— Есть ли смысл делать таран?

— Вертикальный маневр сделает его бессмысленным.

— Зато тот, кто окажется выше, будет иметь лучшие шансы!

— Но точность бомбометания зависит от высоты. Чем ниже, тем точнее.

— Ваше мнение, эччеленца альтецца?

Великий князь Павел слушал все это уже третий день, от завтрака до ужина. Собственно, это и составляло его работу как генерал-адмирала. Поскольку воздушный флот вырастал из морского, совещались почти одни адмиралы. И еще князь Тембенчинский, не чуждый как морской войне, так и воздушной стихии. Шувалов с Румянцевым, поставив задачу, ушли решать свои сиюминутные проблемы. Требовалось: разработать типы воздушных судов. Состав флота. Причем такой, который не перегрузил бы экономику.

Павел встал, начал прохаживаться вдоль длинного стола. Пусть у адмиралов опыт и слава — принимать решение ему.

— Подведем итог, к которому мы пришли, господа аэрадмиралы. Сущность действия, которое должен совершить воздушный флот — генеральная баталия с чужим флотом. По принципу всё против всего. Вторичные действия, ставящие целью вызвать врага на такое сражение — возможность бомбардировки наземных объектов и морских судов. Флот должен включать суда, приспособленные как к первому, так и ко второму. Это должны быть разные суда. Для сражения, которое будет протекать на максимальной высоте, одни, для бомбардировок со сравнительно небольших высот — другие. Бой будет, очевидно, носить более маневренный характер, чем бой на море, но основой боевого порядка остается линия, а основным вооружением — пушка, стреляющая разрывным снарядом с дистанционной трубкой. Измещение кораблей первого класса составит около шестидесяти тонн. Второго — сорока. Третьего — двадцати. Стоимость классов различается на порядок.

Суда в составе эскадры: линейные корабли и линейные фрегаты для линейного боя, протекающего в форме охвата головы противника, а также бомбардировочные корабли — для вынуждения неприятеля к бою угрозой разрушения важных объектов, например, воздушных и морских портов. Самый быстрый корабль — линейный фрегат. Линейные корабли и фрегаты — первый класс. Бомбардировочные — второй, не стоит тратить них избыточные средства.

Суда вне эскадр — корабли чистого неба, для принуждения разбитого в воздушном бою противника к капитуляции. Условное наименование — корвет. Могут быть специализированы для атаки наземных, морских и воздушных целей. Последние могут быть использованы и в эскадренном бою, как более легкие варианты линейных фрегатов, а значит, должны обладать высокой скоростью. Назовем их фрегатами линейно-легкими. Эти все относятся ко второму классу.

Наконец, суда присутствия. Носители флага. Их работа — занимать место, не отдавая его без боя. То есть войны. Еще — помогать внутренней страже и кирасирам. От них требуется некоторое вооружение, и некоторая автономность. Но не скорость. Это третий класс. Сюда же отнесем посыльные суда и иную небоеспособную мелочь.

Кажется, все. Если что-то упустили, то немного.

Линия? Кто-то говорил про коммерческую линию? Чисто физически «Опытный» мог бы держать линию Петербург — Нижний Новгород — Москва. Но выяснилось, что вельможи куда чаще желают в Ораниенбаум и Петергоф, и что без дирижабля с параболическими фонарями немыслима любая хорошая иллюминация. Задним числом Тембенчинскому покрыли из казны треть расходов, и обещали то же для каждого вновь закладываемого коммерческого судна — если на нем предусмотрят крепления под орудия, а двигатели обеспечат достаточную скорость. В случае войны все они попадали под мобилизацию, зато в мирное время комплектовались военными экипажами — к тому лучшими. Потому как обычных боевых дирижаблей в небе еще не было. Зато эллинг Тембенчинского выплевывал по кораблю в месяц. «Секундус» был немедленно арендован таможней. «Облако» стало учебным кораблем Воздушного корпуса, «Туча» оказалась на посылках у Главного Штаба, и швартовалось прямо к Оку, установленному на Дворцовой площади.

