— Сейчас ты почувствуешь между нами разницу, дрянь, — зашипел он.

Все крючочки расстегнуты, пояс снят, Эдмунд стоит передо мной полностью обнаженный.

— Все прочь! — гремит его голос.

Жаль, что этот приказ не касается меня.

Краем глаза я слежу за последним из пажей, который услужливо прикрывает за собой дверь, и медленно забираюсь на постель с ногами, отползая от Эдмунда к самому изголовью.

— Снимай свое платье, Джина! — одно колено принца опускается на кровать, сминая простынь. — Хочу увидеть тебя всю, и незачем так бояться, тебе, возможно, все понравится.

Я прижимаюсь к изголовью, пытаясь придумать, что сделать, сказать, как выкрутиться. Напряженный, даже серьезный, вид Эдмунда не оставляет мне шанса.

— Как брал тебя Райт, Джина?

Меня мутит, я бросаю быстрый взгляд на часы, затем в окно, призывая несносное светило поскорее появиться на горизонте.

— Иди сюда! — рука мужчины хватает меня за лодыжку, но я упорно отбиваюсь, держась руками за изголовье.

Просить его подумать о затеянном, каре небесной и возмездии совершенно нет смысла. Принц решил совершить свою месть здесь и сейчас в надежде, что я лишь тихо поплачу и смирюсь.

— Гадина! Маленькая гадина, — шипел Эдмунд подтягивая меня за ногу, пока не навис сверху, хватая мои руки, — даже сейчас ты не можешь понять, — усмиряя меня, выговаривал мужчина, — что лучше тебе быть поласковей. Тебе еще долго жить здесь со мной, Джина.

Он встряхнул меня за плечи, и я затихла, напугано глядя ему в глаза.

— Вот так, вот и славно, — его пальцы резко ухватили меня за шнуровку платья.

Провозится с ней пару часов, хотелось надеяться. Я мельком глянула на лежащий рядом на столике поднос с горячо любимым принцем чайничком душистого чая.

Между тем Эдмунд пытался совладать со шнурками, пока не решил попросту задрать мне юбку, чего я категорически не могла позволить. Его горячая ладонь скользнула по щиколотке к колену, вызывая омерзение. Юбка, нижняя юбка и чулки немного затормозили мужчину. Он приподнялся, небрежно откидывая подол, пытаясь разглядеть все, что под ним скрывалось, и… в этот момент моя рука нащупала рукоять фарфорового чайника.

В висках вовсю пульсировала кровь. Сердце вырывалось из груди вместе с хриплым дыханием. Моя рука оказалась зажата в кулаке Эдмунда, пальцы разжались, чайник выпал, а на губах принцы появился оскал:

— Ты упустила свой шанс, мерзавка, — он вдруг соскочил с постели, прошагал к столу, повернул ключ и извлек трофейный кинжал.

Я тоже сползла с кровати, просчитывая ходы.

— Теперь я тебя точно раздену, — с самодовольством, присущем самому настоящему подонку, Эдмунд пошел ко мне, не стесняясь собственной отталкивающей наготы.

Прокручивая в руке кинжал, рукоять которого была усыпана камнями, принц любезно демонстрировал мне оружие, которым он будет усмирять мою гордость.

Тяжело дыша, я пятилась назад, пока не уперлась в кресло, поняв, что любые маневры бесполезны.

— Ты никогда не будешь хорош, как Райт Берингер. Ты жалок, а он велик. Он истинный король Хегея! — из меня вырвался этот поток слов, впиваясь в Эдмунда острой яростью.

Принц грубо вцепился в шнуровку, вспорол, рывками стягивая с меня платье.

— Делай, что хочешь, но тебе никогда не сравниться с ним! — с ненавистью бросила я.

Пощечина отбросила меня на кресло, с которого я поднялась, стирая с губ кровь.

Я вцепилась в лицо мужчины, как волчица, рыча, царапаясь.

— Дрянь! Дрянь! — завопил Эдмунд, отталкивая меня.

Наконец, мои силы ослабели, и я рухнула на пол, с удивлением обнаружив на камизе бурое пятно и рваную рану, а в руках Эдмунда окровавленный кинжал.

— Черт побери, — тихо прошептал он, напугано озираясь на дверь в покои.

Его голос, шум за дверью, мое дыхание превратились в тонкий, слабый отголосок сознания.

