— Знаю, — Рени собралась было попросить снова посмотреть камень, но ей не хотелось еще больше взволновать Эмили. — Знаю.

Когда потная и несчастная Эмили снова забылась беспокойным сном, Рени вышла на корму. Она почувствовала зов привычки и хотела спросить сигарету, но она уже однажды нарушила собственное правило.

— Эмили по-настоящему расстроена, — сообщила Рени.

Азадор бросил быстрый взгляд на каюту:

— Я заметил.

— Возможно, эти люди марионетки, — добавила Рени, — но сами они так определенно не думают. Я хочу сказать, возможно, все это только набор кодов, но он дьявольски убедителен.

— Эти чертовы богатеи заграбастали себе слишком много денег. Они нанимают слишком много программистов, стараются сделать все таким совершенным и реальным…

— Но ведь тебе нравилось, насколько реальной она была раньше, не правда ли?

Рени услышала, как в ее собственном голосе начинает звучать гнев, и повернулась к ограждению, изучая все густеющую стену зарослей на ближайшем берегу. В этой растительности было что-то неестественное, но она не могла толком решить, что именно. Рени снова повернулась к Азадору.

— Тебе ее совсем не жалко?

Он опустил веки и теперь обозревал реку через щелки глаз наемного убийцы.

— Тебе жаль своего ковра, когда ты на него наступаешь? Это не человек, это машина. Вещь.

— Откуда ты знаешь? Это место, вся эта Сеть, полна реальных людей, делающих вид, что они — всего лишь персонажи. Откуда ты знаешь?

К ее удивлению, Азадор и в самом деле дрогнул. Он боролся, пытаясь сохранить маску безразличия, но на мгновение в его глазах Рени увидела нечто совершенно иное, прежде чем он отвернулся и сунул в рот очередную сигарету.

Она пыталась понять смысл его реакции, когда настойчивый крик !Ксаббу с носа судна оторвал ее от этих мыслей.

— Рени! Иди сюда. Мне кажется, это важно.

Ее друг возбужденно подскакивал на ограждении, пока Рени шла к нему. Не без тревоги она осознала, что с каждым днем движения !Ксаббу делались все более и более обезьяньими. Привыкал ли он все глубже к своему симу бабуина — или же на него начинала влиять постоянная жизнь в образе зверя?

— Посмотри! — он указал на берег.

Рени стала смотреть, но ее внимание отвлекала мешанина перепутанных мыслей, толкавшихся у нее в голове. На первый взгляд ничего неправильного на берегу не наблюдалось.

— В чем дело, !Ксаббу?

— Погляди на деревья.

Она принялась разглядывать то место, куда он указал. Там, разумеется, были деревья — разных размеров, с толстыми лианами, висевшими меж ветвей, как усталые удавы наутро после оргии. Ничего примечательного не было видно… за исключением определенной правильности очертаний, что, как Рени неожиданно осознала, тревожило ее уже в течение нескольких минут. Хотя и деревья, и лианы имели вид вполне реалистичный и естественный, они казались размещенными в пространстве и соединенными через довольно механические интервалы. Вообще здесь было слишком много прямых углов…

— Выглядит так, как будто их построили в ряды, — она прищурилась на резком солнечном свете, и все фигуры обрели более общий характер. — Все это напоминает Фабрику. Разве что здесь все сделано из растений.

— Да! — !Ксаббу запрыгал на месте. — Ты помнишь, что сказал Страшила? Что его враги были на Фабрике и в Лесу.

— О боже…

Рени покачала головой. Она была так измучена, что даже не испугалась. Почти.

— Значит, нас принесло еще в чье-то королевство? Как его звали?..

— Лев, — сказал торжественно !Ксаббу.

По всему берегу реки раздалось тонкое шипение, а затем в прямоугольных просветах между несколькими деревьями замерцал призрачный образ — парад изображений, повторявшихся от дерева к дереву, одинаковых и многочисленных. Каждое из них было не более чем отражением в покрытой рябью воде, такое слабое и туманное, что едва можно было что-либо различить, но Рени показалось, что она увидела жесткий блеск чьих-то глаз и огромное бледное лицо. Шипение превратилось в приступ треска, а затем образы испарились — армия призраков, в одно мгновение обратившаяся в бегство.

