Том 1

Глава 1

Почему всё так плохо?

Стрекоза мазнула слюдяным ветерком щеку, затрещала крылышками и ушла ввысь. Кузнечик оседлал травинку. Зелёная лесенка согнулась. Он добрался до кончика и повис вверх ногами.

Очень похоже.

Тейт так же осторожно творила свой путь, опасаясь сделать лишнее движение; и так же оказалась в подвешенном состоянии. Или это жизнь встала с ног на голову?

Сегодняшняя прогулка тому подтверждением. Тейт сделала всё, как того требовал этикет: когда приехали, велела охране рассредоточиться, отправила Дамьена проверять посты, а сама ушла на середину луга, чтобы хоть немного побыть в одиночестве.

Да кто б ей позволил?! Стоило прилечь в траву, рядом образовался друг и советчик короля. Он же – гордость двора, великолепный кавалер, просто красивый мужчина – Дамьен, шут Его Величества.

Он влез в её уединение, растянулся невдалеке и начал очередное нудное объяснение.

– Пора ехать, – решила королева.

Бледно-голубой небосвод с прожилками облаков изогнулся перевёрнутой чашей. Под лопатку давил камешек.

– Никуда нам не пора, – лениво откликнулся шут.

Он завозился. Расстояние сократилось. Немного, но рукой достать можно. Тейт пришлось отодвинуться.

– Королева, Вы от меня бежите. Я констатирую сей прискорбный факт с чувством глубочайшего отчаяния. Моя придумка с прогулкой в луга проваливается на глазах.

– Я не понимаю, на что вы надеялись?

– На взаимность, королева, на что же ещё!

– Пустое! К тому же рискуете получить по физиономии.

– Это было бы даже лучше, нежели Ваша вопиющая холодность.

– Стоило ли ехать за оплеухой так далеко? Парадная зала, чем не подходит?

– Какая проза! Получить в рыло в присутствии двора – вопиющая банальность. Их этим даже не рассмешишь. Пожмут плечами, и только.

Шут перевернулся на бок, и теперь разглядывал королеву в упор. Рукава ослепительно белой рубашки измазались зеленью, в кремовые кружева манжет набились песчинки. На атласных штанах цвета сливок тоже остались зелёные разводы.

Сама королева для прогулки нарядилась в изумрудную рубашку, просторную замшевую безрукавку и кожаные штаны – совершай променад на природе, сколько хочешь без всякого урона для внешнего вида.

Измазанный зеленью вздыхатель вызывал у неё смешанное чувство: удовлетворения (нечего выпендриваться!) и досады. Предполагалось катание верхом исключительно для моциона. Очередное сто пятьдесят шестое объяснение шута в любви испортило прекрасное утро. Ещё и расфасонился как на свидание. Розы за ухом не хватает!

Королеву всегда интересовало, срезают они для этого шипы или так и суют протокольный цветок в причёску. А что! – не вывалится! Хотя в самый неожиданный момент может оцарапать.

Впрочем, шут розу за ухо вдевать не стал, что было бы уже вопиющим нарушением правил приличия.

– Дамьен, вы презираете двор, не боитесь короля, плюёте на этикет, скажите, палача вы тоже не боитесь?

– Что!? Палача?! – шут перевернулся на спину и оглушительно захохотал.

Тейт готова была поклясться, что и возмущение и смех были искренними. Пожалуй, самыми искренними за всё утро.

– Нет, королева, – ха-ха-ха! – палача я тоже не боюсь.

– Правду говорят, что в ночь перед казнью он насилует свои жертвы?

– А что в этом такого? Палач не получает жалованья – это одно из древнейших уложений нашего государства. Небольшое удовольствие хоть какая-то компенсация за труды.

– Это мерзко.

– Отнюдь. Это правильно.

– А как же жертва? Надругательство над обречённым омерзительно.

– Бросьте, королева, приговорённый тоже ведь получает удовольствие. И давайте поговорим о чём-нибудь приятном. Давайте – о нас с вами.

– Эта тема закрыта.

– Почему? Я считаю, сейчас самый подходящий момент для объяснения. Мы одни, кругом природа. Дуб шумит так сладостно…

– Какой из дубов? Не тот, в кроне которого только что блеснуло стекло подзорной трубы? Вы ещё кузнечиков в траве не упомянули. Тех, которые стрекочут голосами королевских егерей. А ещё над нами кружит личный сокол его магического степенства.

