…Она надеялась вскоре вернуться…

Окт, конечно же, помнил, куда и зачем уходила его жена незадолго перед началом того сражения. Никто, кроме него, не знал, что в последние дни Тильецада она покидала замок дважды: сначала уйдя к Светящимся Водам, а потом… Ему и теперь было страшно об этом вспоминать. Для защиты Амграманы Волшебнику понадобилась помощь одной из дюкс. Окт не успел даже сообразить, что произошло тогда. Никуца знала силу своей песни, поэтому вызвалась первой.

"Я — смогу, — сказала она тогда. — Мне… тоже есть… кого защищать. Поэтому… я… пойду…"

Она говорила так буднично, что никто, кроме мужа, тогда не понял главного смысла её слов. Наверное, он должен был остановить жену… Но Никуца так же спокойно убедила его, что до её возвращения новорождённый дюк будет находиться в полной безопасности, и сразу после боя она принесёт его к своим…

Она, действительно, была лучшей!..

Он так и не смог узнать, где она оставила их сына. Тайна рождения, обычно оберегавшая дюков, теперь сыграла с ними злую шутку… После вынужденного возвращения в Немыслимые Пределы Окт расспрашивал всех, кого только мог, о подкидышах и найдёнышах. Всё безрезультатно — ни малейшего следа, ни намёка… Постепенно глава Тильецадского клана смирился и с этой потерей. Он стал привыкать к одиночеству, пустоте и горестному пониманию того, что его роду суждено пресечься…

Никуца умерла, а другая дюкса не может присниться. Дюки — однолюбы.

III

Видение было настолько явственным, что Илса больше не могла уснуть. Инстинкт подсказывал ей, что сына Никуцы и Окта искать нужно именно здесь. Похоже, её будущий сын считал так же. Дюкса долго ворочалась, а потом тихонько, чтобы не разбудить подругу, встала. Зажгла небольшой светильник. Обогнула родовую купель и вдоль ручья, истекавшего из Светящихся Вод, двинулась вглубь пещеры. Отправляясь на поиск, она не думала, насколько опасным может оказаться этот путь. Особенно для неё. Просто шла. Сначала по узкому тёмному коридору, резко уходившему вниз. Потом через протяжённую, расположенную полукольцом анфиладу. Снова по коридору. Рядом добродушно бурчал путеводный ручей, так что заблудиться она не могла. И вот, наконец, открылась небольшая светлая комната, сплошь выстланная мягким травяным ковром. Ручей доходил точно до середины, а потом изящной светящейся колонной поднимался вверх и исчезал в небольшом отверстии в своде потолка. Но не это зрелище привлекло искательницу. Прямо перед нею, уютно свернувшись калачиком, лежала громадная, раза в три больше Тийнерета, кошка-лежбиха. Такое потрясающее животное могло появиться лишь во сне. Эта кошка была так же реальна, как и поднимающийся ручей, как и вся волшебная обстановка этой пещеры. Густая гладкая лоснящаяся шерсть лежбихи была цвета проснувшегося весеннего неба. Сильные прекрасные крылья, подобные совиным, она элегантно сложила на спине. Глаза кошки были совершенно золотыми. Мудрыми и древними. Нежное утробное мурлыканье сливалось с журчанием поднимавшейся вверх воды. Илса была настолько потрясена, что не сразу заметила главное: на траве, доверчиво притулившись к синему боку, спал маленький дюк… Даже если бы дюкса не искала его, поразительное сходство сразу с обоими родителями подсказало бы, что это сын Никуцы и Окта. Доброе меховое чудо не просто хранило его эти несколько месяцев. Судя по тому, насколько малыш был здоров и спокоен, лежбиха ухаживала за ним, как самая заботливая нянька.

Увидев Илсу, кошка осторожно высвободилась из объятий младенца и направилась к одному из уходивших вдаль тайных коридоров. Уже на пороге благородное животное слегка поклонилось ей на прощание. Или это только показалось?

Дюкса присела и погладила маленького дюка по щеке. Он проснулся и, как будто всё поняв, потянулся к Илсе…

…Когда она вошла в город, уже смеркалось. На улицах не было ни души, кроме Окта, который стремительно шёл ей навстречу.

