Друзья сидели в тильецадском патио. Даже сюда подошли промозглые холода. Вопреки им на клумбе догорали четыре бессменных гладиолоуса. Правда, теперь свет их напоминал тускнеющий осенний закат. Вино давно было допито. За добавкой идти не хотелось. Что-либо объяснять или успокаивать дюка не имело смысла. Первооткрывателю оставалось лишь сидеть и слушать.
— В чём нас только не обвиняли… Даже в том, что мы хотим Императора свергнуть. А зачем… это?.. Нам… хватает… помогать…
Он немного помолчал.
— А вскоре после… как мы пришли в Амграману… из Дросвоскра сбежало несколько десятков разбойников… Кажется… боялись попасть под наше влияние… Они зачем-то говорили… что мы их преследовали… Странные…
Хаймер в общих чертах знал эту историю, но никак не мог вспомнить откуда. Поэтому сейчас жадно ловил каждое слово друга. А тот продолжал свой рассказ, настолько длинный и путаный, что любой другой слушатель давно бы потерял нить. Но Первооткрыватель лишь изредка уточнял детали.
— По слухам… они ушли в Кридон… если и вовсе не за его пределы…
— В Кридон? — переспросил Хаймер. — Вот значит как… — в Кридон.
— Потом к этим… с позволения сказать… беженцам… присоединились несколько мастеровых… Почти все, правда, быстро образумились… и вернулись к своим семьям и ремеслам… по которым стосковались их души и руки… С разбойниками остался только один… кажется, бывший главный амграманский пекарь… Чего уж ему не хватало… теперь никто не скажет… только он бросил всё… связывавшее его с Дросвоскром… Даже жену и детей… Потом возглавил беглую шайку… и окончательно осел… при кридонском дворе…
— Каков он был? — Хаймер вскочил, встревоженный смутным предчувствием.
— Не помню… Высокий… для вашего народа… Грива… ну вроде моей… Грубый… резкий…
— Это всё?
— Что добавить… Вроде кто-то из его потомков… воспитывал кридонского… Наследника… — теперь уже Окт осёкся, поражённый внезапной догадкой.
Друзья переглянулись и одновременно выпалили:
— Цервемза!
— То есть ты хочешь сказать, что нынешний Советник родом из этих мест? — не мог прийти в себя Хаймер.
— Не сам… вот предки — да…
— Хорошо… но даже это не объясняет его ненависти к вам… Хотя в пору нашей дружбы Арнит говорил что-то такое о зверствах дюков, которые чуть ли не беременными женщинами питаются. Я тогда лишь смеялся. Думал, что он из дурных книжек этой ерунды набрался. А он злился и кричал, что один близкий человек изрядно пострадал от длинно…
— Длинномордых?.. Наши враги обычно так нас называют… Что касается… Цервемзы… говорят… всю его амграманскую родню, кроме двоюродного деда-пекаря, уничтожили прорвавшиеся в город разбойники… потом свалили на нас… — дюк печально воззрился на человека. — Ты считаешь, нам надо было… оправдываться?
— Нет. Говорят, что бессмысленно доказывать три вещи: верность, невиновность и то, что ты не бесхвостая лошадь, — помолчав, Хаймер сказал: — Ты ведь не об этом хотел со мной поговорить?
— Ну да… — Окт замялся. — Скажи… ты можешь поверить, что дюку… да ещё главе клана… страшно?
Первооткрывателю странно было это слышать, но он понимающе кивнул.
— Очень страшно… — продолжил дюк. — Я чувствую, что всё идёт не так, как должно было… И предсказание это… ну, которое прекрасная госпожа Вокаявра сделала… И без этих слов было понятно, что кто-то из нас должен будет собой пожертвовать, давая остальным возможность уйти…
Окт замолчал и привычно застыл, снова став похожим на скалу. Хаймер почувствовал, что разговор не окончен. Принёс ещё кувшин. Дюк пошевелился не сразу. Залпом осушил кубок… Ещё помолчал. Наконец, по-видимому, решился и добавил:
— Войны, похоже, уже не избежать?
— Боюсь, что даже не отсрочить… — кивнул Хаймер.
