Но внутренний голос утверждает безоговорочно: Дестри близко, он обходит баржу за кормой. И Белл проживет считанные минуты, если не сменит позицию.

Как не хочется отдаляться от баржи! Ведь это единственное укрытие до прибытия спасателей. И она едет достаточно медленно, нетрудно держаться рядом и даже можно обогнать, а забраться сейчас на борт — значит потерять несколько бесценных секунд. Почему-то Белл не сомневается: если он просто схватится за скобу и запрыгнет наверх, Дестри, бегущий за кормой, не упустит возможности проделать в нем дырку.

Поэтому он напряженно оглядывает лежащий впереди ландшафт, ищет способ спасения. И вдруг судьба посылает ему подарок, а именно — бугор метрах в двадцати по курсу, совсем небольшой, этак в половину его роста. Приблизившись, Белл различает одинокий валун непонятного происхождения, может, метеорит, а может, откатившийся обломок породы с ближней гряды. Его ни по каким признакам не отличить от прочего геологического мусора, делающего столь увлекательным занятием ежедневное созерцание лунной поверхности. Мимо этого камня Белл проезжал сотни раз, но ухитрился его не заметить. А сейчас просто влюбился в него, насколько человек способен влюбиться в кусок породы.

Мгновение-другое потратив на торопливый расчет, Белл прибавляет скорости. Он бежит, не сводя глаз с камня — как будто это самый настоящий пуп изведанной Вселенной.

Бег получается не особо красивым. Да и может ли быть иначе, если вы родились не на Луне, если громоздкий скафандр затрудняет любое движение, а гравитация превращает самую ровную поступь в череду нежелательных прыжков в длину? Тем не менее Белл, снискавший славу едва ли не самого неуклюжего работяги на стройке, теперь рассчитывает каждый шаг с небывалой, немыслимой точностью. И вот еще что хорошо: он замечает, едва покрыв половину расстояния до благословенного камня, как на его поверхности бесшумно вспухло облачко пыли. Добрую, стало быть, службу ему сослужила паранойя. Кен Дестри сзади, он стреляет, и выживание Белла зависит от верности следующего хода.

Белл прыгает на камень, отталкивается ногами и летит вправо; он целит в открытую кабину баржи. Это очень опасная затея, и не потому, что можно, ударившись о порожек, свалиться под гусеницу и превратиться в фарш. Любая другая оплошность, даже самая мизерная, тоже способна его погубить. Например, порвешь скафандр о кромку люка — и все, ты уже достояние истории.

Но Белл благополучно попадает в игольное ушко и скачет по рифленому полу кабины, точно «блинчик» по озерной глади.

Инерция неизбежно вынесет его через второй проем, и он окажется по ту сторону баржи.

Но уже не безоружным.

Пересекая кабину, Белл хватает самодельный рейлган, вместе с ним вылетает наружу и падает на лунный грунт.

Есть!

Шансы уравнялись.

Малькольм Белл исчез.

И ни клуба дыма, ни вспышки, ни хлопка резко сместившегося воздуха.

Если его пропажа и сопровождалась какими-то визуальными эффектами, я их прозевала. Случайно или нарочно он выбрал тот самый миг, когда я была просто не в состоянии пополнять свою копилку знаний новым чувственным опытом.

Только что он сидел на кровати — и вот его нет.

Как и нет никаких сомнений: он воспользовался моей кратковременной невнимательностью, чтобы выскочить и спрятаться.

Это жилище отшельника на Темной стороне Луны. Тут есть ультразвуковой душ (пустой) рядом с уборной (не занятой), кладовки (запертые), несколько ниш, слишком маленьких, чтобы в их сумраке мог спрятаться человек. И все это — в поле моего обзора. Напрашивается мысль о бесшумно скользящей панели, скрывающей за собой пространство объемом со шкаф, — там без труда затаится любитель поиграть в Гудини с глупыми визитерами.

Дядя мой был учителем математики, он объяснил, что надо делать, чтобы не запаниковать в безвыходной ситуации. «Дроби каждую трудность на части методом логических деревьев, — говорил он. — Как минимум тебе удастся отделить постижимое от непостижимого».

