— Хрень все это. — Т-четыре-Б скрестил руки на угловатой груди. — На фига вам знать все про меня? Вы чо, из сетевых новостей?

— Боже праведный. Я и то могу говорить по-английски лучше него, а это не мой родной язык, — прокомментировала Флоримель.

— Просто скажи, что ты здесь делаешь, — взмолился Орландо. — Как твое настоящее имя?

— Фиг вам, а не имя. — Робот оскалился, насколько это было возможно в мультяшной хромированной боевой маске. — Я здеся из-за своей тени — моего зизза.

— О ком это он? — изумилась Кван Ли.

— Приятель, с которым он корешится, — перевел Орландо, испытывавший восхищение парня из богатой семьи к жаргону Очкариков.

— Не приятель, нет, — возмутился Т-четыре-Б. — Он моя тень — мы из одной коробки.

— Они… гм-м… нечто вроде как из одной банды, — пояснил Орландо единственной в группе сертифицированной бабушке. — А что случилось с твоим другом, Т-четыре-Б?

— Пришел в тот хренов дворец это узнать, скажешь, нет? — буркнул робот. — В госпитале мой зиззи. Нашли почти дохлым на полу в его хибаре. Думал, его зарядом шарахнуло, но он был воткнут в мамапапину сеть.

Орландо все больше ощущал нелепость ситуации, но тем не менее стоически перевел:

— Он говорит, что его друг в госпитале, совсем как брат Рени. Когда его нашли, то сперва подумали, что мозг поврежден «зарядом», но парень был подключен к обычной Сети.

— Кстати, а «Т-четыре-Б» — это разве не один из видов «заряда», мой дорогой Бабах? — поинтересовался Сладкий Уильям.

— Да ты сечешь. — В голосе робота появилось нечто вроде мрачного восторга. — Слишком смачный заряд этот «Т-четыре-Б». Летишь на небеса прямиком. Мое имя — моя слава, усек?

— Господи, помилуй нас, — сказал Уильям. — Да он же «зарядник». Просто блеск, верно?

Робот продемонстрировал шипастый кулак:

— Вот он блеск, козел.

— О, прекратите. — Хорошее настроение, с которым Орландо начал утро, начало таять. Да и солнце уже клонилось к закату. — Кван Ли?

— Разве не все еще слышали мою печальную историю? — Она обвела спутников взглядом, но никто не отозвался. — Это случилось с моей внучкой. — Кван Ли помолчала. — Джинь, мой милый котеночек, радость моя… Она тоже… заснула, как брат Рени, как… друг этого человека. Я долго и упорно пыталась найти причину. — Казалось, ей неприятно, что все ее слушают. — Я живу в Новом Каулуне, в Гонконге, — добавила она. — Разве этого недостаточно для рассказа о таких, как я? Я очень, очень старая.

Орландо улыбнулся, но засомневался, что она и во время поисков истины была такая же робкая и вежливая — не очень-то ей было легко продвигаться вперед до самого Иноземья, когда вся семья твердила, что старуха ведет себя бессмысленно и глупо.

— Кто еще?

— Я делаю это только поэтому, что на реке пока еще опасно, — заявила Флоримель. — При иных обстоятельствах вы не уговорили бы меня тратить время на болтовню, когда нас ждут дела. И я не считаю слишком важной информацию о том, кто мы есть. — Последнее слово она ехидно выделила. — Мое имя знаете. Фамилия значения не имеет. Родом я из Баден-Вюртемберга. А сейчас живу возле Штутгарта.

Орландо подождал, но продолжения не последовало.

— И это все?

— А что еще вам надо знать?

— Почему вы здесь? — На сей раз вопрос задал Фредерикс. — И где обучились тому, что проделали с Орландо? Вы врач или кто?

— У меня есть определенное медицинское образование, но я не врач. И хватит об этом.

— Но почему вы здесь? — повторил вопрос Орландо.

— Ну сколько можно спрашивать?! — Лицо сима Флоримель раздраженно нахмурилось. — Я здесь потому, что мой друг заболел. Можете спрашивать и дальше, но ответов не будет.

Орландо повернулся к мужчине в черном:

— А ты?

— Обо мне ты уже знаешь все, что нужно, приятель. Как там выразился Бабах в своей бесконечной мудрости: «Мое имя — моя слава»? Что ж, как раз это у тебя и есть — мое имя, мое лицо. И пусть даже ты подцепил экзотическую болезнь из мыльной оперы и мы все тебе сочувствуем, это не повод для откровений. Больше я ничего не скажу. — Уже привычный ехидный тон Уильяма пропал. Создавалось впечатление, что он и Флоримель готовы драться, но не выдать больше ни слова информации о себе.

