Любил ли он ее?

Или это просто были солнце, ручей и чувство свободы, которое он ощущал впервые в жизни?

Дункан взглянул на Мэри, и его сердце забилось сильнее. У него перехватило дыхание. Она заставляла солнце казаться ярче. Ему хотелось коснуться ее. Не только со страстью, хотя он солгал бы, если бы сказал, что не испытывал желания. Но точно так же ему хотелось просто… ощущать мягкость щек Мэри, шелковистость ее волос. Он хотел услышать ее пение, почувствовать то тепло, которое поднималось в душе рядом с ней.

Любовь? Что он знал о любви?

Тишина разлилась по лесу, между ними повисла пауза, до предела накаленная чувствами.

Потом Мэри высвободила свою руку, и ее пальцы повторили то, что сделали его пальцы несколько минут назад. Она изучающе дотронулась до мужского лица, приласкала шрам возле глаза. Дункану показалось, что по его лицу провели шелком, но даже от этой едва ощутимой ласки он запылал от страсти.

Его сердце сжалось в груди. Перевернулось. Пропустило удар.

— Вы поедете? — снова спросил он, затаив дыхание, желая всем сердцем, чтобы Мэри сказала «да». Без вопросов. Без оговорок.

Однако девушка, казалось, была сбита с толку.

— Куда?..

— Вы мне верите?

Дункан услышал напряженность в своем голосе. Ему было просто необходимо получить ее доверие. Даже несмотря на то, что он ничего не сделал, чтобы заслужить эту веру.

Он увидел, как Мэри с трудом сглотнула. Ее маленькая ладошка задрожала в его руке.

— Я не пришла бы, если б не верила.

— Вы уедете отсюда? Сейчас? Со мной?

Это было нечестно. И Дункан это понимал. Ведь она знала его как бедного неумелого менестреля, солдата, чьи умения больше были не нужны, скитальца, который не мог предложить ей ни дома, ни чувства защищенности. Кем была Мэри сейчас, он точно не знал. Ее одежда была поношенной, но хорошего качества. У нее был доступ к прекрасным лошадям. Она правильно разговаривала.

С чего ей было выбирать странника? Но Дункану необходимо было знать, что она выберет его из-за него самого, а не из-за богатства, которое он мог ей дать. По правде говоря, у него мало что останется, если он не угодит Генри своим выбором. Но, бог свидетель, Дункан хотел, чтобы его выбрали ради него самого.

Он не знал, чего ожидать. Однако по выражению ее глаз понял, что она хочет поехать с ним. Во взгляде Мэри мелькнула вспышка радости. Но она погасла так же быстро, как появилась.

Девушка отступила на шаг назад.

— Я не могу.

— Ваш жених предлагает вам больше? — вырвался у Дункана вопрос, и он почувствовал унижение, вспомнив толпы женщин, которые польстились на богатство маркиза Уортингтона, а не на него самого.

— Дело не в этом, — возразила Мэри. — Это дело чести. Я должна выполнить обещания.

Дункан не нашел, что на это ответить. Честь всегда была для него всем. Как он мог просить кого-то запятнать свою честь?

Произнеся последнюю фразу, Мэри отвернулась, и теперь Дункан заставил ее повернуться к нему лицом. В глазах девушки блестели слезы.

Дункан задумался о существующих возможностях. Он всегда обдумывал возможные варианты. Уортингтон годами делал это во время гражданской войны и будучи наемником в Европе. Он мог открыть, кем являлся на самом деле. Своим признанием он отодвинул бы в сторону любого поклонника. У него было высокое положение в обществе. У него была власть.

Но не этого хотел Дункан. Ему хотелось, чтобы кто-то пошел с ним по доброй воле, без оговорок.

Он хотел того, чего не мог получить. Теперь Уортингтон это понимал. Он продолжит свое путешествие. У него, несомненно, получится подыскать благородную леди в жены без каких-либо осложнений. Проблема была в том, что он не хотел искать благородную леди. Ему была нужна его лесная леди.

— Робин? — донесся до него ее тихий голос. Пальцы девушки задрожали в его руках.