Все они, кроме маленького «Опытного», относились к классу линейно-легких фрегатов. А вот на государственных эллингах только что были заложены первые линейные корабли. В это самое суматошное время и началось строительство Порта Встреч. По обыкновению, строить стали не где надо бы, а где удобнее — на окраине столицы. Напротив Дома-на-Фонтанке тоже стало расти что-то высокое и ажурное. Растрелли сумел блестяще совместить барочный стиль и причальную вышку для дирижаблей.

Кужелев привычно не вылезал из Арсенала, разрабатывая новые пушки для воздушных кораблей. Там его и явившийся с посланием от княгини Тембенчинской Скуратов. Развернул Кужелев пакет с тяжелой душой — хотелось немного отдохнуть от авантюр, а ничего другого от своих пернатых друзей он не ждал. После кругосветного-то путешествия. Потому как из Квебека пришлось выбираться все в том же, восточном направлении. Сначала — судно, тайком перевозившее из Франции оружие. Капитан был совсем не рад навязанным ему квебекцами гостям. И решил сделать из пассажиров — пленников. Внезапность и численность были на его стороне, а вот победа — нет. Если бы он решился их перебить — шансы бы у него были. Но капитан не был пиратом или контрабандистом. А офицер королевского флота, пусть и выполняющий необычное задание, должен был действовать по инструкции. Инструкция требовала подозрительных лиц захватывать. И никак не оговаривала тот случай, когда их лишь чуточку меньше, чем его матросов.

Увы, пока на корабле шел усобный бой, время для прорыва в океан было упущено. И французский корвет был перехвачен английской эскадрой из двух линкоров третьего класса. Тут показал себя Скуратов. Бой был достоин Андреевского флага, а не лилейного французского. Собственно, шансов никаких не было, одна игра в увертки да потяжка времени — пока не стих ветер. Тут Скуратов и продемонстрировал главную особенность русского военного искусства — войну как тяжелую работу. Это ведь весьма нелегко — тянуть на веслах целый фрегат. Но линкор на веслах и вовсе не потаскаешь. Даже и повернуть трудно. Всего у англичан имелось сто сорок орудий. У Скуратова — тридцать шесть. Но, повернувшись бортом к двум носам, он смог действовать из шестнадцати орудий против четырех! Англичане тоже спустили шлюпки. Началось неравное соревнование — кто быстрее — русские обплывают линкоры, или линкоры поворачиваются?

Скуратову пришлось рискнуть и подойти почти вплотную. Тогда англичане оставили в покое фрегат, и принялись палить по тянущему его вельботу. Командовавший этим двигателем Мирович вместе со своими казаками проявлял чудеса хладнокровия. Пока не оказался в воде. Когда они — кто уцелел после прямого попадания, отфыркиваясь, влезли на борт, Кужелев окончательно зафиксировал ситуацию, подбив последнюю из британских шлюпок. Теперь все зависело от того, когда снова подует ветер. И от того, успеет ли он до того сбить англичанам такелаж.

Ветра не было долго. А кадеты и уже слегка обросшие лаинцы, вызволенные из ирокезского плена, показали себя неплохими канонирами. Так что он сумел снести все восемь неприятельских мачт, и начал было лупить по корпусам в районе ватерлинии, когда его остановил Скуратов.

— Затонут, — предупредил он, — и придется их спасать. Морской закон. А нам не надо чужих на палубе. Ведь верно?

— К нам эти, — Кужелев дернул подбородком на залитую кровью палубу, — хоть и моряки, отнеслись без благородства.

— И это вышло им боком. Ей-ей, лучше вести себя хорошо. Море это учитывает.

Вместо Бордо Скуратов привел корабль в Стокгольм. Там и продал его личности посомнительнее. Которую не интересовало происхождение судна. И до самого Петербурга жаловался, что, в кои-то веки, совершив подвиг, да еще и исполняя при этом обязанности капитана корабля, остался совершенно не замечен начальством. И разъяснял всем, что это, ежели б на глазах у адмиралов, да просто не в эпизоде, который нужно замолчать, был бы орден, а также и повышение в звании немного погодя. Отчего стал Кужелеву скучен и даже немного противен. В бою герой, храбрец и умница, а после — хоть уши затыкай.