Лесник криво улыбнулся:

— Сказать можно и так, и этак. Но слова остаются словами. На деле мы достаточно неравнодушны к судьбе собственной планеты, чтобы сделать то, что я вам изложил, и чтобы говорить с вами так, как я здесь сейчас говорю. А зерновой пояс, на который вы ссылаетесь, примет очередную смену власти молча, так же, как он принял вас… Теперь я должен добавить еще кое-что, — посол немного повысил голос, чтобы все хорошо его слышали:

— После вывода войск Арда предлагает заключить соглашение, по которому Дом Куриту возьмет на себя охрану космического пространства и прыжковых точек нашей зведной системы. А оплату за это мы предложили бы теми самыми кристаллами, если, конечно, вы не вынудите нас сегодня же разрушить заводы…

"Жив! Пронесло, буду жить!" — так же, как Андрей Норвежец после кровавого боя с бронепехотой; так же, как Алин Адрен на руинах Уникорна — подумал генерал Нгуен Бань. Призрак ритуального самоубийства, которое генерал обязан был совершить в искупление столь позорного провала его разведки на Арде, отодвинулся кудато далеко. Посланный на переговоры сукин сын угадал довольно точно. Если после вывода войск Фудо-ме Синоби сможет доложить Первому Министру, что соглашение все-таки заключено, и торговый канал от орбиты до прыжковой точки в руках Дома Куриту, и что за это Арда платит драгоценными кристаллами…

В глазах общественности война будет выглядеть выигранной.

Нгуен Бань обвел палатку быстрым взглядом. Увидев, с каким облегчением офицеры расслабляют плечи и шею, как оплывают стиснутые в напряжении губы, Нгуен Бань понял, что дальше говорить не о чем. Принять этот выход — лучшее, что можно сделать на месте командующего.

Если только противник не блефует.

— Как вы собираетесь переправлять видеозапись на Луфиен, вашим друзьям? — напрямик спросил Нгуен Бань. — Если вы хотите захватить шаттл на летном поле, то знайте, что военный Ткорабль вам в любом случае не по зубам, а единственный гражданский транспорт, "Хорог", мы выгнали из системы еще вчера.

— Разрешите уточнить, чем был загружен "Хорог"? — немедленно отозвался Лесник. Минни Тауэр за спиной генерала стукнула кулаком в ладонь. Нгуен Бань секунду помолчал, потом обратился к командующему:

— Нам следует обсудить ситуацию в отсутствие этого человека, — начальник разведки указал на Лесника.

Фудо-ме Синоби кивнул, и Лесника вывели. За его спиной немедленно забурлили голоса офицеров.

Посол Арды оказался под открытым небом, между первым и вторым кольцом часовых. Доставивший его Алин Адрен сидел в двух шагах от выхода из палатки; потом внезапно вскочил и вытянулся: из штаба потянулась вереница заместителей. Очевидно, командующий решил совещаться только с начальниками родов войск. А может быть, Синоби уже принял решение ультиматум отклонить, и разослал заместителей исполнять существующий на подобный случай аварийный план.

Лесник поглядел в небо. Высоко в синеве черным двойным кругом ходили десять почтовых воронов. Капитан Фангорнского Леса вспомнил, с каким трудом этих птиц выращивали, как интересно было моделировать генокод того же оборотня, как смешно сердился Боярин за проданную экологам подводную лодку из дубовой бочки — и отчаянно затосковал по прежней жизни. Тогда и красок было больше, и ритм был более плавным; находилось место тонкости и силе, гордости и красоте, радости и удаче — а главное, даже ошибки не приводили к необратимым последствиям. Теперь же цвета стерлись, звуки словно бы потускнели. И единственным настоящим желанием Лесника, упорно прорастающим сквозь надетую поверх всего маску выдержки было желание, чтобы пыльное военное время наконец, закончилось.

Чтобы мир обрел прежнюю полноту и яркость.

Мимо Лесника и толпящихся заместителей пробежал запыхавшийся связист. Часовые даже не проверяли его; шифровальщик канул в недра штабной палатки, и тотчас же там затихли все разговоры. Очевидно, известие было важным.

