Миодзава еще раз посмотрел на блестящую в вечернем свете двузубую вилку, повернулся и сплюнул. Сколько населения было в городе, Тояма знать не хотел. Если никто не удрал с видеосъемкой, то выходит, что и правда перебиты все.

— Хиуга — вызвать транспорт, погрузить наших. — распорядился сержант. — Пилоты роботов отстранены от управления машинами за неподчинение старшему по званию в боевой обстановке. Акаги, твое отделение охраняет их до суда. Кто их пальцем тронет, заставлю землю жрать… Мертвых горожан всех сложить в домах. Ночевать будем выше по течению. Завтра придут саперы, строить мост. Кага и Сорю встретите их. Покажете спуск к воде и все такое…

— А город? — спросил Хиуга.

Сержант замолчал минуты на три. Потом все-таки ответил:

— Город сжечь.

Сжечь можно дерево и пластик; камень, как известно, не горит. Наверное, отказываясь впускать гарнизон Дома Куриту в завод каменного литья, Гимли Изенгардский надеялся именно на огнеупорность своих стен. Сам завод располагался в искусственных и обычных пещерах, заполняя два отрога Мглистого хребта. Долина между отрогами использовалась как грузовой двор: в ней готовые отливки грузили на колесные транспортеры, или цепляли на внешнюю подвеску дирижаблей. Причальная мачта для дирижаблей возвышалась примерно посередине долины. Грузовой двор имел в ширину три километра, и в длину почти пять. Пришвартованная к мачте "Тень ворона" — линза диаметром пятьсот двенадцать метров — снизу выглядела вдвое больше, чем на самом деле. Казалось, у мачты остановилось подышать средней величины грозовое облако.

Командир четвертого оперативного отряда, лейтенант Хитаро Сугороку, оторвался от разглядывания небесного тихохода и обратился к вернувшемуся от ворот завода сержанту:

— Еще раз: как именно звучал ответ?

Сержант включил диктофон, и Хитаро услышал гулкий бас Гимли Изенгардского:

— … Размещайте гарнизон в городе. Сопротивляться Дому Куриту мы все равно не имеем сил. Но в завод никого не пущу.

Лейтенант покачал головой:

— Сержант, ты там не заметил у них роботов? Или следов другой техники? Может, они наемников каких прячут под горами?

Сержант старательно прокрутил в памяти свой путь к воротам в каменной стене и обратно. Роботы и другая военная техника оставляют следы. Не всегда отпечатки на дорогах — порой малозаметные царапины на высоких местах, капли смазки со специфическим запахом, вонь перегретого пластика, чешуйки краски, отслоившейся от вечно раскаленных наспинных охладителей, иногда гильзы, иногда следы лазеров. Ничего подобного сержант не заметил, о чем и доложил командиру отряда, стоявшему у исполинской стальной ноги своего С131.

Командир озабоченно почесал затылок и принялся обдумывать ситуацию. Больше половины жителей Изенгарда сбежали в окрестные леса и предгорья. Немногие оставшиеся попрятались в домах. Сам Гимли с двумя десятками верных друзей засел в заводе каменного литья. Два отрога и запертая каменной стеной долина между ними представляли бы собой великолепную крепость, будь на Арде тяжелые ракетные установки, боевые лазеры и тому подобное вооружение. Именно поэтому четвертый оперативный отряд Дома Куриту имел приказ завод захватить и поставить в нем эти самые ракеты и лазеры. Гимли, как видно, тоже понимал значение позиции, но сколько лейтенант ни чесал голову, он не видел, каким образом вождь изенгардских гномов собирается защищать свой завод от десяти роботов и трех рот по сотне бронепехотинцев в каждой. Отливками закидывать, что ли?

— Четырнадцатое звено пойдет вперед. Встанет во дворе и возьмет под прицел все замеченные отверстия, окна, ворота, и прочее такое. — распорядился, наконец, лейтенант Сугороку. — Тринадцатое звено прикрывает их огнем с места на случай непредвиденных случайностей… Рота "Тигр" — оцепление между заводом и городом, чтобы никто из горожан не кидался под огонь, и никто не сбежал с завода. Рота "Змей" — входит вместе с четырнадцатым звеном. После того, как "Змей" и эсчетырнадцать возьмут на прицел все дырки, мы еще раз потребуем капитуляции. Если согласятся, "Змей" как гарнизон занимает завод внутри. Рота "Дракон" в резерве, при удачном раскладе присоединится к "Змею". Да, кстати! По дирижаблю пока что не стрелять: если удастся взять его целым, на нем можно будет возить роботов десятками… Кто найдет вражеских роботов или другую технику — сигнал как обычно, красной ракетой в направлении замеченной цели. На случай очень больших проблем — три белые ракеты, сигнал отхода вот к этим позициям перед стеной, где мы сейчас стоим. Вопросы?

