Лицо Нанди, казалось, изменилось и стало острым и твердым, как каменный нож. В глазах его стоял холодный блеск, и Полу отчего-то стало неуютно.

— Итак, в тот момент, когда я лежал в прахе мертвых, я отдал себя богу Шиве. И сделав так, я нашел науку, к которой все работы человечества могут разве что приблизиться. Все, что случается, случается потому, что этого желает Бог. Все является частью его танца. Поэтому, хотя удел мой — сражаться с Братством Грааля, я также знаю, что даже любой их успех восхваляет Небеса. Ты понимаешь, Пол Джонас?

Пол был слишком поражен, чтобы сразу же ответить, и помедлил минуту.

Он не был уверен, поведали ли ему сейчас великую мудрость — или он стал свидетелем бреда религиозного маньяка, человека, помешавшегося после трагедии.

— Думаю, нет, — ответил он наконец. — Не совсем.

— Ты гадаешь, что за лунатик увязался за тобой, не так ли? — Нанди устало улыбнулся. При свете, которого становилось все больше, он выглядел уже не столь устрашающе. — В котловане, где были сожжены мои родители, я понял, что было моим наитягчайшим преступлением. Грехом моим была убежденность в том, что я являюсь мерилом вселенной. Годы спустя, когда я вернулся с другого пепелища, готовя себя к жизни служителя Шивы — становясь агоры, как мы говорим — тогда я смог понять, что даже дети из карантина, над которыми так ужасно измывались и которых убивали на моих глазах, были частью тела бога. Даже их убийцы были богом и таким образом выполняли работу бога.

Пол повесил голову, перегруженную тяжелыми мыслями.

— Я по-прежнему не понимаю ничего из этого, а если и понимаю, то не согласен с этим. Если убийство — тоже работа бога, тогда зачем вам стараться бороться с этими людьми из Грааля?

— Потому что это моя цель, Пол Джонас. И из моих действий, моего сопротивления яснее проступят желания бога и его проявления. Братство Грааля также выполняет работу бога, как и я, хотя они в это не верят и, несомненно, верят в обратное. Как и ты. Я вижу это.

Чуть раньше, охваченный страданиями оттого, что за ним охотятся, Пол отказался от мысли о собственной важности. Но сейчас, слыша, как этот человек описывает его как всего лишь винтик в неумолимом механизме Небес, он почувствовал, что склоняется в противоположную сторону. Какая-то гордость, что-то, к чему он не мог проникнуться неприязнью или даже отделить от себя, отталкивало эту мысль.

— Они все там такие, как ты? — спросил он наконец, — Люди из Круга? Они все почитатели Шивы?

В первый раз Нанди рассмеялся.

— Боже, нет! Или, возможно, мне стоило бы сказать «О небеса, нет». Мы все разных религий и учений. Общее у нас — наше понимание Вечного и желание посвятить наши жизни служению ему.

Пол не мог не улыбнуться.

— Экуменисты. Моя бабушка всегда говорила, что вы, ребята, самая большая угроза из всех.

— Прошу прощения?

— Ничего. Семейный юмор…

Пол посмотрел вверх. На стенах пещеры в этом месте лед был немного тоньше, воздух чуть теплее. Он позволил одеялу упасть и потянулся, подняв руки.

— Итак, что дальше? Я имею в виду нас. Куда мы направляемся?

— В следующую симуляцию, — ответил его спутник, по-прежнему гребя без устали. Его стройные руки двигались почти механически. — Туда, где я назову тебе имя человека, являющегося моим врагом и, по-видимому, твоим тоже. А затем я отправлюсь своей дорогой.

— Что ты имеешь в виду?

Лицо Нанди снова стало жестким, как будто в нем закрылась какая-то дверь.

— Тебе нельзя путешествовать со мной, Пол. Мне было предначертано тебя встретить, я в этом уверен, но нам недолго идти вместе. Тебе уготовано сыграть свою собственную роль, какой бы она ни была, а у меня есть своя. Туда, куда я направляюсь, может пойти только человек из Круга. Прости.

Удар был сильным и удивительно болезненным. После долгого одиночества Пол наконец отыскал кого-то, кого мог назвать спутником, если еще пока не другом, но теперь эта связь между двумя людьми должна была быть моментально оборвана.

