Так что полного подавления пролетариата в России мы не наблюдаем. И, кстати, слово total (фр.), за употребление которого меня ругает Свободин – это и есть полный, всеохватывающий, всеобъемлющий, весь. И если в определении, которое дает Свободин, поставить слово «тотальный» вместо «полный», то тогда все идеологические грузила придется вытаскивать и жевать самому Свободину, ведь дальше начинается самое смешное. При свободинском подходе фашистскими государствами оказываются царская романовская Россия, Австро-Венгрия, перонистская Аргентина, сегодняшняя социал-империалистическая Китайская Народная Республика, ведь во всех этих примерах мы видим, как «крупный капитал блокируется с бюрократией при её ведущей роли» и рабочих очень даже иногда сильно подавляют. В результате к фашистским режимам придётся отнести все, кроме классического либерализма и государственного социализма, о котором шла речь в моей предыдущей статье. Вывод: определение фашизма, которое формулирует Свободин, слишком широкое и поэтому нарушает правило соразмерности операции определения понятия и не может считаться истинным.
Теперь обратим внимание на действительный фашизм и постараемся выделить его главные, определяющие черты.
Почти все исследователи европейского фашизма согласны с тем, что он был результатом глубокого социально-экономического, политического и духовного кризиса западного капиталистического общества, который выражался:
- в издержках структурной перестройки капиталистической экономики на монополистический и государственно-монополистический лад;
- в политическом тупике (нестабильном равновесии), при котором буржуазия не могла справиться с рабочим движением «легальными» методами, а пролетариат не мог одолеть буржуазию;
- в определенном исчерпании идеологического и морально-психологического потенциала буржуазного либерализма, что нашло свое отражение в крушении индивидуалистических иллюзий так называемого «маленького человека».
Решающую роль в становлении фашизма сыграла монополистическая буржуазия. Именно она снаряжала, политически поддерживала и финансово обеспечивала новоявленных праворадикалов. И не зря, ибо ее интересы определили самуюглавную черту фашизма – маниакальное стремление фашистских вождей перевести классовую борьбу пролетариата и других угнетенных слоев со своими эксплуататорами в русло противостояния с «национальными врагами». Эту задачу еще до появления фашистов пытались решить многие идеологи буржуазии, однако только в движении фашистов было найдено эффективное средство привлечения рабочих на сторону крупного капитала. Им оказалось эклектическое соединение антибуржуазной псевдосоциалистической риторики с империалистическим расистским национализмом. В основе этой демагогии лежало утверждение о том, что субъектом, движущим историю, является элемент, который неразрывно связывает классы в национальную общность. Таким элементом считалась «кровь», а потому вся история представлялась в виде столкновения различных «общностей крови», то есть рас, или же расистски понимаемых наций.
То, что пропагандистская антибуржуазность является лишь маскировкой истинных целей фашизма, уже было видно на примере вытеснения, а затем уничтожения в 1933 – 1934 гг. более 200 тысяч штурмовиков «СА», требовавших от руководства НСДАП выполнения так называемой «антикапиталистической программы». В связи с этим большой интерес представляет тот факт, что борьба «левого» и «правого» направлений нацизма отражала противоречия, сложившиеся между различными монополистическими группами Германии. Если руководители «Дойче банк», химических и электротехнических концернов, саксонской и силезской промышленности, торгового капитала стремились в союзе с Францией осуществить направленный против СССР и США проект «Срединной Европы» и для этого делали ставку на штурмовиков Рема и братьев Штрассеров, то группа Шахта – Тиссина – Геринга выдвигала планы военного уничтожения Франции и поддерживала с этой целью охранные отряды «СС» Гитлера. Как известно, «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г. решила исход этого противостояния.
Соединение расизма с антикапиталистической демагогией могло принести успех только при массовой поддержке «фелькишской» программы широкими народными массами. А это было невозможно без реального решения фашистами некоторых социальных проблем и тотального изменения сознания людей через внушение, воздействие на их подсознание и манипулирование.
Фашистские идеологи чутко уловили тот факт, что атомизированный западный индивидуалист оказался морально и психологически раздавленным пессимистически мыслящим человеком. Воспользовавшись этим, они создали совершенно новый комплекс идеологии, психологии и морали, в котором тяга к солидаризму причудливо переплеталась с элитаристскими поисками «сверхчеловека», что приводило к тотальному конформизму «товарищей по партии» и отсутствию потребности отыскания всякого смысла, ведь всё «сверхчеловеческое» и национально-групповое выражалось в одном человеке – вожде. В арсенале средств фашистских манипуляторов мы находим воссоздание архаических мифов, пропаганду культа смерти, силы и жестокости, призыв к разрыву со старшим поколением, упор на манихейское объяснение мира, поддержку болезненного инстинкта группы.
В результате разноплановых усилий нацистов в Германии сложилось социальное партнерство буржуазии и пролетариата. Свободин возмущается: «Непонятно, где Волков разглядел это партнерство? Ведь Гитлер сразу после прихода к власти лишил национальный пролетариат организовывающих его партий, коммунистов и социал-демократов». Неужели Свободину не ясно, что присутствие коммунистов как раз и мешает такому партнерству? Настоящие коммунисты как кость в горле как для социал-демократов, развивающих либеральное социальное партнерство, так и для фашистов, устанавливающих тоталитарно-корпоративное социальное партнерство национальных рабочих и национальной буржуазии. По сути, и социал-демократы, и фашисты служат достижению одной и той же цели, но разными методами – они примиряют пролетариат с буржуазией.
