Тогда клирик Микульский взял его руку и, орошая ее слезами и целуя, воскликнул: «О, неисповеданные судьбы Божии!» – «О, неисповеданные», – повторил за ним епископ и, не дав ему более говорить, удалил его и остался один.

На другой день он объявил о своем видении и, ожидая предсказанной смерти, исповедался и приобщился, чтобы умереть, как жил, добрым христианином. Умер он, как было ему объявлено, при восходе солнца на другой день. («Час», ежемесячное приложение. 1857 г., т. VIII, стр. 473. Иосифа Мончинского; сн. «Ребус». 1898 г., № 15.)