— И ещё… государи… — Рёдоф так и не привык официально обращаться ко внуку, поэтому махнул рукой и сказал, как сказалось. — Кайниол! Арнит! Хорошие мои! Я очень вас прошу, будьте осторожны! Вам сейчас нужно себя беречь больше даже, чем бережётся Риаталь… И вообще, как оказалось, родных у меня не так уж и много…
Он снова махнул рукой и отвернулся. Шалук подошла к нему, обняла и скороговоркой зашептала что-то успокаивающее.
Опять наступила пауза.
— Тут есть одна сложность… — выходя из задумчивости, произнёс Император. — Чтобы нас с Кайниолом не просто услышали, а послушались — нужен эдикт, а не обращение. Составить документ нетрудно, но засвидетельствовать его подлинность может лишь Секретарь. А тот, кто занимает его должность, для меня недоступен.
— Скажите, сир, — немного подумав, спросил Кайниол. — У нас на двоих должен быть один Секретарь? Если бы Личный Секретарь был и у меня, он мог бы засвидетельствовать любой документ, правда?
— Полагаю, что так… Но ты-то, откуда его возьмёшь? Да ещё здесь…
— Может ли стать Секретарём доброволец? — подал голос сын Рёдофа, молчавший весь вечер.
— Раньше именно так и случалось… В Секретари шли самые верные, — опередив Арнита, сказал Кинранст. — Только со временем перевелись желающие пожизненно служить и умирать со смертью Императора.
— Я… возьмусь за эту должность, если Ваше Императорское Высочество соблаговолит принять мои услуги, — поклонился Мисмак.
— А Лоциптев со Стийфелтом?! — протестующе вскочил Кайниол, — Как же они, отец?
Он бросил беглый взгляд на Арнита. Тот понимающе кивнул. А Мисмак подошёл к Наследнику и спокойно сказал:
— Воспитывать мальчиков помогут дед и Шалук. Мне есть за кого и против чего бороться. Тебе же необходим не просто верный человек, но помощник и соратник. И заметь, я ничем не рискую: если твоё правление будет долгим — это продлит и мою жизнь. Если же нет… — я всё равно пойду за тебя на смерть, — он как в детстве потрепал сына по голове, а потом снова почтительно поклонился. — Настоятельно прошу Ваше Императорское Высочество назначить меня Личным Секретарём!
— Что для этого нужно? — обернулся Кайниол к Волшебнику.
— Две доски, чернила, перо и хотя бы несколько чистых листов бумаги, — не задумываясь, ответил Мисмак, кладя перед Соправителями всё указанное. — Я давно был готов к этому.
— Ну, что же… Мисмак из Дросвоскра, по доброй ли воле ты принимаешь на себя пожизненные обязанности Личного Секретаря моего Наследника и Соправителя Кайниола? — спросил Император.
— Да, сир! Добровольно и с радостью. И обязуюсь быть верным слугой и другом, как ему, так и Вашему Величеству.
— Достоин ли твой… отец, — голос Арнита почти не дрогнул. — Этой должности?
— Безусловно, сир! Я с великой благодарностью, хотя и с немалой тревогой принимаю его услуги.
Едва Императорские перстни коснулись досок, те собрались в папку. Документ о назначении Мисмака Личным Секретарём Его Высочества соскользнул под крышку.
Волшебник внимательно посмотрел на бювар и мрачно произнёс:
— Он мне не нравится. Совсем. Почему? А вот потому! — бурчал Кинранст, водя руками над папкой, которая на глазах покрылась тёмной кожаной обложкой с тиснёным узором в виде четырёх гладиолусов. — Так, пожалуй, лучше будет… Пусть кто-нибудь попробует открыть!
Римэ приподняла крышку. Внутри обнаружилась лишь стопка чистых листов и письменный прибор.
— Теперь прошу Ваше Высочество!
В папке оказался документ.
Когда надёжность бювара была проверена, Соправители составили эдикт-обращение, в котором предписывали верным подданным Сударбской Короны воздерживаться от прямого противодействия войскам Узурпатора.
Никто не заметил, как и когда в кухню вышли Лоциптев и Стийфелт. Всё ещё бледные они стояли, кутаясь в пледы, и безмолвно наблюдали за происходящим. У их ног расселся вездесущий Тийнерет, явно недовольный тем, что месть Цервемзе опять придётся отложить.
