В Варшавских магазинах, в отличие от наших, есть все! Любого качества - от похожей на нашу ширпотребную дрянь до лучших образцов на уровне Запада, в том числе польского происхождения. Но стоит это фантастически дорого. Может быть это и не дороже, чем у нас., но у нас это имеется только в закрытой для публики секции ГУМ'а.

3 ноября 74 г.

В пятницу Б. Н. пригласил меня на беседу с Куньялом. Присутствуешь при том, как творится история. Это человек, от которого очень много сейчас зависит и не только в Португалии. Смущаясь и торопясь, излагал Пономареву, как на исповеди, что происходит, кто есть кто, как он собирается действовать и на что рассчитывает.

Б. Н. на этот раз очень косноязычно поучал его, как спасать и двигать революцию: знать, что происходит в армии, иметь свою разведку (при ЦК партии), поставить дело охраны лидеров (можем дать для пяти-шести человек соответствующее оружие), ну и за ЦРУ следить.

Помню, как в 1962 году, когда Куньял только что бежал из тюрьмы и приехал в Москву, покойный ныне Терешкин пригласил меня на беседу с ним. Думал ли я тогда, как все повернется. Думал, наверно, о безнадежности его дела и о героизме его самого. Сам он произвел тогда сильное впечатление, но был подавлен. И вот - во главе революции.

8 ноября 74 г.

Скучный день. Вчера был на параде. Шел все время дождь со снегом, весь промок и был, конечно, без шапки. И вообще. даже на фоне наших референтов я выгляжу, должно быть, затрапезным, в стареньком сером пальто и дешевых ботинках. Спасает умение носить вещи. И всегда появляется недоумение: почему люди (те же референты), которые получают на 70 рублей меньше меня, одеты лучше и выглядят более состоятельными. Не будь заграничных поездок - не было бы приличной одежды! Откуда у людей лишние деньги? А вернее - почему у меня никогда нет никаких лишних денег?

На трибунах было необычайно много народу. Не помню такого. Не протиснешься. В речи Гречко впервые отсутствовал знаменитый оборот: «однако силы империализма продолжают угрожать, поэтому мы будем и впредь.» Эта тема сделана элегантнее. И кроме того, он залез не в свою тему, впервые на таком уровне заявил, что в условиях разрядки классовая борьба разворачивается сильнее.

Кончился парад. Ждут все появления демонстрантов. А их нет и нет. Потом из-за Исторического музея появились поливальные машины. Демонстрация была отменена после того, как демонстранты с 7 утра мокли под дождем и уже продвинулись к Красной площади. Сделано, должно быть, под предлогом «заботы о людях».

Потом был прием во Дворце Съездов. Обычно я не хожу туда. На этот раз меня уговорил Джавад, мол, чтоб повидаться с австралийцами (приехал Кленси, председатель СПА) и отделаться от них на все праздники. С Кленси я действительно пообщался. Подгорный произнес скучную речь. И вообще начальство через полчаса удалилось. Заслуживали внимания: Марта Бушман, австрийская красавица из ФРГ; Арбатов с женой, которая блистала среди академиков. Скоро очередные выборы, а Арбатов один из знатных претендентов. Александров-Агентов, обрядившийся в дипломатический мундир со всеми медальками и орденом Ленина. Несмеянов, бывший ректор МГУ, бывший президент Академии наук, которому стало дурно и его вынесли, что, впрочем, не произвело никакого впечатления на окружающих.

Вечером был в гостях у школьного друга Феликса. Там были и другие школьные друзья. Удивительное это явление. Как далеко мы разошлись в жизни, и как много у каждого было возможностей обзавестись интересными друзьями и средой. И эти возможности не раз становились реальностью. И тем не менее осталось что-то такое, что неодолимо тянет нас друг к другу.

15 ноября 74 г.

Неделя очень насыщенная. Приезжали поляки и венгры, чтобы «согласовать» план Подготовительной встречи в Будапеште. Вся работа уложилась в два-три часа в кабинете Загладина. Вечером их принял Б.Н., но это - протокол.

На 16-19 декабря намечена сама встреча.

В понедельник Суйка и Хорн съездят в Рим, согласуют пригласительное письмо и все закрутится.