— Но куда мне идти? Мне что, предназначено вечно блуждать по этим симуляциям? — Пол почувствовал, что глаза его наполняются слезами, и сердито моргнул. — Я так устал и просто хочу домой. Пожалуйста, помоги мне. Я хочу домой!

Выражение лица Нанди не смягчилось, но он отвел руку от весла и коснулся плеча Пола.

— Если на то будет воля бога, ты найдешь путь.

— Плевать мне на волю бога! Мне нет дела до Братства, и до вашего Круга, и всего этого. Мне здесь не место!

— Но это — твое место. Я не знаю как, но я знаю.

Нанди пожал ему руку, потом снова взялся за весло.

Пол отвернулся, не желая, чтобы Нанди видел его слабость, и уставился на реку, раскинувшуюся перед ними. Далеко впереди стены туннеля рдели, лед был объят пожаром глубокого золотого света.

— Это проход? — спросил он.

— Нет, просто свет снаружи. Но проход недалеко.

Пол прочистил горло; потом, поглядев на темные воды и приближающийся дневной свет, сказал:

— Ко мне во сне приходит одна женщина.

— В снах, которые снятся здесь? В этой Сети?

— Да. Я видел ее по меньшей мере в одной из симуляций.

Слова текли сами собой. Он рассказал все, что смог вспомнить, от первого сна до самого недавнего. Он описал, как встретил ее во плоти в марсианской симуляции. Он повторил то, что Ваала говорила ему через ребенка в ледниковом периоде.

— Но во всем этом не видно смысла, — закончил Пол. — «Отправляйся к дому странника и освободи ткача» — это же может означать что угодно.

Нанди долго молчал, раздумывая. Свет усиливался, отбрасывая длинные тени сталактитов на потолок пещеры. Затем смуглокожий человек снова рассмеялся.

— Что тут смешного?

— Наверное, это из-за того, что мы, индийцы, так долго завидовали «британскости» наших завоевателей, к которой, однако, нам не позволено было в полной мере приобщиться. А теперь, кажется, университет Варанаси дает классическое образование получше, чем в самой Англии.

— О чем ты говоришь? — Пол старался сдержать гнев, но этот человек смеялся над его жизнью. Как бы патетично это ни было, но эта жизнь, хоть и в дырах на данный момент, — это было все, что он имел.

— Я подозреваю, что ты ищешь Итаку, мой друг Пол. Дом ткача в Итаке.

Перед ними был выход из пещеры, оттуда лился свет, превращая поверхность воды в позолоченную фольгу. Полу пришлось сощуриться.

— Итака?

— Боже правый! Ты не читал Гомера? В английской школьной системе еще больше беспорядка, чем я себе представлял!

Нанди, казалось, был очень доволен собой. Он с плеском погрузил весло в воду и направил лодку меж валунов, что толпились у входа в пещеру, а затем наружу — туда, где их встретило, как в первый момент показалось Полу, самое яркое, самое ослепительное солнце, которое ему доводилось видеть. Через несколько мгновений, когда его ослепленные глаза наконец начали приноравливаться, он увидел вдали плоскую темную гладь океана, там, где река завершала свой путь через лесистые равнины. Что-то неладное почудилось ему в цвете воды впереди… И в этот момент ударила первая стрела.

Пол в изумлении воззрился на дрожащее древко стрелы, воткнувшееся в нос лодки в нескольких дюймах от его руки. Все его чувства говорили ему, что стрелы раньше не было и появилась она лишь сейчас. Мгновение спустя еще одна стрела воткнулась в дерево рядом с первой. Позади него вскрикнул Нанди.

Пол обернулся. С одной стороны в реку впадал приток, который Нанди упоминал ранее. Он пересекал сосновый лес, чтобы слиться с рекой Альф. По этому притоку стремительно неслись две лодки, они были всего в сотне метров от них. Каждую лодку приводили в движение с полдюжины гребцов. Лучники, стоявшие на носу передней лодки, были одеты в шелка, пестрые и блестящие, отражавшие яркое солнце. Один из них поднял лук и пустил стрелу. Мгновение спустя что-то прожужжало мимо головы Пола.

Нанди скорчился на скамейке, из его бедра торчало тонкое черное древко, шаровары уже пропитались кровью.