Однако в отличие от социал-демократов фашисты выстраивают эту «смычку» с помощью тоталитарного государства, которое характеризуется полным (тотальным) прямым контролем со стороны органов государственной власти над всеми сферами жизни общества. При этом, кроме проникновения государства во все и вся, кроме полицейского нажима, тоталитаризм в отличие от авторитаризма предполагает и обратное движение: граждане в большинстве своем сознательно или бессознательно, организованно и горячо поддерживают тоталитарные действия власти. О том, что такая поддержка действительно была и что нацисты выстраивали это самое партнерство, свидетельствуют многочисленные исторические факты.
20 января 1934 г. был издан Закон о регулировании национального труда, за которым последовали 19 директивных инструкций по его осуществлению. Вместо фабзавкомов, обладавших довольно широкими правами, был введен институт доверенных. Последние под председательством предпринимателя образовывали совет предприятия, обладавший чисто совещательными функциями и имевший своей целью «достижение согласия и сотрудничества на предприятии, повышение производительности труда, разрешение конфликтов». Этим же законодательным актом были существенно расширены права владельца предприятия, который объявлялся фюрером своего коллектива с передачей ему прерогатив, вытекающих из принципа «вождизма». Решающее слово в случае возникновения споров между «вождем» предприятия и «доверенными» по вопросу об условиях устава предоставлялось «попечителям труда». Согласно его параграфам 18 и 19, «попечитель» является имперским чиновником и высшим уполномоченным центрального правительства по социально-политическим вопросам в своем районе, подчиненным имперскому министру труда. В сферу его полномочий входили определение условий заключения договоров, наблюдение за созданием и работой «советов доверенных», при определенных условиях назначение и отзыв «доверенных», принятие решений при спорах, выработка директив и тарифных условий, а также наблюдение за их выполнением. «Попечителю труда» было предоставлено право принятия решений о сроках и масштабах широких увольнений. В соответствии с принципом «вождизма» «попечитель» должен был принимать решения самостоятельно. Существовавший при нем совет экспертов действовал на правах совещательного органа. В законе были также положения, рассчитанные на то, чтобы чрезмерно не провоцировать рабочих. Этой цели служили части закона, в которых, во-первых, провозглашалось равенство прав и обязанностей работодателя и лиц наемного труда на предприятии и, во-вторых, намечались определенные мероприятия, выглядевшие как соответствующие интересам рабочего коллектива. К числу первых относился IV раздел закона, посвященный «социальным судам чести». Эти суды, создание которых предусматривалось законом, должны были рассматривать факты нарушения «социальных обязанностей» как членами коллектива, так и предпринимателями. К нарушениям, подлежащим разбирательству в таком суде, состоявшем из назначенного министром юстиции судьи и двух заседателей — одного от предпринимателей, другого от уполномоченных коллектива, — были отнесены: 1) злонамеренная эксплуатация подчиненных и оскорбление их чести со стороны предпринимателей; 2) нарушение «трудового мира» подчиненными, «незаконное вмешательство» «доверенных» в дела управления предприятием; 3) принесение необоснованных жалоб «попечителю труда»; 4) разглашение «доверенными» секретов предприятия. «Судами чести» могли быть наложены следующие взыскания: предупреждение, выговор, денежный штраф до 10 тыс. марок, лишение права быть фюрером предприятия или «доверенным», увольнение с предприятия без льготного срока. К числу других мероприятий, предусмотренных этой частью закона, следует отнести положения о системе защиты от увольнений. Рабочие и служащие, проработавшие на предприятии, насчитывающем 10 человек и более, не меньше года, получали право на протяжении двух недель после увольнения подавать в суд по трудовым делам заявления с просьбой о восстановлении. Суд мог принимать решения либо о восстановлении, либо о выплате компенсации. Массовые увольнения, вызванные изменением хозяйственной конъюнктуры или тяжелым финансовым положением предприятия, разрешались только с санкции «попечителя труда». С момента подачи последнему заявления об увольнениях предприниматель был обязан держать соответствующих лиц на работе на протяжении примерно 4-х недель. Если по финансовым соображениям он не мог сделать этого, «попечитель» был вправе разрешить перевести намеченных к увольнению лиц на неполный рабочий день, но не менее чем 24 часа в неделю. Большое воздействие на рабочих оказало изданное на основе закона от 20 января 1934 г. распоряжение о продолжительности рабочего дня (24 июля 1934 г.), согласно которому рабочий день для промышленных рабочих, в том числе и для рабочих сельских промышленных предприятий, устанавливался протяженностью в 8 часов. Кроме того, весьма эффективными оказались такие мероприятия нацистов, как ликвидация безработицы, создание организации удешевленного массового отдыха «Крахт дурх фройде», ежегодная общегерманская кампания «зимней помощи» «страдающим соотечественникам», к которой были привлечены местные земельные власти и все слои буржуазии. Все это привело к тому, что в 1936 г. произошел определенный перелом в отношении рабочего класса к режиму национал-социалистов1.