— Что ж, пожалуй, это лучше, чем ничего. Итак, что мы станем делать? — Орландо взглянул на зеленую речную гладь. — Отправимся вниз по течению? И если решим плыть по реке, то на чем? Наш корабль, то бишь лист, утонул.

— Наверное, нам надо отправиться на поиски Рени и ее друга, — сказала Кван Ли. — Они могут нуждаться в помощи.

— А я очень сомневаюсь, что кучке людей ростом с апельсиновое зернышко следует тратить время на поиски других таких же коротышек. К тому же неизвестно, здесь ли они вообще, — заявил Сладкий Уильям. — Может, вы и тащитесь, когда вас кто-то жрет, но я предпочитаю получать удовольствия, особенно мазохистского толка, в более утонченном виде.

— Нам нужно держаться поблизости от реки, правильно? — уточнил Фредерикс. — Только так мы выберемся из этого мира и попадем в другую симуляцию.

— Что ж, я голосую за то, чтобы убраться отсюда. И чем скорее, тем лучше, — предложил Уильям.

— Первая умная мысля от тебя. — Т-четыре-Б энергично кивнул. — Короче, сваливаем отсюда. Снова к рыбе в брюхо? Фигли.

— Вот, значит, как? — гневно вопросил Орландо. Собственная уязвимость обострила его чувства. — Просто сделаем отсюда ноги и бросим Рени и ее друга? А если они ранены или заблудились?

— Послушай, дорогуша, — прорычал Уильям, — во-первых, тебе следует научиться различать реальную жизнь и приключенческую игру. Насколько нам известно, они мертвы. Насколько нам известно, в любой момент из-за угла может выскочить какая-нибудь уховертка размером с автобус и поотрывать нам головы, и тогда мы тоже погибнем. Умрем по-настоящему. Это тебе не сказочка про эльфов.

— Знаю, что не сказочка, — Ответив, Орландо пожалел, что это не игра. Будь он настоящим Таргором и происходи разговор в Срединной Стране, настал бы момент для серьезной схватки. — В этом-то все и дело. Они в беде. Рени и ее друг ввязались в эту историю вместе с нами. А если ты еще не заметил, то нас здесь не так много, чтобы разбрасываться верными товарищами.

— Думаю, в словах Орландо есть смысл, — поддержала его Кван Ли.

Тут к спору подключились Фредерикс и Т-четыре-Б, хотя в общем гвалте их почти никто не слышал. У Орландо возникло сильное желание заткнуть уши пальцами. Неужели вокруг него взрослые?

—  Прекратите! — хрипло крикнула Мартина. Все смолкли, остановленные как ее возгласом, так и прозвучавшей в ее словах очевидной болью. — Возможно, мы сумеем найти компромисс. Как сказал Орландо, нам понадобится лодка. Может, кто-нибудь начнет ее делать, а другие тем временем отправятся на поиски наших потерявшихся друзей?

— Дзанг, точно! Я могу сделать лодку, — заявил Фредерикс — Я ведь уже делал лодку, когда мы были на острове. И она плавала, верно, Орландо?

— Да, конечно. И продержалась на воде почти половину пути. Фредерикс вознаградил его, ущипнув за плечо.

— Вот и прекрасно, — подытожила Мартина. — Что касается меня, то я присоединюсь к тем, кто займется поисками. В изготовлении лодки я мало чем смогу помочь.

Ее вызвались сопровождать Кван Ли и Флоримель. После долгих споров Сладкий Уильям и Т-четыре-Б решили собирать материал для изготовления лодки.

— В конце концов, — отметил Уильям, — невелика разница, когда тебя слопают, во время поисков или во время строительства.

— Мы вернемся до заката, — пообещала Мартина.

— Ладно, но если вернетесь после заката, постарайтесь не шуметь, как большое насекомое, а то мы можем случайно проткнуть вас чем-нибудь острым, — предупредил Уильям.

Одним делом было строить тростниковый плот вместе с Фредериксом — на протяжении почти всего процесса Орландо пребывал почти при смерти, и если чем-то и помогал, то под руководством Фредерикса. Теперь же он оказался членом «комитета четырех», где каждый тянул одеяло на себя. Фредерикс хотел строить новый плот, но Уильям отметил — весьма правильно, как пришлось признать Орландо, — что даже большой плот не окажется достаточно велик или не будет иметь необходимую осадку, чтобы удерживать всех на плаву. При их нынешних размерах даже небольшая рябь на воде покажется путникам жутким морским штормом. Однако Фредерикс проявил свое обычное упрямство. Он считал, что эксперимент с плотом уже однажды удался — хотя, как ранее отметил Орландо, даже этот вывод зависит от того, как оценивать результат, — и что у них нет ни инструментов, ни материалов, чтобы смастерить что-либо более сложное. В этом Орландо с другом согласился.