В мае ОКР «Смерш» 92 отбр был арестован сержант-танкист Бабчук по обвинению его в намерении и подготовке к измене Родине. Бабчук в прошлом повар этого соединения, перешедший по своей инициативе в экипаж танка, неоднократно участвовал в боях с немецкими оккупантами. Основанием к аресту Бабчука послужили показания 2 свидетелей (Курганского и Папкова), которые якобы слышали высказывания Бабчука о его намерении перейти на сторону врага.
Данное дело находилось под надзором ОКР «Смерш» армии и им же оно было направлено в военную прокуратуру армии с обвинительным заключением для предания суду военного трибунала обвиняемого.
Изучение дела показало, что Бабчук был арестован на основании показаний двух лжесвидетелей Курганского и Папкова, которые опровергались рядом свидетельских показаний и самого обвиняемого. На этом основании дело возвращено на доследование.
Начальник ОКР «Смерш» бригады майор Федорчук2 вместо того, чтобы наказать виновных в необоснованном аресте защитника Родины и возбудить уголовное дело против лжесвидетелей, ограничился освобождением из-под стражи Бабчука. Бабчук в первых же боях после освобождения из-под стражи за ст. Крымскую показал себя доблестным защитником Родины, во время боя был тяжёло ранен и командованием бригады представлен к правительственной награде – ордену Красного Знамени.
Военной прокуратурой армии 28 мая сделано обстоятельное письменное представление начальнику ОКР «Смерш» армии о наказании виновных в аресте Бабчука работников ОКР «Смерш» 92 тбр, добывших клеветнические материалы в отношении Бабчука. Заместитель начальника ОКР «Смерш» армии подполковник Маковик3 12 мая, спустя 2 недели после нашего представления, сообщил, что выполнить наши указания не представляется возможным, так как бригада выбыла из состава 56-й Армии.
В результате данный необоснованный арест военнослужащего остался безнаказанным.
ОКР «Смерш» 189 азсп в апреле был арестован красноармеец Баскаков. Следователь ОКР «Смерш» полка – старший лейтенант Костюков4 – допросил одного случайного свидетеля Лахно, который показал, что еще в 1942 г., ни месяца, ни времени года не помнит, Баскаков высказывал недовольство питанием, заявив, что он «подохнет» с голоду в горах.
По этим явно необоснованным материалам Баскаков обвинялся в контрреволюционной агитации среди военнослужащих. Получив от военного прокурора указания о неосновательности обвинения Баскакова в контрреволюционной деятельности, Костюков предъявил обвинение Баскакову в «членовредительстве», «основанием» к этому послужило то, что Баскаков, будучи больным желудком, ел черный хлеб, а иногда пил сырую воду.
Баскаков по нашему письменному указанию из-под стражи освобождён с прекращением дела.
По материалам этого же следователя Костюкова 9 мая с.г. был арестован старшина батальона выздоравливающих5 189 азсп Мошник Иван Гордеевич, 1902 г. рождения, участник гражданской войны и боев за Перекоп. В Отечественной войне с августа 1941 г. все время находился на передовой линии фронта, в боях с немецкими оккупантами был три раза ранен, сын Мошника Георгий Мошник, 1923 г. рождения, погиб в боях за Севастополь.
Костюков по делу Мошника также добыл случайного свидетеля Штрикунова, который сам провоцировал Мошника на контрреволюционные высказывания, и, вместо того, чтобы разоблачить его как лжесвидетеля, Костюков допросил Штрикунова как заявителя и разоблачителя изменника Родины.
По показаниям единственного свидетеля Штрикунова Мошник обвинялся в контрреволюционных высказываниях и намерениях перейти на сторону врага. На законные требования Мошника допросить свидетеля сержанта Романенко, который мог бы реабилитировать его в необоснованном обвинении, Костюков этого не сделал, напротив, принимал все меры к тому, чтобы неосновательно обвинить Мошника в подготовке к измене Родине и контрреволюционных высказываниях. На допросах ставил ему несуразные вопросы, требуя от него неправдоподобных признаний, как-то: «вы следствие вводите в заблуждение, следствие предлагает вам стать на путь правдивых показаний» и т.п.
