— В богатстве у него нет недостатка, — Нанди кисло улыбнулся. — Он настроил дюжины таких миров.
— Как его зовут?
Темнокожий человек покачал головой:
— Не здесь. Когда мы перейдем в другое место, я скажу, но нет смысла произносить слова, которые его агенты, безусловно, станут расследовать в первую очередь, так как только те, кто существует снаружи системы, смогут понять, что у этого места есть создатель-человек.
Нанди вскинул глаза, заметив движение на высоком берегу, но это был всего лишь пастух, ведущий стадо овец через перевал. Он не посмотрел вниз, хотя это сделали несколько животных. Пол понял, что это первый человек кроме них самих, которого они увидели с тех пор, как попали в Ксанаду.
— Агенты, — сказал он вслух. — Так эти… эти двое, следующие за мной из одной симуляции в другую, были агентами? Агентами этого человека из Братства? — Он нахмурился. — Ты думаешь, эта пара, Пэнки, тоже были агентами? Они совершенно никак на меня не влияли, как это бывало обычно. И я проспал всю ночь рядом с ними, но ничего не случилось.
— И снова я ничего не могу сказать. — Нанди на несколько минут сосредоточился, ведя лодку меж скал, которых стало больше. Когда перед ними возник чистый пролет воды, он продолжил. — Мы изучили этих людей, но по-прежнему знание наше невелико — в конце концов, они усердно потрудились и потратили много денег, чтобы сохранить в тайне свою работу. Но что-то было не так с этими двумя, с мужчиной и женщиной. Я почувствовал, что ко мне прикоснулась рука Бога. — Он сказал это просто и с такой же убежденностью, как если бы объяснял, что первым заметил парковку перед винным магазином. — Если ты не веришь богам — если не веришь Богу — тогда ты сам себя отринул.
Нанди снова ушел в управление лодкой. Пол откинулся на отполированном сиденье, наблюдая, как зеленые холмы и грубая поверхность скал скользят мимо. Ему трудно было даже подступиться к обдумыванию всего услышанного. Сомнительный сюжет и для отдельных эпизодов его эпопеи, не говоря уже о том, чтобы быть приемлемым как течение его реальной и единственной жизни. Но в этом был и ужасный смысл: если это на самом деле всего лишь прекрасная симуляция, то на многие его вопросы можно найти ответы.
Пол даже испытал минутное разочарование, когда до него дошло, что он увидел не начало истории человечества в ледниковом периоде, а лишь чью-то кодированную инсценировку. Все равно — люди, кем бы они ни были в действительности, не только казались Полу реальными, но — если они были марионетками — выглядели ужасно самодостаточными, полностью живущими в своем надуманном мире, со своими страхами и победами, со своими легендами. Возможно, размышлял он, даже воображаемым людям нужна своя собственная история — что-то, что придавало бы вещам смысл.
Но если все это был только код, если все это вымышленное — как же женщина, которая говорила с ним через больного неандертальского ребенка? Крылатая женщина, которая приходила к нему во сне? Она умоляла, чтобы он разыскал ее…
Слишком много вопросов, чтобы можно было ответить на все за один раз.
— Если эти люди так могущественны, — спросил Пол, — тогда что ты и остальные в этом Круге собираетесь сделать? И что вообще вам за дело, если шайка богатых ублюдков устраивает оргии в Сети ВР?
— Если бы только это, Пол Джонас! — Нанди поднял весло из воды, чтобы повернуться к Полу. С весла стекали капли. — Я не смогу рассказать все, чтобы дать надлежащий ответ, но ты должен мне доверять, когда я говорю, что верю: то, что они делают, угрожает всему. Всему. И даже если ты сомневаешься в моей уверенности, фактом остается то, что они искалечили и убили многих, чтобы построить это все, этот… театр Майи. И они убьют еще больше людей, чтобы сохранять это в тайне столько времени, сколько потребуется. Фактически из того, что ты мне рассказал, следует, что они пытаются убить и тебя — или сделать с тобой что-то еще похуже.
Страх вернулся, покрывая мурашками кожу, и Полу пришлось подавить желание закричать от несправедливости. Что он сделал, чем оскорбил таких людей? Пол взял себя в руки.
