— Так вот ты чему в Игре учился! — Мастер сплюнул. Крот пожал плечами:

— Поймали Всадник Роханский и Лесник по рыбке. Вот Лесник свою рыбку о камень головой — хрясь! Кто рядом случился, те давай негодовать: зверь, злодей, кровожадная сволочь… Занервничал Лесник, смотал удочки. Снял с крючка Всадник Роханский свою рыбку, положил ее на колени, по чешуйкам гладит… Окружающие в умилении. Всадник и говорит: "Смотри, вот так надо: имидж выдержан, а рыбка-то все равно подохнет!"… — бургомистр Эмин Майл нервно стукнул кулаком по перилам, те обиженно загудели. Крот продолжил, все более распаляясь:

— Мастер, хоть ты мне дурня не клей, пожалуйста! Ты лидер, и я лидер. И Роланд лидер, и Боярин был вождем. В моем понимании, капитан обязан вертеться как угодно, лишь бы его команда не получала по голове из-за него. Самураи — профессионалы в войне. Считай меня каким угодно дураком, каким хочешь шакалом, за то, что я не воюю с Куриту… — тут Крот набрал воздуха в грудь и яростно заорал на всю степь:

— Я НЕ БУДУ ПИСАТЬ ПОХОРОНКИ людям Эмин Майла!!! Понятно?!! Понятно тебе, герой хренов?!

Мастер ничего не ответил. Молча развернул он свой мотоцикл, молча попрощался с Кротом взмахом руки. Потом вдавил педаль в пол; послушный слик синим пятном рванул по седой ковыльной степи — как если бы капитан Морийских гномов преследовал что-нибудь неуловимое и невидимое. Например, собственный вчерашний сон.

Сон к Андрею Норвежцу пришел только под утро. Снилось Андрею, что встретился ему Лесник, и затеял беседу о чем-то важном; вот только о чем именно, Норвежец, хоть убей, не мог вспомнить. И говорил Андрей Леснику укоризнено: ты-де плохой сержант! Не умеешь заставлять людей делать работу трудную, неприятную, грязную. Лесник кивал, соглашался, но утверждал, что зато он когданибудь может стать хорошим генералом. Качал головой Андрей Норвежец, верилось ему в такое с трудом: кто не умеет подчиняться, не сумеет и командовать, каждому начальнику весьма полезно пожить в шкуре подчиненного. Может, и станешь генералом, объяснял Леснику Норвежец, мало ли как жизнь повернется — а сержант ты всетаки плохой.

Тут заскрипели резко, противно, дверные петли, и проснулся Андрей Норвежец, так и не узнав, что же Лесник во сне ответил.

В камеру заглянул надзиратель. Бегло обшарил взглядом бетонный пенал два на два на три метра, но не подошел к окну и решетки дергать не стал. Побоялся. Выругался про себя Андрей Норвежец, и чуть было от обиды не заплакал: надо ж было так глупо попастся!

Вспомнил Андрей, как поставили снятый с трофейного робота реактор поверх обширной платформы на воздушной подушке. Подключили к реактору двигатели, нагнетавшие в подушку воздух; к нему же подключили электромоторы, вращавшие тяговые пропеллеры. Получился своебразный летающий паром. Четвертой части мощности реактора с избытком хватило на все моторы: и тяговые, и нагнетательные. Остальные три четверти пошли на питание снятых с того же робота лазерных пушек. Долго возились с проверками: капризная и ужасная смерть пряталась в сером стальном контейнере трофейного энергоблока, обойтись простым перевтыканием проводков боялись. Но, разумеется, в конце концов раскусили и эту техническую задачу. Заставили платформу взлететь, а реактор подчиниться управлению.

Брони летучему танку не дали вовсе никакой. Не считал Андрей Норвежец умным вид боя, когда закованные в феррокрет роботы с дистанции двадцать метров лупят враг врага снарядами, лучами, плазморазрядниками — кто раньше упадет, у кого первого броня треснет или нервы не выдержат. Не для такого боя Норвежец со своими викингами строил крейсер на воздушной подушке. Машина вышла чрезвычайно быстрая: робот, с которого сняли энергоблок, весил полсотни тонн, а вся платформа с людьми, моторами и лазерами тянула едва ли тонн пятнадцать. За счет разницы в весе машина могла обогнать даже легкого робота-разведчика. Лазерные установки получились намного скорострельнее, чем такие же на роботах: не требовалось дожидаться, пока лазер после выстрела остынет. Если летать только над морем, свежая вода в охладители всегда найдется. А кроме, как над океаном, воздушную подушку в Норэгре и использовать негде: в скалистых лесах, на обрывистых берегах фьордов нужно совершенно другое.