— Я нашла его… — одним взглядом сказала Илса.

— Знаю. — Окт откладывал момент знакомства с сыном, как будто боялся обознаться. — Неужели у нас есть продолжение? — наконец-то недоверчиво спросил он, принимая на руки малыша, который тут же принялся удивлённо разглядывать отца.

— Твой сын похож на Никуцу…

— Твой — повторит Превя, — оттаивающим голосом произнёс глава клана вслух.

IV

Если рождение дюка — просто счастье, то обретение потерянного младенца — настоящий повод к большим торжествам. Радостная весть о возвращении Фельор и Илсы молниеносно разнеслась по всем трём кланам. Поскольку с незапамятных времён не случалось, чтобы Дары обретали сразу двое детей, жители Речного города, где должна была произойти церемония, расстарались. Две недели кряду они трудились не покладая рук. Наконец, когда почти всё уже было готово, неожиданно для всех ушла Илса. Пришлось откладывать праздник.

Вообще-то её срок истекал больше чем через месяц, но дети дюков сами знают час, когда им лучше прийти.

Воздух уже пахнул весной. Дорога к Светящимся Водам на этот раз пробегала совсем в другом месте. Усталость ли тому была причиной, или просто Илсе так хотелось, но шла она медленно. Дыша полной грудью и любуясь просыпающимся после зимнего оцепенения лесом, через который лежал её путь.

Впервые после переселения в Немыслимые Пределы молодая дюкса осталась наедине со своими мыслями. Фельор рассказывала, что когда она вернулась в город, у самых ворот её встретил Тека, который просто не мог дождаться возвращения жены и маленького сына. Вспомнив об этом, Илса с новой силой ощутила потерю Превя. Весь род будет рад её возвращению, только он не встретит её… Она так ясно представила себе глаза мужа, каждую чёрточку, повадку, руки… что даже зажмурилась, прогоняя наваждение — не имела она права себя жалеть!

Окончательно взяв себя в руки и открыв глаза, Илса увидела сквозь просвечивающий подлесок знакомые очертания грота. Она поняла, что пришла на место, и понеслась ко входу, на бегу освобождаясь от тяжёлых воспоминаний. Через порог она перешагнула, оставив в памяти лишь свет их с Превем любви. В этом ли мире или в Дальнем — он хранит её.

Думая только об этом, Илса разделась и вошла в Светящиеся Воды. Мгновенно всё вокруг изменилось. Дюксе показалось, что она находится на границе сразу нескольких миров. Сквозь неё потёк густой свет. Это было так прекрасно, что она запела и сначала медленно, а потом все, ускоряясь и ускоряясь, закружилась в том же танце, который так недавно видела лишь со стороны. Повторялась ли вековая мистерия или так начинался новый мир? Это не было важно. Каждый ребёнок родится впервые! У Илсы не было ни сил, ни желания, ни времени думать — всё шло, как и должно было идти. Мудрая древняя сила непрерывной волной проходила через её тело. Постепенно роженица перестала понимать происходящее и наконец почувствовала, что сама становится этой волной. Перестало существовать всё: грот, вода, Илса и даже само время… Осталась лишь сила. Чистая и глубокая, как вода. Мощная и певучая, как голос. Бережная и властная, как любовь. Такая, в которой сосредоточена вся истина мира. Она всё возрастала и нарастала в своём творящем танце. Ещё звучнее! Ещё быстрее! Снова и снова!

…а потом наступила тишина…

Всё закончилось. Илса стала матерью.

Лишь на мгновенье она испугалась, когда почувствовала, что не успеет принять из воды своего сына… Инстинктивно рванулась, протягивая обе руки.

Светящиеся струи вынесли ей близнецов…

Илса почти ползком выбралась на берег. Несколько минут она лежала, собираясь с мыслями и силами. Потом заметила рядом с собой кувшин и жадно припала к нему. Кислый прохладный напиток бодрил и успокаивал одновременно. Через пару секунд дюкса легко встала. Отнесла детей на ложе. Надела на малышей обереги. Завернула сыновей в мягкие простыни. Она делала это так легко и ловко, как будто именно этим и занималась всю предыдущую жизнь. Наконец легла рядом с детьми и почти сразу утонула в целебном облаке сна.