— Странно… Странно было встретить у вас принца Баррика. Он еще очень молод!

— Он и его сестра взрослеют очень быстро. Такие пришли времена. А сейчас, надеюсь, вы меня простите, мой добрый Чет. У меня много дел.

Чета явно выпроваживали вон, и ему ничего не оставалось, кроме как уйти. Уже на пороге он спохватился:

— Ах, да! У меня есть для вас еще кое-что. — Он полез в карман куртки и вытащил оттуда загадочный кристалл. — Кремень… ну, тот мальчик, которого я приводил к вам, нашел его на семейном кладбище Эддонов. Я всю жизнь занимаюсь камнями, работаю с ними, но ни разу не видал ничего подобного. И вот подумал — вдруг вы знаете, что это такое… — Тут Чету в голову пришла новая мысль: — Ведь этот камень был со мной во время встречи с крышевиками! Тогда их человечек по имени Нос учуял зло. Сначала я подумал, что на Кремне остался запах Границы Теней… Но ведь зло могло исходить и от самого камня.

Чавен взял кристалл в руки, но взглянул на него лишь мельком. Похоже, странный предмет не произвел на него никакого впечатления.

— Возможно, так оно и есть. А может быть, это какие-то политические ходы крышевиков. Они древний народ, мы почти ничего о них не знаем. Конечно, я тщательно изучу его, мой добрый Чет. — Врач еще раз посмотрел на камень и спрятал его в складках своей бесформенной одежды. — А теперь всего хорошего. Мы обязательно поговорим подольше, но не сейчас. Ведь я только что вернулся из поездки.

Чет опять засомневался. Никогда раньше Чавен не выпроваживал его так откровенно. Он решил проверить непонятную ситуацию, как проверяют больной зуб.

— А как прошла ваша поездка?

— Наилучшим образом. Лихорадка, что свалила принца, посетила многие семьи. Но, к счастью, болезнь не та, какой я более всего опасался: она не пришла из-за Границы Теней.

Он терпеливо застыл у двери.

— Спасибо, что уделили мне время, — сказал фандерлинг. — До свидания. Надеюсь, мы вскоре снова увидимся.

— Буду ждать с нетерпением, — проговорил Чавен, плотно прикрывая дверь.

Небо было высоким и безоблачным, но с севера дул холодный ветер, и Бриони радовалась, что надела теплую обувь. Не всем, однако, понравилась ее мужская одежда: шерстяные рейтузы и камзол, раньше принадлежавшие Баррику. Броун взглянул на Бриони и фыркнул, но тотчас перешел к текущим делам, не желая обсуждать наряд принцессы. Вместо этого он выразил недовольство тем, что ее брат, очевидно, не собирается присутствовать на заседании.

— Время и занятия принца — его личное дело, — отрезала Бриони.

Но втайне она даже не огорчилась. Нужно было спешить. Принцесса постаралась быстрее разобраться с неотложными вопросами и выслушала великое множество историй, которые люди желали непременно сообщить лично ее королевскому высочеству. Но она не могла ни на чем сосредоточиться.

Покончив с делами, Бриони отправилась в свои покои и перекусила холодным цыпленком и хлебом. В такой день горячая пища подошла бы больше, но принцесса должна была торопиться на назначенную встречу…

«Можно ли так относиться ко всему? — думала Бриони. Ей было забавно и немного стыдно. — Что ж, такова работа — королевская работа».

Но ей не удалось полностью убедить даже себя.

Роза и Мойна пришли в негодование от ее сегодняшнего поведения, от вызывающего наряда и от предстоящей встречи. Естественно, ни одна из них не решалась говорить открыто, но придворные дамы шушукались за спиной девушки, а отправить их прочь без скандала не представлялось возможным. Когда намерения принцессы встретили стойкое сопротивление, преподнесенное как беспрекословное подчинение госпоже, Бриони сдалась и позволила фрейлинам сопровождать ее.

«Все нормально, — успокаивала она себя. — Все выглядит абсолютно невинно. Сплетникам не о чем судачить».

Но Бриони не могла избавиться от обиды. Повелительница всех северных земель — да, пусть совместно с братом — не имеет права встретиться с человеком без присмотра, словно несмышленый ребенок!