– Идиоты! Королева, если Вас останавливает такая малость как присутствие охраны, можете быть уверены: они никому ничего не расскажут.

– Они и так не скажут. Поскольку – нечего будет. Всё! Я уезжаю. Вы можете и дальше валяться на лужку, а с меня хватит. Вы, Дамьен, испортили мне утро.

– Королева, Вы самая неромантичная женщина нашей страны!

Шут вскочил на ноги. Вся спина у него оказалась в зелени, шелковые штаны измялись.

Тейт легко поднялась. Совсем рядом, в высокой траве, сразу в нескольких местах происходило деловитое копошение, с дуба спешно спускался наблюдатель, сокол улетал.

– Приведите коней, Дамьен.

– Сами прибегут, – шут без всякой натуги, легко и совершенно оглушительно свистнул. Из-за ближайшей купы показались лошади: чёрный иноходец Дамьена и белая кобыла Тейт.

– Утро потрачено даром, королева. А мы могли бы прекрасно провести его в объятиях друг друга. Вам ведь многое во мне нравится: Вам нравится, как я езжу верхом, как танцую, даже мой свист Вам сейчас понравился. Что Вам мешает ответить мне взаимностью? В нашем королевстве супружеская неверность не считается преступлением…

– Хватит! Мне придётся пожаловаться на вас королю, и вам отрубят голову.

– Не надейтесь, Ваше Величество. Вы забыли, я – шут. Поверьте, когда я представлю дело двору, выйдет, что Вы опять меня недопоняли. Такое уже бывало, не так ли?

Тейт захотелось наотмашь ударить этого человека. Пять лет назад, когда она, будучи невестой, только-только прибыла в королевство Синего орла, именно Дамьен устроил безобразный розыгрыш: явился к ней в спальню ночью в сопровождении кавалеров и фрейлин с бумагой в руках, в которой говорилось, что ему поручено удостоверить наличие девственности у будущей королевы. Тейт так растерялась в первую минуту, что чуть не заревела. Однако она не зря считалась дома самой прилежной из королевских дочерей. Законы страны, в которой ей предстояло править, за время пути были вызубрены до последней запятой.

Наглый визитёр, расстегнул пуговицы и уже спустил штаны, демонстрируя приезжей дурочке свои достоинства, когда та схватила с ночного столика длинную заколку и без всякого предупреждения ткнула наглеца в живот.

Тейт было так страшно, что красные рожи придворных поплыли пред глазами, грозя уйти в обморочный вихрь. Если бы шут не заорал, так бы оно, наверное, и случилось. Но он заверещал, только стёкла в лампах не полопались. На крик тут же примчался жених. Шут получил оплеуху. Кавалеров обозвали остолопами, фрейлин – ослицами, а Тейт утром услышала оглушительный хохот остального двора, которому король представил ночное приключение как очередную шутку Дамьена.

Шут полез в седло. Егеря затрусили в подлесок, разбирать коней, наблюдатель – за ними. Тейт, не оглядываясь, поскакала в сторону города.

Под ней равномерно двигались бока Ласточки. Первоначально, узнав, что имя кобылы Смерть, молодая королева просто отказалась на неё садиться. Король откровенно посмеялся над её страхами, но капризу внял – разрешил дать лошади другое имя.

Что такое вообще? Почему надо давать всему и вся мрачные названия? Королева как-то спросила супруга.

– Мода, – улыбнулся Его Ослепительное Величество в ответ.

Он был Ослепительное Величество. Она – Сияющее.

С ума сойти! Хотя в последнее время даже в титуле короля Тейт стали мерещиться иные, не совсем простые смыслы.

«Фу, глупость, – обрывала она себя, – ассоциации, видите ли, у неё!».

Тейт приказала себе думать о другом. Не о другом человеке. О ином чём-нибудь. Лучше – о прекрасном.

День расцветал, от земли струилось марево, тёплый нежный ветер надувал рукава изумрудной рубашки. Развевались волосы. Рыжая волна норовила захлестнуть лицо. Тейт встряхивала головой.