Срок прошел двум армейский годам,
А ти-перь по домам, по домам!..
— Батальон, строиться! — издалека откуда-то прокричал дневальный.
Человек я гражданский теперь!..
— Батальон, строиться-а-а!
В проходе показался вдруг Аржаков. Песня оборвалась на полуслове; вскочили с коек, стали заправлять. Аржаков почему-то не закричал, а сказал просто:
— Строиться немедленно…
Батальон выстраивался, извивался, но мало-помалу утихал, отвердевал… Комбат молча стоял у стены, глядя в пол. Было как раз такое время, когда свет зажигать еще рано, но вот-вот произойдет незаметный такой перелом во времени и станет ясно: пора.
Батальон замер.
Аржаков отделился от стены и заговорил. Не резко и отрывисто, как обычно, а как-то замедленно, замолкая после трех-четырех слов:
— В зоне произошло ЧП… Убит дежурный офицер… При осмотре спального помещения… им был обнаружен сверток. Что было в свертке — пока неизвестно… Осужденный… — Тишина стояла такая, что слышен был скрип комбатовских сапог, когда он менял ногу, — …попытался вырвать сверток из рук дежурного. Когда это не удалось, осужденный… нанес ему удар заточенным гвоздем. Офицер скончался на месте.
Приглушенный гул пробежал из конца в конец, покачнув весь строй.
— Осужденный до утра препровожден в ШИЗО. Заступающему караулу…
Дальше комбат говорил о бдительности, о возможности волнений среди заключенных; проверил постовую ведомость, кого-то заменил, назначил усиление в район каждого поста.
На разводе капитан из штаба долго спрашивал обязанности часового, правила применения оружия… Потом говорил о бдительности, и говорил он тоже как-то медленно и тяжело…
Караул молча шагал по сухой и твердой земле. Замятин нес на плече пулемет — его служба на пульте, оттуда вся зона видна, как на ладони… Четыре овчарки, покачивая крутыми блестящими боками, бежали, повизгивая. Забелин шагал сбоку, сдвинув брови, то и дело трогая кобуру.
Впереди, прямо перед нами, бесшумно сгорало на земле полсолнца. Я оглянулся: одна огромная черно-лиловая тень, во много раз больше нас самих, уносилась по гаснущей степи далеко-далеко…
…Ночь. Ветер теребит приподнятый ворот шинели. Я вытащил из кармана конфету — вчера Санек угостил в машине; разгладил обертку, сделал крошечный самолетик. Самолетик мелькнул в свете фонарей и исчез где-то за основным ограждением.
Ни я, и никто не мог знать, что завтра перед всем батальоном, а там — дальше — по полку и округу, и еще дальше — по всем конвойным частям страны будет объявлено:
«Двое осужденных, за убийство дежурного офицера препровожденных в штрафной изолятор, переводились в освобожденную для этой цели камеру, с целью предотвратить возможные волнения в камере, где они содержались до этого, и обеспечить более эффективный надзор. В комнате, где проводился предварительный обыск, один из осужденных вырвал из рук контролера баллончик с удушающим газом „Черемуха-2“ и заставил контролеров и дежурного помощника начальника колонии, присутствовавшего при обыске, отойти в угол. После чего, угрожая применить „Черемуху“, заставили дежурного помощника снять форму. Далее осужденный, завладевший „Черемухой“, в течение часа удерживал контролеров и ДПНК, а в это время осужденный — непосредственный виновник убийства, — надев офицерскую форму, сделал попытку выйти через второй пост. Благодаря бдительности часового этого сделать не удалось. Осужденный бежал обратно в зону, где снова, переодевшись в лагерную одежду, сделал попытку преодолеть основное ограждение на рывок…»
У двухэтажного здания, выступающего фасадом к основному ограждению, мелькнула тень.
Дышать стало нечем — воздух затвердел в груди и горле. Неужели — сюда?! Сюда! СЮДА!.. Автомат?!. Вот же в углу. Холодный. Тяжелый… Затвор на себя — тихо-тихо… КРЫК!.. Закурить бы. Нет, закурить не успею, сейчас покажется, сейчас… раз, два, три… четыре, пять… вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает…
На кромке бетонного забора показались руки. Ствол автомата развернулся и стал смотреть туда, где должна была показаться голова… Вот она! В прорези прицела возникло бледное лицо… Журавлева. Санек… Втиснулось лицо и выпрыгнуло тут же, заскакало, заскакало… Крикнуть, крикнуть, пока он еще там… В воздух?..«…В ночное время оружие применяется без предупреждения». Крикнуть!.. «Часовой проявил бдительность и тем самым предотвратил побег»… бег, бег, по белому снегу черные тени скачут… снизу яма, сверху высь… снизу яма… Ма…
Та-та-та! — врезало по ночной тишине. — Та-та-та!
1987