Планировал Андрей Норвежец с первым таким кораблем взять еще один-два парома Куриту, боевыми лазерами выбивая охрану с дальнего расстояния. А добытых с паромами роботов пустить на запчасти, как и первый трофей. Три летучих крейсера — уже флотилия; с ней можно и небольшим береговым гарнизонам показать пеший путь в задницу. Дальше дело покатилось бы по нарастающей, как снежный ком.

Но первый же налет на причалы Торсхейма закончился провалом. Дом Куриту сэконунгу удалось обмануть, да только прав оказался Красильщик Сэпли: свои всегда больней лупят. Когарю, сукины дети, продались самураям целиком и полностью. То ли титул пообещали Тангену, то ли денег подбросили, то ли еще каким образом купили, уговорили или запугали — значения не имело. Просто устроили ниндзя из Кога-рю хитрую ловушку, и влетели в нее викинги на полном ходу своего крылатого крейсера, не ожидая никакого подвоха от соседей по планете. И так все это получилось до обидного несложно, что Андрей Норвежец от стыда даже не захотел вспоминать свой последний бой.

Так вот и вышло, что попал Андрей Норвежец в плен, и ворочался теперь на узкой койке в бетонном пенале. Совершенно некстати вспомнилось ему, как с этим самым Тангеном, который теперь управляет ниндзями Кога-рю, Андрей Норвежец, обнявшись, громко орал "Серебрянные бубенцы" на чьем-то дне рождения. Тогда еще никто никого не убивал, и даже сама мысль о войне казалась совершенным идиотизмом.

Стоял мир.

— Мир был так выгоден нам! — директор тоскливо опустил голову и принялся расхаживать взадвперед по мягкому ковру. Собравшийся в кабинете секретариат — трое лощеных молодых референтов в креслах — шестью унылыми глазами разглядывал роскошную обстановку. За панорамным окном во всю стену раскинулся типичный индустриальный пейзаж. Тяжело и мощно вздыхали механизмы звездной верфи Луфиена. Медленно рождался очередной Т-корабль; до завершения сборки оставалось еще два месяца, да потом еще столько же отладки… Директор вздохнул и посетовал:

— Год спокойной торговли, и мы бы завели себе хороший расчетный компьютер… Сердечник Керни-Фучида делается так долго! Новые сердечники для Т-прыжков пошли бы на ура, но без приличной модели их не рассчитаешь, а саму модель без компьютера не получишь! Проклятая взаимозависимость технологий! Военные оборвали все контакты с Ардой, не то, что кристаллы вывезти, обычное сообщение — и то неизвестно как передать, ведь межзвездная связь возможна только с кораблями.

— Господин директор! — вмешался крайний справа референт, — у нас там застрял один транспорт, "Хорог". Его задерживают, конечно под надуманным предлогом, а на самом деле армия боится, что с ним утечет информация о происходящих на Арде безобразиях. Но рано или поздно военным придется отпустить транспорт. Официально-то армия не может препятствовать грузовому кораблю покинуть зону боевых действий. В конце концов, мы разберемся в происходящем.

— С "Хорогом" мне ничего не понятно! — запальчиво возразил директор. — Только вчера я беседовал об этом с моим знакомым в Генштабе. Оконфузился. Я-то кинулся просить, чтобы корабль отпустили! А военные уверены, что капитан корабля нарочно болтается у прыжковой точки, устраивая мелкие поломки и изобретая предлоги. Армейцы, напротив, рады были бы выпихнуть лишних людей, но "Хорог" упрямо не желает улетать.

— Тогда, может, быть, наш человек на Арде удерживает "Хорог" ради своих целей? — предположил второй референт.

Директор остановился и задумался. Действительно, как там наш Тень?