Он поджидал принцессу в садике, где выращивали пряности. Из-за спора с фрейлинами она задержалась дольше, чем хотела. Бриони подумала, что людям, выросшим на юге, тяжелее переносить прохладную погоду. Но если Давет дан-Фаар и страдал от холода, он никак этого не показывал.

— Я рассчитывала, что мы сможем остаться здесь, — сказала Бриони, — однако слишком холодно. Давайте прогуляемся по аллее и побеседуем в павильоне королевы Лили.

Посол с улыбкой поклонился. Возможно, он и в самом деле был рад перебраться туда, где теплее.

— Зато вы, как вижу, оделись по погоде, — заметил он, оглядывая Бриони с ног до головы.

Девушка с раздражением почувствовала, что краснеет.

В этом небольшом павильоне правнучка Англина любила сидеть за шитьем, наслаждаясь ароматом пряных трав, которым веяло из садика. Охранники Бриони в полном составе тоже вознамерились разместиться в уютной маленькой комнате, но принцесса позволила остаться лишь двоим. Те устроились у дверей, откуда им было видно Розу и Мойну, занятых шитьем. Фрейлины ни на минуту не спускали глаз со своей госпожи.

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, лорд Давет, — вежливо произнесла Бриони, когда им подали глинтвейн.

— Да, наилучшим образом, ваше высочество. — Он сделал глоток вина. — Должен признаться, что в такие дни, как сегодня, когда дует пронизывающий ветер, я особенно скучаю по Иеросолю.

— Это понятно. Совсем не хочется, чтобы наступали холода, но, похоже, уже приближается зима. Такое тепло весьма необычно для декамена.

Давет хотел что-то добавить, но передумал и лишь спросил:

— Вы так оделись из-за погоды, ваше высочество?

Он указал на толстые рейтузы и длинный камзол. Бриони перешила их для своей тонкой талии и более широких, чем у мужчин, бедер. Одежда принадлежала Баррику, но тот ни разу не надевал эти вещи.

— Мне кажется, вы не одобряете мой наряд, лорд Давет.

— Прошу прощения — нет, ваше высочество. Я считаю грехом против природы, когда женщина, особенно такая молодая и красивая, надевает столь грубый наряд.

— Грубый? Это блуза и камзол принца. Видите вышивку золотом? Они не могут быть грубыми.

Давет нахмурился. Бриони было очень приятно видеть его сбитым с толку — все равно что наблюдать за неуклюжим падением наглой кошки.

— Это мужская одежда, принцесса Бриони, и не важно, насколько богато она украшена. Она делает грубым то, что от природы изящно.

— Значит, от того, во что я одета, зависит мое природное изящество? Боюсь, у меня слишком мало места для маневра, лорд Давет, если я становлюсь грубой из-за одного того, что надела камзол.

Посол улыбнулся, но было заметно, что этот разговор раздражает его.

— Хотите надо мной посмеяться, ваше высочество? Вы, конечно, можете себе это позволить. Но вы спросили, одобряю ли я ваш наряд. Я ответил вам честно: не одобряю.

— Значит, будь я вашей сестрой, вы бы запретили мне так одеваться?

— Будь вы моей сестрой или любой другой женщиной, чью честь я должен защищать, запретил бы. Непременно.

На секунду Бриони поймала взгляд его темных глаз и увидела в них гнев и требовательность. Она почувствовала себя так, будто играла с безобидным котенком, а тот вдруг начал кусаться.

— Видите ли, лорд Давет, именно поэтому я попросила вас посетить меня, — сказала она.

— То есть именно вы, а не «мы» и не «нас», ваше высочество?

Она снова почувствовала, что краснеет.

— «Мы», «нас»? Вы переступаете границы, лорд Давет.

— Я не совсем ясно выразился, ваше высочество, — ответил посол и склонил голову. Но Бриони успела заметить легкую улыбку на его губах: прежнюю самодовольную улыбку. — Прошу меня простить. Я имел в виду, что вы не сказали «мы», а значит, эта встреча только с вами, а не с вами и вашим венценосным братом, как мне сначала дали понять. Я предполагаю, что вы желаете поговорить менее официально?

«Вот дьявол!» — мысленно выругалась Бриони.

— Нет, я не это имела в виду. Я пришла сюда в качестве сорегента, с согласия моего брата. Вы заставляете меня жалеть о том, что я разговаривала с вами как с другом, лорд Давет.