Ваша преданная тень, Василиск.»

Холодный ужас вонзился в позвоночник Чана Деррона, словно парализующая игла. Он стоял, недвижимый, ошеломленный. Издевательское послание — казалось, насмешка так и течет с красной бумаги. И холодный страх медленно полз по парализованному телу.

Было более чем страшно знать, что за каждым его шагом следит зловещая и неизбежная сила. Страшно знать, что безжалостная рука Василиска сможет дотянуться до него даже здесь. Всемогущество! Вездесущность! Власть, поистине божественная, в руках… чьих?

Он почти ощущал это страшное присутствие. Он осмотрел крошечную пилотскую рубку. Она была едва освещена лампочками приборов, прикрытыми колпачками, и слабым светом звезд через иллюминаторы. Он включил более яркое освещение. Захотелось обыскать корабль. Но, конечно, это было бесполезно. Здесь ничего не было. Детекторы массы, установленные им загодя, предупредили бы о приближении массы человеческого тела за миллионы миль до корабля.

Он затаил дыхание, пытаясь стряхнуть этот тряский холод, и заставил себя заговорить.

— Зачем тебе следить за мной? — взмолился он в пустоту. — Я полагал, что нужен тебе, чтобы взвалить на меня вину, потому что я был рядом, когда ты убил доктора Элероида. Но разве я недостаточно страдал ни за что?

Он поднял к груди огромные сжатые кулаки. Он заставил себя произносить слова и пытался при этом не дать страху и одиночеству сломать его мозг. Однако не мог справиться с потоком горьких воспоминаний. С того момента, когда он бежал на легком крейсере, который впоследствии переделал в «Атом-Фантом», он пытался уйти от безжалостного и всемогущего мучителя. Все, что он хотел, — шанс или половину шанса, чтобы начать новую жизнь под новой личиной. Где угодно!

Но этот человек, если это был человек, известный под именем знаменитого дракона и оставлявший на месте преступления следы, которые наводили на мысль об ответственности Чана Деррона, — этот Василиск не давал ему уйти.

Так было в тот раз, когда он приземлился на одинокой плантации на Церере, надеясь купить припасы на несколько фунтов платины, которую добыл, случайно оказавшись в метеорном потоке. Он нашел плантатора и его жену убитыми, их добро разграбленным, а крейсер Легиона — приближающимся. Ему едва удалось оторваться, вовремя вскочив в рубку «Атома-Фантома».

Бронзово-серые глаза заморгали, когда он подумал о старом Икархеньюме, где он спрятал в пустыне свой маленький корабль и занялся честной лабораторной работой. В первый же его рабочий день в офисе его работодателя был взломан сейф, а наворованное нашли в столе Чана.

— И это — меньше половины! — Он пытался сдержаться, однако свирепое чувство вновь заставило его взорваться речью: — Был еще случай, когда я оставил «Атом-Фантом» на смещенной орбите вокруг Венеры и спустился в джунгли на геопеллере. Зарыл в лесу скафандр и проскользнул в Новый Чикаго. В тот раз ты позволил мне думать, что я ушел…

Он попытался засмеяться, но вместо этого всхлипнул.

— И вдруг я увидел мое лицо на всех телеэкранах! Разыскивается за очередное убийство… — Он тяжело поежился. — Убийство охранника в Земном Банке, и мое лицо на кинопленке во время преступления. Не знаю, как тебе удалось это подстроить.

Разве всего этого недостаточно?

Выталкивая изо рта бесполезные слова, он опять обвел взглядом пилотскую рубку. Он был один. Лишь автопилот тихонько пощелкивал, возвращая крейсер на курс, и безмолвная глиняная змейка лежала на плотном красном листке, и над ими — холодный взгляд насмешливых глаз.

— Что ж, мистер Василиск!..

Он вдруг схватил змейку и вдребезги разбил ее о палубу. Свирепый гнев охватил его, перехватил дыхание, потряс члены, заревел в ушах.

— Гляди, — прохрипел он. — Я все равно уйду. Не знаю, как я смогу отвязаться от тебя и от Легиона! Но… смотри!

Он остановил геодины и мрачно повернулся к курсопрокладчику. Зеленоватая панель показала ему пятнышко Земли, а рядом с ней — серебристый атом Новой Луны. Он считал координаты с калиброванного экрана и повернулся к компьютеру, чтобы набрать данные для первой безнадежной попытки сопротивления неведомому мучителю.

