— Понятно… — тон хозяина стал вполне миролюбивым. Старик подлил обоим вина и сменил тему. — Где ты успел побывать за эти годы?
— Практически весь Сударб облазал. Только вот здесь впервые.
— А кому посылал отчёты?
— Лично Его Бессмертному Величеству.
— И сейчас тоже?
Хаймер кивнул.
— Скажи-ка… — Рёдоф что-то обдумывал. — Раньше… Ну, в других путешествиях ты выполнял подобные задания?
— Да нет… В основном, природу изучал, карты составлял, обряды описывал, — неохотно ответил молодой человек, раздосадованный собственной несообразительностью. — Я и на этот раз был уверен, что Государя дюки интересуют из чистого любопытства. Всё-таки существа почти мифические. Да и потом… — он нерешительно замолчал.
— Да? — с искренним участием спросил Рёдоф.
— Видишь ли… Я привык к тому, что официальное назначение — это всего лишь скучная церемония. К тому же, если честно, мысли мои были заняты совсем иным. Не знаю, насколько я был дорог своему благодетелю, но для меня его смерть стала невосполнимой потерей. Несмотря на то, что последние лет пять мы почти не общались… Я никак не мог поверить, — он сделал несколько судорожных глотков и вздрогнул от внезапной догадки. — Представляешь… мне даже Йокещ показался похожим на Арнита. Не лицом, а скорее повадкой. Да и слова он последний раз выговаривал на кридонский манер. Конечно, мне примерещилось… — поспешно добавил он, заметив, как насторожился старик.
— Вот как… Арнит из Кридона… — неопределённым тоном пробурчал тот.
— Да. А что? — удивился Хаймер.
— Пока не знаю… Он когда-нибудь рассказывал о себе?
— Очень мало. Он не любил откровенничать. Я — задавать вопросы…
Ещё некоторое время прошло в полном молчании. Наконец Рёдоф шумно выдохнул и вынес свой вердикт:
— На шпиона ты явно не похож. Подставляют тебя, парень, так-то! Ладно, послушай, что расскажу. Надеюсь, что дюкам не повредит в любом случае. Это, конечно, даже не легенда, а так — байка, но в неё в наших краях все верят. Ты уж сам разбирайся, что здесь правда, а что вымысел…
II
Давным-давно один Художник увидел гладиолус невероятной красоты и решил его нарисовать. Но карандаш, обычно послушно танцевавший по бумаге, на этот раз отказывался повиноваться хозяину и никак не желал повторять вычурные лепестки. Мастер оказался человеком весёлым, поэтому не сильно огорчился и просто шутки ради пририсовал к своему неудачному детищу удлинённые глаза, нос, гриву. На бумаге появилась весьма загадочная физиономия, немало позабавившая своего случайного создателя. Ещё больше понравился "портрет неизвестного" Одинокому Волшебнику, тому самому, который как кот ходит сам по себе, внезапно и чуть ли не одновременно появляясь то в одном, то в другом конце Империи. Поговаривают даже, что этот чудак шатается и по другим мирам и коллекционирует всякие занятные магические казусы, весьма оживляющие серые будни. И вот этот-то Волшебник, приятельствовавший с Художником, уговорил своего друга подарить рисунок, затем принёс его в Сударб, что-то такое сделал с изображением. Оно ожило и превратилось в дюка.
— Вроде того, чей уже самый обычный портрет ты видел у меня на стене. Отдельная история была с жёнами дюков. И Художник, и Одинокий Волшебник в один голос твердят о своей непричастности к их созданию. Так что откуда взялись дюксы, точно сказать невозможно. Женщины есть женщины! — хохотнул Рёдоф и продолжил свой рассказ. — Говорят, что именно так появились дюки, и, похоже, они сами в это верят; во всяком случае, своим гербом, талисманом или чем-то вроде того они считают именно гладиолусы.
— Интересно, не потому ли в Сударбе появился запрет на выращивание гладиолусов? — пробормотал Хаймер, которому с каждым глотком всё больше и больше не нравилась его миссия. — Знаешь, Рёдоф, я с детства люблю эти цветы. Несколько совершенно роскошных мои родители прятали от чужих глаз. Меня это удивляло и пугало, потому что в Мэниге принято гордиться своими садами и показывать их самым почётным гостям. Говорят, что ко всем, разводившим гладиолусы, приходили и очень настоятельно просили убрать "это безобразие". Родители в какой-то момент сдались… да, видно, не помогло это им…
— Это что! — старик, казалось, не расслышал последней фразы. — Вот в годы моей молодости был в Мэниге один Садовник, который, несмотря на запреты, посадил гладиолусы, и всё тут! И где бы ты думал? — на самом видном месте, недалеко от дворцового сада Его Императорского Величества. То-то шуму было, когда они зацвели: набежала тайная стража, одни цветы с корнем рвут, другие по Мэниге мечутся. Злодея, значит, ищут.