Генриетта не спала уже несколько дней, и теперь дремала в кресле, подперев кулаком подбородок. Атер в такие моменты ласково гладил ее по волосам и умилительно улыбался. В его объятиях грозная и бессердечная королева могла быть просто женщиной.

— Мой милый, мой мальчик… — прошептала она сквозь сон.

Одна из служанок подошла к двери, в которую кто-то постучал. Аккуратно, чтобы не нарушить покой ее величества, девушка осведомилась, кто осмелился тревожить королеву, и получила неожиданный ответ:

— Доложи ее величеству, что вернулись переговорщики…

Взглянув в окно, за которым медленно рассеивалась ночь, уступая кровавому рассвету, служанка робко притронулась к руке королевы.

— Ваше величество… переговорщики прибыли…

— Уже? — Генриетта приподнялась, сгоняя с себя остатки сна и мысли об Атере. — Прошло не больше часа.

Поспешность, с который пришли вести от Райта, была подозрительной. Неужели он принял решение, не задумываясь. Неужели так просто сдаст позиции?

Дождавшись, когда ее одежду и парик приведут в порядок, королева покинула комнату, и ее тут же обступили мужчины, военные советник принца.

— Ваше величество! — загалдели они, и женщина поморщилась, ощутив первые уколы сомнения.

— Не все сразу, лорды! — сжимая в кулаке веер, проговорила она, — где они?

— В тронном зале.

Королева сорвалась с места, и вся процессия мужчин двинулась следом.

По мере приближения, сердце Генриетты ускоряло ритм, а по спине скользили капельки пота. Все сейчас зависело от ответа, который должен был дать Райт.

Войдя в тронный зал, Генриетта дрогнула, бросила быстрый взгляд на лорда де Хога, который стоял на ступенях, сложив на груди руки с мрачным, хмурым выражением на лице. Время будто замедлилось, рождая в воспаленном мозгу женщины мысль о том, что она могла в чем-то просчитаться. Ее взгляд упал на переговорщиков.

— Что произошло? — ответ был очевиден, но она должна была что-то сказать.

— Они не ответят вам, ваше величество, — проговорил старый лорд.

Советники за спиной королевы хранили гробовое молчание, представляя, что может сотворить с ними Райт, если он не пожалел даже парламентеров.

— Им вырвали языки, ваше величество, — пояснил лорд де Хог, когда его снова коснулся растерянный взор Генриетты, — по приказу лорда Берингера каждого высекли пятью ударами плети.

Женщина сжала кулаки, понимая, что от нее ждут решения, которого нет, и не может быть. Молчание длилось целую вечность.

— Он хоть что-нибудь передал? — ее голос дрожал, а мускулы на лице свело судорогой.

— Да. Он прислал своих переговорщиков.

Возня на полу, где корчились от боли трое лордов с вырванными языками, привела королеву в чувства. Она сделала несколько шагов вперед, стирая со лба испарину.

— Пригласите их, — она не могла сделать с его переговорщиками то же самое, что Райт сделал с ее людьми. И это ее бесило, лишая жалости ко всему, включая несчастных. Оглянувшись, она поочередно вглядывалась в лица своих сторонников, видя лишь отчаяние. — Сотрите это выражение со своих высокородных морд! Я не собираюсь сдаваться! Я не уступлю трон недоноску! — ее вопль потонул в тишине, и она припала к стене, тяжело дыша.

— Ваше величество, — произнес де Хог мирно, — никто из нас не сомневается в вас.

— Уберите их отсюда! — не глядя в сторону переговорщиков, закричала она. — И уберите кровь! Ничего, даже вид этих людей, меня не напугает!

Приказ королевы выполнили беспрекословно. Но пока искалеченных мужчин не вывели из зала, она не обронила ни слова. И ярость в ней лишь росла, подпитываясь настоящим ужасом. На секунду она подумала о той участи, которую приготовит для нее Райт, когда придет сюда, чтобы занять престол.

Де Хог аккуратно коснулся ее руки, и она облокотилась на мужчину, чувствуя, что не в силах сделать нескольких шагов по ступеням, чтобы сесть на трон, который сейчас казался особенно далек.

Все то время, пока она ждала вестников Райта, она сжимала веер и обкусывала губы, пребывая в совершенной растерянности. Но, когда королева увидела мужчин, с которыми будет вынуждена вступить в переговоры, лишилась дара речи.