— Самое ужасное, что у нас не осталось сил, чтобы сражаться с помощью магии. Боюсь, что даже задержать противника мы не сможем… Придётся браться за обычное оружие… Не люблю я этого… — Окт сменил тему: — Ладно… Хватит… Пора возвращаться к Никуце… Давно её не видел… Да и дело одно есть…
— Подожди… А почему вы не можете просто уйти? Не из Дросвоскра, а вообще из Сударба… Хотя бы на время.
— Здесь одно из немногих мест, где мы можем быстро восполнять силы. Да и гладиолусы. Они непрерывно цветут с тех пор, как мы сюда пришли. Не бросать же их здесь…
— Бросать, конечно, не стоит… А Мэнигский Садовник? Неужели же он не сумеет их сохранить…
— Да думали мы об этом… Просто не хотелось вас впутывать…
Первооткрыватель вспыхнул:
— А сейчас? Сейчас, стало быть, вы нас не впутываете…
Гривастый гигант махнул рукой, встал и направился к арке, ведущей во внутренние помещения. На полпути он остановился и добавил:
— Хорошо, что вы остались с нами. Сейчас каждый клинок будет на счету… И тебе спасибо, что выслушал… Когда ещё придётся поговорить…
IV
Наместник уже не первый день стоял с войсками в Ларьигозонтской долине. Лагерь был разбит с расчётом на долгую осаду и сражение до победы. По одну руку от Цервемзы пыталась спрятаться в тумане страстно желаемая, но неприступная Амграмана, встречи с которой он ждал всю жизнь. И смертельно боялся сейчас. По другую — высился мрачный враждебный Тильецад. Родина отчего-то упорно не желала знакомиться с человеком, пришедшим надругаться над нею.
Бойцы устали от безделья и с нетерпением жаждали начала битвы. Опоённые или нет, но солдаты оставались солдатами и в отсутствии боя нуждались в каких-нибудь развлечениях. Обычно всё сводилось к пьянкам, дракам да походам к дешёвым девкам. Сейчас же, за неимением последних, вояки налегали на выпивку, отстреливали почтовых голубей да от нечего делать гонялись за кошками.
Императорскому Советнику оставалось отдать последний приказ, чтобы тщательно собранный и подготовленный им военный организм ожил и двинулся в наступление. Один шаг отделял Наместника от воплощения всех его мечтаний и кошмаров. Он вздохнул. Отхлебнул из небольшой фляжки мэнигского вина, тяжёлого, как его вздох. И, наконец, поднял руку…
V
Волны осаждавших разбивались о стены Тильецада, как прибой об утёс. Провианта и воды у дюков хватало с лихвой. Так что особенных поводов для беспокойства у защитников не было. Хаймеру, например, просто доставляло удовольствие любоваться из донжона тем, как тщетно беснуются внизу войска. Другое дело, что рано или поздно морская вода размывает самые стойкие скалы. В принципе, можно было начать обстреливать захватчиков сверху. Или, как в древних историях, начать лить на них кипяток. По крайней мере, так считали люди. Но тут упёрлись дюки. Их вконец допекли бесконечный грохот таранов и солдатские крики, не умолкавшие ни днём ни ночью. Дивный народ признавал лишь два способа ведения войны — с помощью Луча Правды и поединок. Не зная, с чем ещё придётся столкнуться, дюки решили, что не нужно тратить магические силы, а стоит выйти из замка и хотя бы на время отогнать назойливые войска.
Ну что ж, выходить так выходить! Отправляясь навстречу своей судьбе — дюки передали луковицы четырёх главных гладиолусов Рёдофу с наказом сохранить и в дальнейшем высадить. Несмотря на спешку, они надавали столько советов по уходу за гербовыми цветами, что старик просто взорвался:
— Да разберусь я с вашими гладиолусами! Раз-бе-русь… Может быть, хорошие мои, кто-нибудь напомнит бестолковому хозяину гостиницы, кто ваши бесценные цветочки сюда доставил? И кто здесь вообще Мэнигский Садовник? — он ещё долго бурчал, отчаянно напоминая и Рьоха, и тётушку Шалук одновременно.
Потом все защитники Тильецада собрались в главном зале, понимая, что, возможно, последний раз сидят вот так — за общим столом. Говорили мало, шутили ещё меньше. Однако, несмотря на близость боя, или, может быть, именно благодаря этому, ужин был великолепен, а вино придавало сил и возрождало надежду. Окт наполнил последний кубок:
— За возвращение… — прогудел длиннолицый гигант.
— …отобранного! — негромким, но грозным эхом раскатилось по залу.