Могущественный «Непреклонный» плавно скользнул на стоянку возле одного из шести огромных трубчатых рукавов структуры Новой Луны. Мощные краны поставили эту тысячетонную массу на причал. Люки открылись для связи с искусственным спутником.

Трое в штатском сидели за столом в длинном, роскошно-простом салоне, находящемся на корме флагмана. Стройный мужчина предпочитал консервативный темный цвет — на нем был пошитый высокооплачиваемым портным штатский наряд. Беловолосый, с грубым лицом великан был наряжен в просторные шелка, отражавшие все возможные оттенки зеркал Новой Луны. Он с явным сожалением расстался с иконостасом медалей. На третьем был безвкусно подобранный серый костюм; владелец его, человек с короткой, но массивной фигурой, держал в рыхлой желтой руке тяжелую трость.

— Во имя жизни, Джей, что за смертельная спешка? — Круглый, в голубых прожилках нос Жиля Хабибулы вопросительно нацелился на высокого командора. — Мы только что присели, чтобы перевести дух после ужасной гонки в пространстве. Нам следовало бы хоть пообедать. Джей! А ты уже говоришь, что мы должны отправляться.

Огромный Хал Самду мрачно посмотрел на него.

— Эта спешка повредила бы тебе, Жиль, — сказал он, — не засни ты пьяным сном. И ты уже перекусил из запасов Джея — таким количеством еды можно было бы накормить венерианского горокса.

Джей Калам мрачно кивнул.

— Мы на Новой Луне, Жиль. Нас ждет у люка Гаспар Ханнас. У нас впереди работа.

Жиль Хабибула покачал морщинистым желтым шаром головы и обратил взгляд молящих рыбьих глаз на командора.

— Мне не вынести этого, Джей, — захныкал он. — Такое мне не по силам. — Он показал большим пальцем на выпирающее брюхо. — Взгляни на бедного старого Жиля Хабибулу. Он стар, он очень стар. Он должен получить свою порцию вина. У него должна быть трость, чтобы поддерживать его неуклюжую походку. Он скоро умрет, бедный Жиль.

Бледные глаза моргнули.

— Да-да, умрет, если ученые не откроют секрет омоложения. И как можно быстрее. На этой самой Новой Луне есть специалист, который обещает это устроить. Однако Джон Стар меня не отпускал.

Он печально вздохнул.

— Ах, весь мир в смертельном заговоре против Жиля Хабибулы. Он сидел в Пурпурном Холле и выпивал свою драгоценную каплю счастья. Ибо Фобос — приятный мир, Джей. Солнышко в саду ласково к больным старым костям. Джон Стар — гостеприимный хозяин, он никогда не прогоняет своих гостей из-за стола, Джей! Ах, и как приятно видеть каждый день Аладори, видеть, как она счастлива с Джоном Старом, Джей, после всех тех опасностей, которые выпали на нашу долю. Как приятно быть рядом, оберегать ее на тот случай, если снова придет беда.

Казалось, его лицо стало чуть улыбчивей.

— Это доставляет старому одинокому, никому не нужному солдату крошечное время счастья, Джей, когда он нянчит на колене крошечную дочурку Боба Стара. И когда он видит Кай, по-прежнему такую же прекрасную, несмотря на все те ужасы, которые приключились с ней на комете, и с таким нетерпением ждущую возвращения Боба домой. Доктора говорят, что следующим будет мальчик. Но это секрет, Джей!

Тяжело откинувшись в кресле, старик вновь вздохнул.

— Старый Жиль был счастлив на Фобосе, Джей, настолько счастлив, насколько это возможно для старого разбитого умирающего легионера. Он получал свой ужин среди дорогих знакомых лиц. Он потягивал свою драгоценную капельку вина. Он тихонько дремал где-нибудь в уголке, и скажи, разве старый бедный солдат этого не заслужил? Однако — нет!

Взгляд бледных глаз стал обвиняющим.

— Это ужасно плохо, Джей, так пугать старых людей. Ах, ты заставил меня подумать о медузианах. И о том злодее Орко и об ужасных кометчиках. — Он наклонился вперед, и на лице его было нетерпение. — Скажи старому Жилю, что все в порядке, Джей! Скажи, что это всего лишь чудовищная шутка!