Имя было чужим для Дункана. Ему даже понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что он сам назвал ей это имя. Мэри говорила о чести. Дункан задумался, будет ли она по-прежнему считать, что он человек чести, если он откроет ей свое истинное лицо.

Дункан выпустил ее руку. Возможно, он подождет еще один день. Один день или чуть больше. Может, тогда он действительно поймет. Сможет разобраться, что делать.

Дункан отвернулся от девушки, но не раньше, чем Линнет увидела в его глазах уязвимость, которой она никак не ожидала.

Девушке хотелось коснуться его рукой. Ей хотелось ответить «да». Линнет хотела сказать, что она поехала бы с ним куда угодно, но девушка боялась, что это может означать его смерть. Ее отец сделает все, что угодно, чтобы вернуть свою дочь обратно. Он был снисходителен ко многим вещам, но не потерпел бы легкомысленности в вопросах чести. Граф Кленден пригласил трех возможных женихов к себе домой. Если бы Линнет сейчас сбежала с бродячим менестрелем, она навеки погубила бы свою репутацию. И его честь.

Отец отомстил бы за это. Ему бы пришлось. Иначе графу оставалось бы только наблюдать, как его власть утекает сквозь пальцы. Хозяин Клендена был осмотрителен в выражении преданности властям во время гражданской войны. Ему был необходим влиятельный человек, чье положение в обществе не было шатким, которого он мог бы назвать своим зятем. Сбежав со странствующим музыкантом, Линнет нанесла бы отцу смертельную обиду.

Но как же ей хотелось забыть обо всем и быть рядом с Робином! Она желала этого всем сердцем и душой.

Линнет читала романы «Кастелян из Куси»[11] и «Окассен и Николетта»[12]. В последнем Николетта, пленная девушка без роду и племени, влюбилась в сына знатного человека. Ее лишили свободы, но в конце концов она сбежала со своим возлюбленным и пережила с ним множество приключений. Она даже путешествовала в обличьи менестреля, пытаясь найти его, когда их разлучили.

Разве не могло случиться наоборот? Разве не могла дочь знатного человека сбежать с бродячим музыкантом? Или любовь была лишь выдумкой, о которой менестрели и комедианты рассказывали ради увеселения публики? Линнет никогда не наблюдала особой теплоты в отношениях между родителями и сомневалась, существует ли истинная любовь. Она надеялась, что подобное чувство все же возможно, но никогда особо в это не верила. И уж точно никогда не ждала любви.

Теперь же, глядя в глаза своего менестреля, Линнет поняла: любовь все-таки существует. Три дня — и ее мир изменился. Но, познав любовь, девушка должна была ее отпустить. Хотя у нее все же останутся воспоминания. И это было больше, чем леди Кленденская когда-либо надеялась получить.

— Я не могу поехать, — повторила Линнет, стараясь убедить не только его, но и себя. Она попыталась улыбнуться. — Думаю, вы скоро найдете, где остановиться. В дне езды отсюда есть поместье. Я слышала, как о нем разговаривали солдаты. Там будет званый прием и охота. Им понадобятся менестрели.

— Вы хотите, чтобы я поехал туда?

— Нет. Но я не могу продолжать… исчезать из дома, а вы рискуете, находясь здесь.

— Я могу поехать в Кленден.

У Линнет перехватило дыхание, и страх накрыл ее с головой, прогоняя остатки тепла из души, словно кто-то остужал еще теплую патоку. Робин узнает, кто она на самом деле. Ее менестрель подумает, что она насмехалась над ним, или — что еще хуже — расскажет кому-нибудь об этом.

— Все разъезжаются, — заявила Линнет, пытаясь, чтобы это прозвучало равнодушно. — Услуги менестрелей больше будут не нужны.

Робин выгнул бровь. Левый уголок его причудливо изогнутых губ приподнялся в усмешке.

— Вам и это известно? — насмешливо спросил он.

— Все об этом знают.

— Я слышал, там будет свадьба. Старшей дочери. Им, несомненно, понадобится еще несколько музыкантов. Если только, — добавил Робин, — вы не считаете, что я недостаточно подхожу для этой работы.

Линнет почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Неужели ее отец уже распространил новости о свадьбе? Или это сделал Роберт? Он был достаточно уверен в себе. Если подобные слухи разошлись среди людей, то…