В одной из бесед среди военнослужащих Мошник относительно условий пребывания его подразделения в горах высказывался, что отступать он больше не будет. Костюков эту фразу истолковал как намерение перейти на сторону врага.
При явно необоснованном обвинении Костюков дважды пытался направить дело через военного прокурора в военный трибунал, добивался утверждения обвинительного заключения руководством ОКР «Смерш» армии, и только в результате расследования дела лично моим заместителем дело по обвинению Мошника прекращено и последний из-под стражи освобожден.
Несмотря на ряд устных представлений руководству следственного отделения ОКР «Смерш» армии о непригодности к работе следователя Костюкова и наказания его за грубое нарушение постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР, он продолжает работать в этой должности и по-прежнему допускает порочные методы в работе. Как пример можно привести дело по обвинению в дезертирстве красноармейца Москаленко, который был спровоцирован на дезертирство лейтенантом 189 азсп Московцом6, расследование вел этот же следователь Костюков.
Данный случай ОКР «Смерш» армии не расследован и виновные в провокации не наказаны.
Отдельные работники ОКР «Смерш», пользуясь тем, что при даче санкции на арест военные прокуроры не всегда имеют возможность перепроверить представленные материалы, представляли их заведомо необоснованно, а в отдельных случаях эти материалы предъявлялись с известными махинациями. Привожу примеры:
18 июня оперуполномоченный ОКР «Смерш» 1147 гап старший лейтенант Тепухян7 представил постановление на арест старшины батареи Недобегова по обвинению его в контрреволюционной агитации. Это постановление было утверждено начальником ОКР «Смерш» армии подполковником Шандриным8.
Основной свидетель по делу Ваверица, на показаниях которого построено обвинение Недобегова, показал, что Недобегов в свое время в присутствии всех красноармейцев огневого взвода выступал с контрреволюционной фашистской агитацией.
Моим заместителем майором юстиции т. Степановым9 письменно было предложено допросить командира взвода или кого-либо из политработников с целью перепроверки показаний Ваверица. Тепухян вместо того, чтобы выполнить это указание, изъял этот протокол допроса свидетеля Ваверица, передопросил его в ином виде и снова явился за получением санкции на арест. На требование представить боевую характеристику на Недобегова от командования Тепухян заявил, что он этого сделать не может, так как командир батареи политически неблагонадежный и сам намеревается перейти на сторону врага и факт получения от него характеристики на Недобегова может вызвать у него подозрение.
Недобегов, кадровый младший командир, в этом полку служит с 1939 г., и Тепухян на основании явно клеветнических материалов пытался арестовать его. Получив отказ в санкции на арест Недобегова, Тепухян допустил нетактичности и оскорбления по адресу моего заместителя.
17 апреля по представленным материалам ОКР «Смерш» Армии военной прокуратурой армии был санкционирован арест сержанта 11 сдсб Понтанько Н.П. по обвинению его в контрреволюционной агитации. По делу Понтанько был тенденциозно допрошен ряд свидетелей, находившихся в его подчинении. Дело по обвинению Понтанько ОКР «Смерш» армии было направлено в военную прокуратуру для направления по подсудности и только в результате нашего вмешательства, непосредственного участия в расследовании, свидетели были изобличены как лжесвидетели, и Понтанько по категорическому требованию прокурора из-под стражи освобождён с прекращением дела
Материалы на арест Понтанько были представлены бывшим начальником 5-го отделения ОКР «Смерш» армии капитаном Валаховым10, он же осуществлял руководство расследованием до получения санкции на арест.
6 июня ОКР «Смерш» армии был арестован красноармеец 189 азсп Клименко по обвинению в связях с немецкими разведорганами. Клименко, 1924 г. рождения, в 1942 г. при отступлении наших войск, будучи тяжело раненным, не был эвакуирован с поля боя и остался проживать на территории, оккупированной противником. На допросах в ОКР «Смерш» (следователь старший лейтенант Гаврилов11) в результате необъективного расследования дал неправдоподобные показания о том, что он якобы был арестован немецким комендантом в ст. Камышеватка по выявлению красных партизан и партийно-советского актива. После детального расследования моим заместителем установлено, что Клименко оговорил себя, признав себя виновным в связях с немецкими разведывательными органами, в результате созданных условий при расследовании дела.