— Ты не сказал мне, что собираешься с этим делать.
— Не могу, — сказал Нанди. — И не только из соображений секретности. У тебя хватает проблем, Пол. Зачем тебе бремя знаний того, которое взяли на себя мы. Им придется выпытывать у тебя на один секрет меньше, если тебя когда-нибудь схватят.
— Ты говоришь так, будто мы на войне!
На этот раз Нанди не улыбнулся.
— Это и есть война, — он помолчал с минуту, затем добавил: — Но хотя они считают себя богами, это всего лишь люди. Они делают ошибки. Уже сделали и сделают еще больше, невзирая на то, сколько масок они носят, невзирая на то, сколько жизней они здесь себе построили. Все так, как Кришна сказал Арджуне: «Не печалься о жизни и смерти отдельных людей, ибо это неизбежно; тела несомненно приходят и уходят, но жизнь, которая проявляется во всем, неумирающая и невредимая — она не убивает и ее нельзя умертвить». Это коренная правда мира, Пол. Кришна говорил о том, что ты мог бы назвать душой или сутью. Теперь же эти преступники из Грааля, пытаясь подражать богам, оказались пойманы в меньшую версию этой великой правды, в тень, отбрасываемую ее сияющим светом. Понимаешь, они не могут сбросить с себя то настоящее, что они есть, не важно, сколько раз они сменят кожу.
— Не понимаю.
— Посмотри на этого человека, на нашего врага. Ты побывал во многих его симуляциях, в воображаемых мирах, которые он придумал для себя. Что в них есть общего?
Пол сам недавно думал о чем-то подобном и теперь попытался припомнить.
— Это… это все кажется очень старым. Идеи, я имею в виду.
— Совершенно верно. — Возница был доволен своим Арджуной. — Это оттого, что он старый человек, и его тянет к тому, что связано с его молодостью. Я расскажу тебе кое-что. Он родился во Франции, этот человек, которого я не назову, но во время Великой войны его увезли в Англию, потому что семья хотела отправить его подальше от сражений, которые разрывали Францию. Он был одиноким ребенком в чужой стране, пытаясь быть как все, и отсюда все эти вещи из его детства, все эти кусочки английскости, которую он так усердно пытался объять — Льюис Кэрролл, Герберт Уэллс, журналы комиксов про путешествия на другие планеты…
— Постой-ка, — Пол наклонился вперед. — Ты хочешь сказать, что этот человек жил во время Второй мировой войны?
Это позабавило Нанди.
— Вообще-то я имел в виду Первую мировую войну.
— Но тогда ему было бы… Этого не может быть. Так долго не живут.
— Он — живет. — Мягкая улыбка улетучилась. — Он сделал сохранение своей жизни объектом религиозного поклонения, и он ценит свои воспоминания, как мифы этой религии. Хотя он не может этим по-настоящему поделиться, ведь времена его детства, усыпальницами которого стали все его виртуальные храмы, уже не помнит ни одно другое живое человеческое существо. Если бы он не был так безудержно злобен, его можно было бы пожалеть.
На миг лодка резко ушла из-под них, и Полу пришлось перестать думать, чтобы держаться за сиденье и не упасть за борт, когда их суденышко шлепнулось обратно в воду.
— Река здесь опаснее, как раз перед пещерами, — сказал Нанди, яростно работая веслом, — Мы еще поговорим, когда будем в более безопасном месте.
— Какие пещеры?.. — спросил Пол и ахнул от удивления, когда лодка снова нырнула, а затем скользнула меж двух скал и прошла еще один водопад.
Несколько следующих минут он держался обеими руками за борта лодки, пока Нанди умело направлял ее, обходя одно препятствие за другим. Река еще глубже утонула в складках каньона. Теперь стены утесов по обеим сторонам возвышались так отвесно, что можно было увидеть лишь щель неба, свет которого умирал уже на глубине четверти всей высоты скал.
— Мы не сможем посмотреть «чертог, земных соблазнов храм», — выкрикнул Нанди из-за шума бурлящих вод. — Есть приток, который идет мимо главных ворот, но я полагаю, ты не желаешь задерживаться, чтобы повосхищаться творением нашего врага или встретить его приспешников.