— И что — сыскали?
— Куда там! Как сквозь землю провалился. А четыре цветка они всё-таки не нашли. Те, которые прямо в императорском саду были посажены, да волшебством спрятаны…
— Да ты-то откуда знаешь? Сам, что ли, сажал? Ты же и в столице-то никогда не бывал, — расхохотался Хаймер, но тут же осёкся, взглянув на лицо старика, снова ставшее гордым и грозным.
— Да знаю уж… — буркнул Рёдоф мрачно. Помолчав, он добавил обычным добродушным тоном: — Встреваешь тут, сбиваешь… Слушай лучше, что было дальше.
Несмотря на то, что Сударбские Правители всегда были миролюбивы, но и они почувствовали угрозу своей власти, поскольку дюки обладали врождённым чувством справедливости. Один из Императоров не на шутку испугался, что его могут запросто сместить за ненадобностью. Тогда он под благовидным предлогом уговорил длиннолицых перебраться в Дросвоскр, где в то время совершенно распоясались бунтари да разбойники. После появления дюков в Амграмане, беспорядки прекратились как бы сами собой. А в столице предпочли забыть о волшебном народе, когда-то прошедшем по сударбским просторам и затерявшемся на окраинах великой Империи.
Однако то, что казалось обузой в относительной близости от столицы и Государя, стало находкой для горных окраин. Бывшая разбойничья вольница теперь стала одной из самых спокойных и благонадёжных провинций. Так что трусость Сударбских Правителей легко сошла за мудрость и дальновидность.
Так вот и начали дюки присматривать за Дросвоскром, избавив Наместников от необходимости таскаться из столицы в такую даль…
III
Наутро, несмотря на путевую усталость и ночь, проведённую почти без сна, Хаймер по многолетней привычке проснулся сразу после восхода. Рёдоф тоже, как видно, был ранней птицей и, встав ещё раньше своего постояльца, вовсю хлопотал на кухне, что-то не то ворча, не то напевая себе под нос. Незаметно проскользнув мимо, Первооткрыватель пошёл прогуляться по городу.
Ему было о чём поразмыслить. Проще всего было бы не поверить ни одному слову гостеприимного хозяина, сочтя всё рассказанное им лишь за болтовню подвыпившего старика. Но Рёдоф был вполне искренен, когда говорил о неких коварных намерениях Правителя. Хаймер терпеть не мог, когда его держат за дурака. Несмотря на природное спокойствие и сдержанность придворного, он не мог опомниться от оскорбления. Император посмел его использовать, как дешёвого шпиона! Какое-то чувство подсказывало Первооткрывателю, что новый знакомец ничуть не преувеличивает.
"Хорошо же! Йокещ хочет знать о дюках всё? Он будет знать всё, что я ему расскажу!"
Несмотря на то, что даже ранним утром Амграмана была суетлива и шумна, путешественник отметил для себя, насколько изящные линии этого многоголосого города отличаются от тяжеловесных колоссов Мэниги. Все здания были выдержаны в едином ритме, наподобие стихов в песне — однообразно, но не монотонно.
Времени у Хаймера было полно, и он шёл, неторопливо разглядывая занятные скульптуры, украшавшие почти все городские фасады. Его не оставляло впечатление, что, несмотря на более жаркий климат, в Амграмане намного легче дышится. И вдруг он понял, что создавало это впечатление: окна… Да-да, повсюду были распахнуты окна, а во многих домах и двери. В чопорной, застёгнутой на все пуговицы Мэниге, с подозрением смотревшей на окружающий мир, такое было невозможно, да и небезопасно. Даже знаменитые на весь Сударб столичные сады скрывались за глухими каменными заборами. Здесь же зелень и цветы, да не просто цветы — роскошные гладиолусы, неизвестно как выращенные весной, выглядывали отовсюду. Местные жители не сильно уважали условности, а главное — они не боялись! Из открытых окон неслись разговоры, песни, перебранки, хохот… Вся городская жизнь была на виду. Значит, и здесь Рёдоф не ошибался — с дюками действительно спокойнее.