Собравшиеся вокруг Сугороку пилоты роботов, командиры и сержанты пехотных рот вопросов не задавали. Спорить о том, что скрывается за уверенным отказом Гимли, смысла не было. Наверняка предводитель гномов на что-то опирается, но догадки строить бессмысленно. Пришел стрелять — стреляй!

— Сигнал к атаке — три зеленых свистка, — дежурной шуткой закончил приказ лейтенант. Пехотные офицеры направились к своим подразделениям, а озябшие пилоты роботов по лесенкам заторопились наверх, в теплые кабины своих гигантов. Хорошо пехоте в бронескафандрах! Пилоту куда хуже: под бронеколпаком в бою паришься, скидываешь с себя все. Захочешь наружу — или одевайся добрых пять минут, или накинь один комбинезон и колотись. Особенно, когда погода как сегодня: низкие серые тучи, правда без дождя. Зато холодный, северный ветер.

Северный ветер ревет над морем; драккар послушно раскалывает волны надвое. Андрей Норвежец стоит на носу корабля; крылья плаща раскинулись в воздухе за обоими его плечами. Ростом Андрей не вышел, да и волосы прямые черные — индейские, а не скандинавские. Но бывший спецназовец так хорошо знает эпоху викингов, и настолько точно восстановил со своей командой многие ее приметы, что еще задолго до высадки на Арду получил прозвание Норвежца.

Вдоль нильфгардских черных фьордов, у скалистых берегов по морю неспешно ползет огромная металлопластовая мыльница. Тридцать солдат бронепехоты — Андрей точно знает, что тридцать, перевозка не первая, а за паромами по его распоряжению следят в портах, — охраняют лежащего в трюме двенадцатиметрового стального идола. Мерно стучит двигатель, и наблюдатель под тентом, опершись на турель плазморазрядника, извлекает из флейты полную прозрачной грусти мелодию. Паром перевозит боевого робота Дома Куриту, и перевозит его в Торсхейм. Там накапливается первый батальон Южного Полка; ясное дело, что готовится полк вовсе не к парадам.

Солнца нет. Небо серое, и облака бегут по нему ровными толстыми потоками. Лето, но прохладно над морем. Андрей Норвежец любит такую погоду, и пусть южане ежатся и трясутся: каждому свое удовольствие. Норвежец пьет воздух всем телом. Северный ветер породил викингов; и когда клонятся под ураганом высокие сосны, люди говорят: "Идет Создатель Мужчин!"

На пароме, конечно же, давно заметили сорокаметровую ладью под парусом в красно-белую полоску. Но солдаты смеются: им ли бояться деревянной скорлупки! Даже не будь при каждом ручного оружия, плазмораздрядник на турели в одну секунду разольет поверх моря воды озеро пламени; кто же осмелится напасть на паром?

Викинги и не нападают. Подойдя достаточно близко, они спохватываются, что выбранный курс приведет их к удару о прочный корпус парома. Оплошавшие мореходы спускают парус и разом вспенивают воду веслами. Двенадцать весел для "длинного корабля" маловато, но никто на пароме не знает этого. Для солдат Дома Куриту посмотреть на драккар всего лишь развлечение; они толпятся у борта, громко хохочут и тычут в деревянный кораблик пальцами броневых перчаток.

Однако викинги оказываются полными лопухами в кораблевождении. Ну кто же знал, что течение немедленно потянет приблизившийся драккар под винты? Викинги возмущенно орут, размахивают руками, пытаются оттолкнуться от парома веслами, но в конце концов драккар разворачивается борт к борту с металлопластовой мыльницей. Увлеченные зрелищем солдаты пропускают момент, когда планшир парома скрывает драккар от плазморазрядника. Еще несколько мгновений, и корабли сойдутся, а потом деревяшку проволочет за корму и отбросит. Ну, малость пообдерутся — другой раз будут умнее. Солдаты спокойны. Андрей Норвежец из последних сил держит равнодушное лицо. Чтобы занять хоть чем-нибудь себя и команду, он высоко в небо подбрасывает сверкающий серебрянный кругляш: