— ...кто ж рискнет после этого, — продолжала я, — взимать денежку с колдуньи? Лучше ее задобрить, умаслить. На всякий случай, — тут я зловеще понизила голос до шепота, — а то еще превратит тебя в суслика. Или в таракана...

— Но... вы же меня не... не заколдуете?..

— Не бойся. Я добрая кудесница. Тем более плату за проезд с меня не взял. Импотенцию я тебе не наколдую, — сказала я, — этого ведь ты сейчас испугался больше всего, не так ли?

— Ма-ма... — жалобно пролепетал он.

Я не стала говорить, что вообще колдовать не умею — зачем разочаровывать человека относительно магических способностей? Народ хочет верить в чудеса. Что ему еще остается?..

Едва я успела выйти из такси, бритоголовый рванул с места так, будто за ним гнались наркоманы всего земного шара — каждый со своей персональной железной трубой и мандолиной.

Некоторое время я смотрела вслед улепетывающему со всех колес Вадику, а собственно, оттягивала то, что мне предстояло сделать. Наконец собралась с духом, сотворила полупируэт — носок одной ноги неспешно, даже вроде лениво прячется за подколенным сгибом другой и вдруг, неожиданно распрямляясь, совершает в воздухе мгновенный, словно бросок кобры, мощный и элегантный каллиграфический росчерк пуантом, разворачивая туловище в противоположную сторону — и оказалась лицом к цирку, фасад которого был развеселен гирляндами разноколерных флажков.

Перед входом на резиновом коврике распласталась влажная тряпка — я тщательно и долго вытирала об нее подошвы, задумавшись о чем-то своем, о девичьем, когда седенький, маленький и щуплый старичок-охранник, похожий на тролля, выглянув из будки, спросил:

— Вы к кому?

— А-а...— растерянно пропела я, но тут он сам же и пришел мне на помощь:

— Вы на кастинг?

— Кастинг? — удивилась было я, но тотчас исправила оплошность: — Ах, да! На кастинг!

Цирк был гулок и пуст. Лишь посреди ярко освещенной арены на длинной скамейке сидели разномастные девушки — десятка два. Прямо перед ними стояли, вяло переругиваясь, двое — пузатый очень коротенький дядечка в костюмчике еще советского производства и очень высокая тетка — расфуфыренная, в чалме, с поношенным лицом, хранившим, однако, как говаривали в старину, «следы былой красоты», которую не удалось полностью истребить ни избыточному питанию, ни избыточному же употреблению алкогольных напитков. Парочка весьма походила на клоунов, а точнее — на Пата и Паташона. Даме несомненно было противопоказано работать дояркой — от ее голоса молоко бы моментально скисало. Впрочем, эта «дама с прошлым» ни за что и не согласилась бы доить коров, она явно была из тех, кто предпочитает доить людей.

— Но почему нельзя, чтоб я присутствовала? — вопрошала она.

— У нас конкурс девушек. Мы приглашали девушек. А вы что — девушка? Кто вас приглашал? — спокойно, даже несколько монотонно ответствовал коротышка.

— Но я руководительница модельного агентства!

— Так вы девушка?

— Но здесь пять девушек из моего агентства...

— Ну и что?

— Я их менеджер. :

— У нас конкурс девушек, а не менеджеров. Мы приглашали девушек. А менеджеров мы не приглашали.

— Но я должна оказывать моральную поддержку своим девушкам.

— Они что у вас моральные инвалиды?

— Но я веду их дела!

— А мои дела вы не ведете. Я не соглашался пока, чтоб вы вели мои дела.

— Но я не буду мешать!

— Конечно, вы не будете мешать — вас здесь не будет. Вы не сможете мешать.

— Но я должна следить за безопасностью своих девушек во время кастингов!

— Сейчас такие девушки пошли, что не их нужно оберегать от мужчин, а скорее наоборот — мужчин оберегать от девушек.

Девушки понимающе захихикали.

— Но я хотела бы присутствовать!

— Я же не спрашиваю, хотели бы вы присутствовать, или хотели бы сыграть со мной партию в шахматы. Я спрашиваю — кто вас приглашал?

— Но у вас же кастинг!