Минни Тауэр использовала передышку для внимательного рассматривания пришельца. От Александра Валле этот человек отличался. Но не сильно. Ореховые глаза Основателя и неестественнобелые Лесника чем-то неуловимым очень походили друг на друга. Минни внезапно вспомнила, как давным-давно ей пришло в голову поиздеваться над мужчинами. Тогда она еще работала на учебной базе. Минни поместила в местной газете объявление примерно следующего смысла: "Обеспеченная, но некрасивая, женщина возьмет на содержание мужчину". На указанный ею адрес пришло множество писем; в большинстве из них содержалась обыкновенная самореклама. Минни даже подивилась, как сильный пол готов кланяться за кусок хлеба. А потом она напоролась на письмо вот какое:

"Уважаемая госпожа Тауэр! Ваше объявление лишило меня возможности проявить испытываемые к вам чувства. Теперь, если я стану ухаживать за Вами или приму попытки сближения, Вы станете думать, что Ваши деньги тому причиной — хотя уже через несколько лет я надеялся обеспечить себя настолько, чтобы оказать и Вам помощь в Вашем лечении".

Прочитав такое, Минни прежде всего презрительно фыркнула: кто же признание в любви начинает со слова "уважаемая"? Еще бы "дорогая подруга" написал, идиот безмозглый!.. Но желание играть с людьми эти строки отбили у нее надолго.

И вот сейчас, почти через двенадцать лет после такого случая, Минни Тауэр подумала, что, пожалуй, и Валле и Лесник могли бы так написать. Но главному аналитику почему-то казалось, что простым письмом ни тот, ни другой бы не ограничились. И мнение окружающих их не слишком-то испугает.

Вышел дежурный офицер и пригласил ожидающих в палатку. Заместители рассаживались, заинтересованно глядя на опустившего голову командующего. Нгуен Бань держал в руке злополучную шифровку; осторожно глянув через плечо, Минни Тауэр прочла следующие строки:

"Фудо-ме Синоби.

Если Вы, господин командующий, допустили возможность отснять у вас под носом компрометирующие Великий Дом материалы, и если у вас достало глупости прохлопать их прибытие на Луфиен — при том, что только корабли Дома Куриту отправлялись с Арды последние две недели — то пусть теперь все боги и демоны проявят к Вам величайшее внимание, и помогут Вам уладить этот кризис, какими угодно мерами, вплоть до переговоров.

Авантюра, в которую Вы меня ввергли, может стоить мне не только поста, но и головы. Однако Вы в любом случае умрете раньше меня — это я вам обещаю.

Первый Министр Тое Коге Дайхацу"

Минни только головой помотала. Если Первый Министр пишет подобное открытым текстом, не стесняется подписывать, а начальник разведки позволяет заместителю заглядывать через плечо в подобные шифровки… Заместителю придется держать язык глубоко за зубами. Да и то неизвестно, поможет ли.

Между тем ввели Лесника. Фудо-ме Синоби встал и сухим тоном объявил решение: ультиматум Арды принят полностью во всех пунктах. Первый шаттл начнет погрузку уже через три часа, а отвод гарнизонов начнется тотчас же после согласования путей движения, которые Арда разрешит использовать, и на которых гарантирует безопасность.

Посол колонистов покачнулся; Минни даже показалось, что он сейчас упадет. Сохранявший бесстрастность все это время, Лесник внезапно с ног до головы покрылся испариной.

Сработало!

Словно во сне, Лесник увидел сонное лицо Всадника Роханского, который тогда в Ключищах имитировал действия противника. "А если мы сделаем так?" — сыпалось наперебой то от Мастера, то от Лесника, то от Легата, и Всадник всякий раз находил простой и логичный ответ. Но, наконец, появилось такое решение, выслушав которое, Всадник опустил плечи и сказал просто: "Ну, тогда я проиграл!"

Этот-то миг вспомнил сейчас Лесник в душной штабной палатке, посреди захваченного врагом стольного города Осгилиата.

— Мне нужно на мост, туда, где меня встретил патруль, — совсем не протокольным голосом попросил парламентер. — Я должен отправить сообщение…