«Если взглянуть на В.С. сквозь волшебную призму, то увидишь: рыбак, набросивший свою сеть на кварталы, квартиры, аудитории, библиотеки, протянувший свою паутину в провинции, зацепивший своею петлею юродивых, магов, знахарей, гипнотизеров, визионеров, астрологов и метафизиков — кого только не было в его неводе…»
Я хотел встретиться со Степановым еще когда готовил первый том, но так как Владимир большую часть года живет за границей и приезжает в Москву и Питер достаточно редко, тогда повидать его не удалось.
Нынешней же встречей с Владимиром Степановым я опять-таки обязан Наташе Н., которая познакомила меня и с Бахтияровым. Так что, — опять прокуренная кухня в ее квартире…
16 марта 2000 г.
Владимир Степанов: Я так рад, что Мамкин вас вдохновил. Как вам удалось до харизмы Мамкина достучаться? Он же ведь очень закрытый?
Влад: Вот уж не нахожу!
В.С.: Ну, я имею в виду его харизму. Так-то он открытый, конечно. Я помню, где-то в середине восьмидесятых, был я здесь в Петербурге в его квартирке, он тогда нас принял так хорошо, плов какой-то очень мощный сделал, трав каких-то заварил… Красиво было. Меня поразило в нем прежде всего то, что он исколесил всю империю, причем побывал в самых ее недоступных местах. И не просто исколесил, не туристом каким-нибудь, а с кайфом! Потом, когда я читал вашу книжку, меня еще поразило, как Петр про Пантелеича говорил. Очень приятные были слова. Меня это так тронуло, я просто прочувствовал Пантелеича…
Очень хорошо, что вы встречались со столькими интересными людьми. Откуда у вас произошла мотивация пройти через этих людей?
В: Во-первых, я много слышал от Петра разных историй, которые он вдохновенно так рассказывал…
В.С.: Во! Если вдохновенно, то это уже некая инспирация…
В: А вы-то как начали свой Путь? С чего все у вас пошло?
В.С.: Ну, как, — с детства!
В: Как это — с детства?
В.С.: Меня захватили сказки. Сказки и моя жизнь были чем-то идентичны. Я даже «коллекционировал» людей, которые знали сказки и могли мне их так рассказать, что я начинал как-то в них разбираться. С самого детства у меня был опыт сказочный. Все, что в сказках написано — я во всем этом участвовал и участвую до сих пор. И, наверное, всю жизнь буду участвовать. Так вот, разные сказки намекали на разные жизненные обстоятельства и мне очень всегда хотелось в этом разобраться.
В: Какие сказки были наиболее значимыми для вас?
В.С.: Когда я только научился читать, — в первом классе, — я стал ходить в библиотеку имени Ленина и читать все сказки народов мира. А потом даже это уже приелось, и я вдруг понял, что тут что-то не так, — либо я чего-то не понимаю, либо в сказках что-то не так. Ведь они все об одном и том же. Деталей и нюансов очень много, вариации бесконечны, но все об одном…
В: И все же, какие сказки оказали на вас наибольшее влияние?
В.С.: Конечно, русские народные. Это самые мощные сказки. Потом уже я выяснил, что многие русские народные сказки имеют родство с индийскими сказками, которые тоже когда-то были к нам занесены. Да любая сказка — это бесконечность. Я уж не помню точно, кто именно, — Петр Демьянович или Георгий Иванович[14], сказал, что высший эмоциональный центр человека говорит на языке сказок. Исходя из этого вся моя жизнь складывалась.
В: А в событийном ряду как это происходило?
В.С.: Некая особая жизнь…
В: Чем она особая?
В.С.: Вот к чему всякие книги призывают, типа по Дзен, Суфизму и тому подобное, — вся эта мотивация у меня уже с самого детства была. И я думал, что у всех это есть. Но со временем убедился, что большинству людей ничего такого не нужно, что это при общении нужно скрывать, дозировать или наукообразить. А я во всем этом жил, живу, но может быть, еще буду жить…
В: Осознание того, что в вас это уже есть, произошло как-то вдруг, внезапно?
