Рейн знал, что существует один-единственный ответ, который может стереть пренебрежительную улыбку с губ брата.

— Генрих выбрал для очередной войны чертовски неподходящее время. Арианна беременна.

Шесть лет брака не осчастливили молодого графа Честера законным наследником, а Сибил не молодела — в этом году ей исполнилось двадцать семь лет. Рейн понимал, какой отчаянной завистью должен был позавидовать Хью брату, женатому на красотке, юное лоно которой уже носило в себе первый плод.

Так и вышло: только невероятным усилием воли Хью сумел сохранить на лице улыбку, но она значительно померкла.

— Миледи, мои поздравления по поводу вашей плодовитости! — сказал он Арианне с легким поклоном.

Когда Рейн известил брата о беременности жены, он почувствовал, что она заметно вздрогнула, теперь же она и вовсе высвободилась и отступила от него.

— Благодарю вас, милорд граф. Как видите, мой муж весьма доволен. Насколько мне кажется, он получит наконец то, чего жаждет более всего в жизни. Я тоже довольна, так как выполнила главную обязанность супруги.

— Так ты откликнешься на призыв? — спросил Хью, поворачиваясь к Рейну. — Или предпочитаешь выплатить Генриху отказное?

Если рыцарь не был расположен к военной службе или по какой-либо причине не мог выполнять ее, он обязан был выплатить сюзерену отказные деньги. Рейн подумал, что все его капиталы, включая те, которые должны были поступить в его казну в будущем, были вложены в строительство замка. Для него не было возможности откупиться от воинского призыва, призыва короля к вассалам вступить в новую войну под его знаменами.

— Я буду сражаться за короля, — сказал он и посмотрел на жену, но та не отрывала взгляда от его брата.

— Весьма вам сочувствую, миледи. — Хью покачал головой и усмехнулся. — Как грустно остаться одной, без заботливого супруга, в первые же месяцы после венчания. К сожалению, меня не будет рядом, чтобы утешить вас в вашем одиночестве. Ах, этот Честер! Светские обязанности, визиты приемы... такая скука!

— Обязанности бывают разные, милорд граф, — заметила Арианна и бросила на Рейна взгляд, которого тот не понял. — Милорд Рейн выполнит свой долг перед королем, и, признаться, я рада тому, что на сей раз не в Уэльсе матери будут оплакивать сыновей, павших от руки Черного Дракона.

Мандариново-рыжий рассвет пробился наконец и во двор замка. Перед воротами собралась группа вооруженных людей; несмотря на раннее время, они завтракали. Между ними сновала пара слуг, один из которых раздавал вчерашние лепешки, доставая их из объемистой корзины, а другой черпаком разливал из небольшого жбана эль. Подкрепляясь перед дальней дорогой, люди Рейна наперебой подставляли кожаные походные кружки и размачивали в них хлеб, чтобы сделать его помягче. Громадные куски один за другим исчезали во рту, аромат съестного смешивался с запахом конского пота, навоза, металла, кожи, создавая единый смешанный запах — запах возбуждения.

Арианна стояла у подножия лестницы, ведущей в главную залу, и следила за тем, как Талиазин прикрепляет металлический нагрудник лошади Рейна к луке седла. На оруженосце снова был золотой шлем, поблескивающий в лучах восходящего солнца. Могучее животное рыло копытами землю, время от времени принимаясь жевать край кожаной куртки Талиазина. Безукоризненно черную шкуру портило только лысое розово-серое пятно на крупе, где после жестокого ожога шерсть отказывалась нормально расти, даже когда рана зажила окончательно.

Рядом с Арианной, тяжело и шумно переступая с ноги на ногу, стоял сэр Одо. На этот раз здоровяк оставался в замке во главе отряда, который Рейн счел достаточным для охраны. Так они оба и стояли, пока в дверях не появился сам лорд Руддлан в тускло-черных латах.

Арианна смотрела, как муж спускается по лестнице, и вспоминала прошедшую ночь, когда он любил ее так отчаянно, словно заранее знал, что они расстаются навсегда. Он напугал ее этим, хотя отчаяние, пусть даже не столь явное, делило с ними ложе каждый раз, когда они занимались любовью, все две недели подготовки к походу. Они занимались любовью и в эту ночь, но так и не поговорили.

Рейн остановился перед ней и сэром Одо. В руке он держал печать, символ власти лорда. Арианна ожидала, что он передаст печать тому, кто считался его первым помощником и правой рукой, кто должен был заменить его на время отсутствия, но Рейн взял ее за запястье и поднял руку ладонью вверх, вложив в нее тяжелый рельефный кусок дерева с круглой ручкой.

— Все, что будет сделано леди Арианной Руддлан, будет сделано от моего имени, — сказал он громко и внятно, чтобы мог слышать каждый из собравшихся.

— Я буду служить вам верой и правдой, милорд, — ответила она, борясь со стеснением в горле.

Не смущаясь присутствием сэра Одо, не обращая внимания на любопытные взгляды, Рейн коснулся губ Арианны нежным мимолетным поцелуем.

Прошла целая вечность — и, казалось, несколько считанных секунд, — пока подводы с оружием и продовольствием одна за другой выползли за ворота. За ними последовали арбалетчики и другие вооруженные пехотинцы. Рыцари медлили, поскольку отправлялись в путь верхом и могли легко догнать более медлительную часть отряда. Однако и они, в конце концов, покинули замок. Остались только Рейн, его оруженосец и горстка сопровождающих.

Все остальные ожидали командира снаружи, за стенами Руддлана. Рейн снова, второй раз за утро, направился к Арианне, и, пока он приближался, она повторяла про себя: «Сейчас он скажет это, сейчас он скажет слова, которых я жду».

Но он не сказал ничего, даже слов прощания. Он просто погладил ее по щеке, всего один раз. А потом он отвернулся, подошел к своему коню, вскочил в седло и направился к воротам.

Арианна опомнилась только тогда, когда он был уже на полпути к лесу, тому самому, под сень которого поворачивала дорога в Англию. Она сорвалась с места, где стояла как вкопанная, и побежала вслед, крича: «Рейн» Рейн!» Она была готова к тому, что он не остановится, даже не обернется, но он придержал коня, сделав знак отряду двигаться дальше. Он спешился и ждал.