— Кто, те четверо мужчин, что засвидетельствуют подлинность документа? — спросил Мисмак.
Император поднял руку и тихо произнёс:
— Думаю, что правильно будет просить об этом двоих мужчин, выдержавших огненное зелье…
Отэп и Таситр шагнули к Секретарю. Арнит, тем временем, продолжил:
— И двоих счастливо избежавших этой отравы.
— Но… они ещё мальчики! — запротестовала тётушка Шалук.
— Да, почтеннейшая госпожа, но несмотря на свой малый возраст, они пережили столько, сколько далеко не каждому взрослому мужчине приходится, — ответил Император, а потом обратился к братьям. — Согласны ли вы?
Вместо ответа они почтительно поклонились.
V
Если это можно было назвать счастьем, то первое время после возвращения от Вод Без Плеска Грейф Нюд был счастлив. Всё шло по его плану и даже лучше: он всячески потакал цервемзиным зверствам, а Узурпатор упивался своей безнаказанностью и со сладострастием творил беззакония, тем самым приближая свой неминуемый крах. Конечно, сударбцы — народ тупой и ленивый, но рано или поздно и они должны были восстать против законного Императора. Бунта боятся все, а Цервемза никогда не отличавшийся смелостью, тем паче…
По расчётам Колдуна терпение народа и цервемзины запасы огненного зелья должны были иссякнуть примерно одновременно — к началу осени. Тогда его раб должен был неминуемо приползти, умоляя о помощи. Старик ждал этого часа, предвкушая и унижение Правителя, и своё торжество. Но видно Его Законное Величество и здесь умудрился как-то перехитрить своего Советника. Несогласных в стране было бесконечно много, а огненное зелье, которого требовалось всё больше и больше, всё не кончалось.
Сам того не замечая, Грейф Нюд стал сотрудничать с Цервемзой. Понятное дело, что оба заслали своих шпионов следить за тем, что делает другой. Но в остальном…
Странная штука — перемирие в необъявленной войне двух палачей. Отложив выяснение отношений на потом, они с новой силой взялись за усмирение Сударба, который последнее время вёл себя странно и слаженно, как будто по стране рассылались Императорские приказы. Да и восстание, о подготовке которого доносили шпионы с разных концов Империи, почему-то откладывалось.
Более того, приговорённые стали исчезать прямо с места казни. Преследуемые амграманцы, раньше толпами бродившие по Империи, и вовсе, как будто испарились из страны.
VI
Риаталь оставалась в доме одна. Выйти она боялась, поскольку весь вечер вокруг дома бродили какие-то подозрительные люди. Увидев мужа, она бросилась ему на шею и долго не отпускала. Неохотно высвободившись из её объятий, Хаймер внимательно осмотрелся:
— Действительно, следят. Значит, по коврику уходить небезопасно, — задумчиво произнёс он.
— Зато быстро. Кто нас заметит? — удивилась Риаталь, не ожидавшая от мужа такого осторожничания.
— Цервемзины это были шпионы или ещё чьи, но недавно к таким же, как мы на коврик запрыгнули какие-то двое. С оружием, заметь себе, и в форме. Те беглецы еле отбились.
— Да не тронут они беременную-то! — пыталась улыбнуться Риаталь.
— Там на площади поят всех. И детей рождённых или ещё нет — не щадят… — медленно произнёс Хаймер. — Ты слышала, что произошло с братьями Кайниола?
— Только приблизительно. Что им как-то удалось сбежать… — кивнула она.
— Хорошо. Остальное тебе пока знать не надо…
Женщина села в углу и тихо безнадёжно заплакала. От страха, от ненависти, от бесконечной усталости и невыносимой жалости ко всем и к самой себе:
— Неужели, же нет никакого выхода?
Хаймер нежно обнял её:
— Когда тебя привезли в Амграману, почти все, даже кое-кто из дюков, считали, что надежды нет. Я — просто верил и бесконечно любил, может быть, поэтому ты выкарабкалась. Мы сможем уйти. Тут есть один никому не известный ход.
— Ты-то откуда знаешь? — Риаталь настолько удивилась, что слёзы на её глазах мгновенно высохли.
— Я как-никак, Первооткрыватель! — ободряюще подмигнул молодой человек. — И мужчина, пытающийся спасти двух самых дорогих людей в своей жизни.