— Что это было, черт его дери? — спросил Азадор с кормы, заглушив двигатель и пуская буксир в дрейф.

Рени пыталась сама для себя решить, что это, черт его дери, такое было, когда почувствовала маленькую лапу !Ксаббу — «его мохнатые цепкие пальцы», как неприязненно назвала их Эмили, сомкнулись на ее руке.

— Смотри, там, — сказал он, и шепот не смог скрыть его волнения и тревоги. — Они спускаются к воде, как семейство антилоп.

В нескольких сотнях ярдов впереди маленькая группа человеческих фигур осторожно появилась из-за укрытия растительности рядом с рекой. Еще не видя буксира, они крадучись спустились к краю воды. Кое-кто встал на четвереньки, чтобы напиться, остальные стояли на страже, опасаясь нападения, нервно озирая джунгли позади и ближайшую часть реки. Они были бледнокожие, грязные и голые, на них не было ничего, кроме украшений, которые Рени приняла за какие-то охотничьи трофеи: несколько человек носили хвосты, болтавшиеся на пояснице, у других были надеты на головы рога или уши, свисавшие по бокам лица.

Рени пригнулась, потом помахала рукой Азадору, чтобы он сделал то же самое. Он уселся на корточки рядом со штурвалом и стал наблюдать за происходящим, пока буксир приближался к людям на берегу.

Буксир в тишине прошел, вероятно, две трети расстояния до людей, когда его заметил часовой, украшенный рогами. Мгновение он смотрел на буксир с открытым ртом и отвисшей челюстью, потом издал приглушенный лающий звук. Остальные голые люди запрыгали в смятении, их хвосты мотались из стороны в сторону. Они сталкивались и пихали друг друга, мыча от ужаса, скрываясь в джунглях.

Судно дрейфовало дальше, теперь оно почти поравнялось с тем местом, где исчезли люди. Часовой последним из группы остановился на краю зарослей, чтобы посмотреть, как буксир пройдет мимо, готовый драться, чтобы прикрыть отход своих соплеменников. Казалось, что его рога изгибаются. Рени поначалу приняла это за игру света, но потом увидела, что то, что она считала ответвлениями рогов, на самом деле было… кистями рук, каким-то образом приживленных к голове у висков. Руки человека заканчивались у запястий — культи, покрытые шрамами.

Пальцы ужасных псевдорогов снова задергались, когда судно проплывало мимо, и глаза часового — одни темные зрачки, совсем без белков — встретили ее глаза безнадежным, запуганным взглядом проклятого существа, удирающего от опасности через мусорные кучи Ада. Потом Рени увидела его хвост — пришитую полосу кожи, когда часовой скользнул в темную чащу Леса.

Длинный Джозеф Сулавейо стоял на краю леса, уставившись на шоссе, и чувствовал себя так, будто просыпался ото сна.

Ночью, когда Джереми спал и высокие потолки этого проклятого Осиного Гнезда эхом откликались на каждый шаг Джозефа, все казалось таким простым. Он отправится повидать сына. Он убедится в том, что со Стивеном все в порядке. Рени как-то однажды сказала, что, может быть, Джозеф прогнал своего сына, напугал его до комы — или еще какую-то глупость, и хотя он отбросил этот вздор, выдуманный докторишками, он по-прежнему сидел в нем, как заноза. «Может, Стивен и вовсе уже проснулся», — сказал Джозеф себе, роясь в мелких пожитках, которые решил взять с собой. Что было бы, если бы он действительно проснулся? Какая жестокость — мальчик проснулся, а вся его семья исчезла! И когда Джозеф вытаскивал несколько последних купюр из кошелька Рени — ей же они без надобности, не так ли, пока она там внизу, в этой ванне с проводами? — все казалось преисполненным великолепного смысла. Он пойдет и проведает мальчугана. Он удостоверится, что с ним все хорошо. Теперь же, при свете позднего дня, когда в его брюках и волосах понабилось мелкого мусора, частиц растительности Драконовых гор, все обернулось совершенно по-другому. А что, если Рени выйдет из машины до того, как он сумеет вернуться обратно?