Итак, существуют только две возможности. Или, точнее, две принципиально разные группы версий. Каждая группа представляет собой ствол, от которого ответвляются тысячи вероятных объяснений.

Первая: исчезновение Белла не имеет ничего общего с его личным выбором. Он прекратил свое существование либо перенесся в другую плоскость бытия, а может, гораздо ближе, например, к рулетке в казино «Фэнтези» в центре Гриссома, — и случилось это не потому, что он хотел довести до умопомрачения проникшую к нему в дом назойливую девицу, а по воле неконтролируемых им сил, скажем, трехголового пришельца, набравшего не те координаты на пульте телепортационной кабинки в сотне световых лет от нас. Какой бы ни была причина его исчезновения, возможно, он сам ничего подобного не ожидал. Сидит теперь небось под небом в горошек и гадает, что же это за сюрреалистический морок свалился на его голову.

У этого логического дерева есть очень большой недостаток: если вмешавшиеся силы неподконтрольны Беллу, то они неподконтрольны и мне, и я всего лишь обменяла одни загадки на другие. Причем новых в миллион раз больше — и где же тот капризный старичок, к которому можно пойти за отгадками?

Значит, и заморачиваться не стоит с версиями, растущими из данного ствола. Это по определению вне моих возможностей.

Итак, остается вторая достойная рассмотрения группа версий: Белл исчез намеренно, с помощью хитрой техники или неизвестной мне сверхъестественной способности.

Пойдя этим путем, я попаду на новую развилку. Белл либо уверен, что мне не разгадать фокус, либо допускает, что я на такое способна. Если верно первое допущение, я достигла самого тупикового из всех возможных тупиков. И погубила свое будущее — придется же объяснять, почему сигнал бедствия был мною отправлен из дома таинственно исчезнувшего героя. Мне обеспечены многодневные, если не вечные, допросы — обязано же следствие выяснить, куда я дела труп несчастного старца. А потому прорабатывать эту версию я не стану. Если препятствие неодолимо, какой смысл расшибать об него лоб?

Если же Белл, исчезая, допускал, что я смогу найти отгадку… В этом случае он оставил мне все необходимое для успешного поиска. Поэтому я глубоко вздохнула и приступила к тщательному, пять за пядью, осмотру жилища.

Если можно обстановку описать одним словом, то вот оно: функциональная. Ни единой деталью не грешит против практичности. У Белла не было ни предметов искусства, ни безделушек, ни даже книг, кроме тех, что можно заказывать по хайтекс-сети. Не дом, а монашеская келья. И по всем признакам хозяина это более чем устраивало.

Но если у тебя любящая семья и безупречная репутация, разве ты пожелаешь себе такой жизни?

Он сидел у меня на виду — и вдруг исчез в мгновение ока. У него просто-напросто не было времени, чтобы спрятаться.

Мимо меня не проходил. Такое трудно не заметить, когда на тебе скафандр и ты сидишь в столь тесном помещении, как комнатушка отшельника на Темной стороне. Центральный проход узок, и я перегораживала его почти полностью. Беллу пришлось бы отодвинуть меня в сторону или повалить.

Применив бритву Оккама, я сделала вывод: шансы найти объяснение тем выше, чем ближе к кровати будет вестись поиск. Поэтому я приступила к осмотру спального места.

Белл ночевал на матрасе из полиуретановой пены; она поступала из ниши в полу, где хранился резервуар с жидкостью. Матрас не приходилось чистить и поправлять, поскольку за день испарялся верхний слой, и взамен насос выдавал свежую порцию пены. Сама я таким никогда не пользовалась, но слышала, что это стоящая вещь для тех, у кого проблемы с поясничным отделом позвоночника. Я погладила ее ладонью и завистливо вздохнула, хоть и была сама не своя от тревог и забот. Вот бы ночь на такой лежанке провести, пусть даже без сна, — это ж райское блаженство…

Но присутствие матраса означает, что под кроватью Белл спрятаться не мог — там место занято баком с жидкостью и насосом.