В.С.: Нет, оно постепенно складывалось. Потом, когда я в юности уже целенаправленно искал в этом направлении, мне начали попадаться разные люди. Я изучал уже тогда йогу…
В: Если вы говорите о шестидесятых, то йогу тогда было не так-то легко изучать. Отсутствие информации, преследование властей…
В.С.: Да, тогда йога была, мягко говоря, не модной. Когда я стоял на голове, на меня смотрели, как на идиота.
В: К чему привели ваши поиски в йоге?
В.С.: Кроме того, что я практиковал, мне удалось тогда разыскать несколько древних текстов… Ну, древних, относительно Советской власти: тексты Вивекананды, Рамачараки и другие дореволюционные материалы. А чем дальше в лес…
В: Чем еще, помимо йоги, была отлична ваша жизнь от среднего обывателя?
В.С.: Весь стиль жизни был чем-то отличающимся… Если живешь в сказке и участвуешь в этом сказочном мире, то там совсем другая полнота, другое качество бытия. Это бытие целостное. Сколько я себя помню, так оно и было.
Ну, и потом все было закономерно и последовательно. Интересы мои развивались и плавно переходили к суфизму, Гурджиеву… Конечно, есть еще одна маленькая загвоздочка, — на ней можно подробнее остановиться.
Итак, все мои поиски и занятия привели к тому, что мной стали интересоваться какие-то очень странные люди. Они каким-то образом вычислили, что я очень много времени провожу в библиотеке, заинтересовались тем, каких авторов и в каком объеме я изучаю. Потому что они тоже этими же авторами интересовались. Так мы с ними и познакомились.
В: Что это были за люди и в чем их странность?
В.С.: Не приходилось вам изучать книжечку Никитина[15] про мистиков в России в двадцатые — тридцатые годы? Короче говоря, некоторая Традиция, которая существовала в России вышла на меня, поскольку я вел себя довольно странно.
В: Вы можете что-нибудь об этой Традиции рассказать?
В.С.: Ну, это русский эзотерический поток, который существовал еще и до революции, и отдельные представители которого дожили до шестидесятых — семидесятых годов. Кто-то из них во времена репрессий погиб или ушел «глубоко на дно», некоторые сидели в лагерях, но многие сохранились.
В: Как им удалось сохраниться и уцелеть в этих условиях?
В.С.: Для тех, кто сохранился и не было проблем сохраниться в любых условиях. Это даже смешно. Они жили на другом уровне бытия, где человек, если хочет — сохраняется, если не хочет — уходит…
Я очень долго штурмовал информацию о Традициях: начиная от йоги, христианства, суфизма, дзен, Гурджиева… И что-то этих людей во мне заинтересовало. Поначалу я их не видел. Потом они присылали ко мне своих учеников. Я тогда был человеком фанатичным, — это сейчас я более — менее милосердный, так вот мы с ними друг друга проверяли всячески: что человек знает, чего не знает, на что он тянет, отвечает ли за свои слова… Если человек за свои слова не отвечает — скатертью дорога. У меня была дача. Я этих ребят приглашал к себе на дачу и давал им лопату в руки, чтобы посмотреть как они с этим делом справятся.
Отвлекусь от этой темы, потому что мне вспомнилась одна забавная ситуация. Однажды, уже позже ко мне приехал Роберт Грейвз — Учитель Идрис Шаха. Это очень большой человек, который весь Запад вскормил своими переводами и текстами по суфизму. Я ему тоже дал в руку лопату…
В: Как он себя проявил с лопатой?
В.С.: Очень грамотно. Он нашел самое трудное место в саду и его вскопал, окучил, полил. Потом, правда, выяснилось, что у него есть мандариновая плантация и он это дело сечет!
В: А что побудило столь большого человека приехать к вам?
В.С.: Странные обстоятельства судьбы. Что-то он почувствовал, наверное… Ему уже и лет было много. И знал он и пережил очень многое, фактически все, что доступно человеку… Я просто стал бомбардировать таких людей разными странными посланиями, текстами и они, как это не странно, ответили и приехали сюда. Наверное, интуитивно что-то почувствовали.