Б.Н. сегодня согласился, чтоб я съездил на 2-3 дня в Лондон «поработать» с Уоддисом, пообещав ему включение в Рабочую группу по подготовке документов конференции. Но при этом он так отредактировал мою телеграмму, что спесивые англичане не захотят меня принимать.

Приятные встречи по поводу проводов с поляками, и особенно с венграми. Умный и молодой народ: Берец - зав. отделом ЦК ВСРП, 44-х лет. Ни у тех, ни у других (в отличие от чехов и болгар) ни тени подобострастия, заискивания. И вместе с тем то, что на «интернационалистическом» языке называется - «полное взаимопонимание». Они горды, а венгры даже надменны в делах и при том очень дружелюбны, хотя и язвительны в общении.

Б.Н. устроил разнос по поводу написанной ему еще до праздников статьи в ПМС (к 30-летию социалистической системы). Причем, как это обычно с ним бывает, «забыл», чему учил меня при подготовке статьи и «ругал» как раз за то, что было результатом его прямых желаний. А, кроме того есть жизненное правило:

- первый вариант всегда надо отвергнуть, чтоб «поработали» еще и не зазнавались;

- надо показать, что до его личного вмешательства может быть создано только говно. И т.п.

Но поскольку его воспринимаешь и как человека, с которым в общем-то в довольно товарищеских отношениях столько лет, - я опять взбеленился. И главным образом из-за того, что он все больше и больше теряет всякий стыд и открыто, не стесняясь кричит на людей, которые написали ему его авторскую статью. Не советуется, не просит поучаствовать, помочь, не ссылается на собственную занятость (т.е. не извиняется косвенно), а требует, как будто речь идет о служебной бумаге. И он уже и в душе считает нас обязанными по службе писать ему доклады и статьи. Искренне расценивает наше рвение в этом деле, как проявление партийности, как служение партии.

Я, правда, поостыл, потому что он очень долго говорил свои глупости. Тем не менее я был в ответ довольно груб и прям.

Потом (через день) он давал понять, что «переборщил». Однако новый вариант мы ему сделали. И сейчас в лифте (уходя столкнулись в коридоре, и он меня пригласил в свой персональный лифт) говорит: «Это много лучше».

Так что эта неделя, состоявшая из двух главных событий (дела с венграми и поляками, и статья Пономарева) очень характерной оказалась для моего жизненного положения вообще: почти одновременно чувствуешь себя, с одной стороны политическим деятелем, который довольно свободно и самостоятельно что-то решает, обсуждает, добивается принятия своего мнения на международном уровне. А с другой стороны - писарчуком, мелким чиновником, которого бранят за плохо подготовленную авторскую (!) статью для начальства.

Снят Демичев! Пономарев сообщил мне это с явной радостью и пошутил: «Давайте кандидатуры!» Назначен министром культуры - сегодня опубликовано в «Правде». Произошло это еще «хуже», чем с Полянским (в 60-ых, начале 70-ых годов был членом Политбюро и зампредом Совмина). Суслов вел Политбюро. Под конец говорит: «Еще, товарищи, есть один вопрос. Предлагается утвердить указ президиума Верховного Совета об утверждении П.Н. Демичева министром культуры». Все кивают или одобряют возгласами. «Ну, что же, принято». Но Демичев просит слова, понятно, ошеломленный неожиданностью. Жалко лопочет что-то по поводу того, сколько он сделал для «нашей идеологии», называет почему-то цифру обучающихся в школах экономического самообразования. Говорит, что он «долго был на партийной работе» и назначение ему не привычно, однако он «солдат партии» и т.п. Б.Н. все это рассказывал с нескрываемым злорадством, издевательски.

Я ему ответил тоже шутя: «Для политики, во всяком случае, для ЦК это, безусловно, хорошо, а вот для культуры - сомневаюсь».

По Москве котируются на его место: Зимянин и Абрасимов. Лично мне симпатичнее первый и в хороших отношениях мы, но он горяч и не очень самостоятелен, будет таки подлаживаться ко всем и вся.

Итак, Брежнев не отошел от принципа «стабильности» и на этот раз, и пока не умерла Фурцева, он Демичева «держал». А теперь это выглядит не как акт политического недовольства им (он оставлен в сфере руководства идеологическим участком), а как снятие технически лично не справившегося работника.