— Это я и сам знаю, что у нас кастинг, а не прием стеклотары. Но если я захочу присутствовать в вашем модельном агентстве во время вашей работы, я ведь должен буду просить вашего разрешения. Верно? Почему? Потому, что меня не в лесу воспитывали. Например, так: «Разрешите, пожалуйста, мне поприсутствовать в вашем модельном агентстве», или: «Я прошу вашего разрешения...» А моего разрешения, моего согласия, чтобы вы присутствовали у меня в цирке во время моей работы, не нужно?

— Но я директор модельного агентства!

— Это вы уже говорили. И что из этого следует? Что правила поведения для вас отменены?

— Но я должна присутствовать!

— А что следует из того, что вы должны? Я вам тоже что-то должен?

— Но у вас ведь конкурс!

— Я и без вас знаю, что у нас конкурс, а не шахматный турнир. Покиньте, пожалуйста, помещение.

— Нет, вы посмотрите на него! Но я хочу присутствовать!

— У нас конкурс девушек. Мы приглашали только девушек. А вы разве девушка? Кто вас приглашал?

— Нет, я не девушка!

— Значит, до свидания. Всего вам доброго.

Нетрудно было заметить, что почти каждую фразу эта женщина начинала с частицы «но», поэтому я сразу же мысленно прозвала ее «дама «но».

— Но я столько вложила в своих девушек! Вон там сидит Викулечка. Она пришла ко мне в агентство, когда ей едва исполнилось двенадцать лет. Она была сутулой, ужасно стеснительной, не умела ходить... Я ее научила всему, что сама умею — исправила осанку, научила красиво дефилировать, накладывать макияж, она теперь гармоничная, всесторонне развитая личность!..

— Если ваши девушки вам что-то должны, из этого вовсе не вытекает, что и я вам тоже что-то должен. — Тут мужчина заметил меня и сказал: — Вы на кастинг? Проходите, присаживайтесь. В ногах правды нет. А знаете, кстати, почему говорят, что в ногах правды нет?

— Не знаю, — ответила я, хотя это было неправдой, я отчетливо видела мысль, которую он сейчас облечет в звуки.

— Потому, что ее вообще нет. И в ногах в частности. Женщина, до свидания.

— Но я привела пять своих девушек!..

— Они что у вас — инвалиды? Самостоятельно не передвигаются? Почему их надо приводить?

Свободное место было только с одного края скамейки, где я и уселась рядом с барышней в очках, которая читала книгу. На ней было серое, давно вышедшее из моды платье «джерси».

Тем временем диалог Пата и Паташона тек прежним руслом с незначительными отклонениями: «Вы что — девушка?» — «Почему вы мне хамите?» — «А в чем же вы видите хамство?» — «Вы намекаете на мой возраст». — «Я намекаю только на то, чтоб вы ушли. До свидания». — «Но почему я не могу присутствовать?» — «А кто вас приглашал?» — «Но вот эти пять девушек из моего агентства». — «А они не хозяйки здесь. Они не могут сюда приглашать. Сюда я могу приглашать. А они могут приглашать, приводить к себе домой — туда, где они хозяйки». — «Но я привела на кастинг вот этих пять девушек». «А почему «привела»? Они что у вас — маленькие дети? За ручку привела, что ли? Они сами не могли прийти?» — «Но я пришла с ними!» — «А что вам здесь — пляж, дискотека, проходной двор — кто захотел, тот и пришел? Как на бульвар?» и т. д.

— Что это за кастинг? — спросила я у соседки.

Серенькая мышка оторвалась от книги и удивленно посмотрела на меня поверх поверх «гоночного велосипеда» на своем носу:

— Вы разве не знаете?! Олег Званцев ищет себе ассистентку, — и опять погрузилась в чтение.

Конечно же, победителем соревнования в занудстве стала женщина — концовку их содержательного разговора я прослушала, но дама с рудиментами красоты, торжествующе задрав нос, уселась в первом зрительском ряду, а муж-чинка, со страдальческим видом взглянув на купол и судорожно ослабив узел галстука, тяжело вздохнул. Тут на арене, откинув занавес, появились двое рабочих в оранжевых комбинезонах. Один из них катил на колесиках какое-то сооружение из множества пересекающихся никелированных трубок, похожее на библиотечную полку, второй — тележку с плитками, похожими на те, какими выстилают полы в ванных комнатах.