перехлестывая одна через другую, обрушивались на сушу. Пенясь белыми гребнями, они ревели, как стаи хищных зверей в пустыне. Конь бил копытами и настороженно фыркал; но всаднику не терпелось ринуться в бой. Казалось, господству человека наступил конец, и тьма, смерть и небытие готовятся к нападению. Но он тут же опомнился: это всего лишь шторм, но очень сильный, такого Хауке доселе не видывал. Жена и дочь находятся в безопасности на высокой насыпи, в прочном доме; но его плотина — внезапно Хауке почувствовал прилив гордости, — плотина Хауке Хайена, как называли ее люди, — сегодня должна выстоять в трудном испытании; о, теперь все увидят, как надо строить плотины!

Но что же это? Хауке взглянул на угол, где сходились две плотины: где же люди, которых он поставил держать вахту? Хауке взглянул на северный конец старой плотины, где надлежало стоять сторожевому. Нигде ни души; Хауке проехал еще вперед, но по-прежнему никого не увидел; вой урагана и рев волн на необозримом пространстве почти оглушали его. Хауке повернул коня назад; подъехав к оставленному углу, он окинул взглядом новую плотину по всей ее длине и убедился: волны набегают медленней и с меньшим напором, словно море тут другое.

— Выстоит, — прошептал он и тихо засмеялся. Но смех его прекратился, едва он взглянул на дальний конец плотины.

На северо-западном углу — что же это было? Черные пятна надвигались друг на друга, усердно толкаясь, — без сомнения, это были люди!

Но что им там нужно, что за работу затеяли они на его плотине? Шпоры вонзились коню в бока; скакун стремглав помчался вперед. Со стороны моря его теснил ураган, порывы ветра временами достигали такой силы, что едва не сбрасывали всадника вместе с конем на новый ког; но оба они — и всадник, и конь — знали: несмотря ни на что, путь их надежен. Хауке уже мог отчетливо различить людей (около двух дюжин человек) и прорытую через новую плотину протоку. Властной рукой он остановил коня и крикнул:

— Прекратите немедленно! Что вы тут, к черту, делаете?

Люди от испуга выронили лопаты. Слова его донеслись до них, подхваченные ураганным ветром; сам смотритель выглядел так внушительно, что многие поспешили ему ответить, заговорив разом; но Хауке мог различить только торопливые жесты, поскольку все стояли с подветренной стороны, слова относило прочь; ураган был настолько силен, что люди старались держаться кучей и ходили, пошатываясь, как при головокружении.

Хауке окинул острым взором прорытую протоку и оценил уровень волн, которые, несмотря на отлогий скос плотины, поднимались почти во всю ее вышину и разбивались с силой, обдавая коня и всадника пенистыми брызгами. Еще минут десять работы — и в протоку хлынет вода и ког Хауке Хайена будет погребен под волнами! Смотритель махнул одному из рабочих, который стоял с другого боку от коня.

— Вот ты, говори! — крикнул он. — Что вы здесь делаете, как это понимать?

Рабочий крикнул в ответ:

— Мы должны прорыть насквозь новую плотину, господин, чтобы море не прорвало старую!

— Что вы должны?

— Прорыть канаву сквозь новую плотину!

И уничтожить новый ког? Какой дьявол о том распорядился?

— Не дьявол, господин; уполномоченный Оле Петерс; это его распоряжение!

Глаза Хауке побелели от гнева.

— А меня вы не знаете?! — закричал он. — Там, где нахожусь я, Оле Петерс не вправе распоряжаться! Расходитесь! Все по местам, куда я вас поставил!

Но рабочие медлили, и Хауке въехал на коне в их толпу.

— Расходитесь, к вашей или чертовой прабабушке!..