— Не ревнуй, дорогая, — досадливо проворчал Трентон. Он уже знал, что последует. — Если б ты их увидела, то не беспокоилась.

— Покажи! — В голосе Кэрол слышался вызов.

— Хорошо, я приглашу тебя на ближайший матч моих кэтчисток. — И желая упредить события, продолжал. — Ну что, поедем домой? Кстати, Кэрол, ты так ничего и не купила себе в Европе?

Кэрол немедленно проглотила по локоть протянутый ей палец.

— Ты знаешь, дорогой, не хотела лишних расходов. Но вот сегодня приходил твой друг Пабло, он принес…

— Он мне не друг! — взорвался Трентон. — Жулик и вымогатель! Что он принес на этот раз? Золотую корону? Бриллиантовую штангу? Жемчужные канаты для ринга?

— Ну что ты сердишься? — Кэрол смотрела на него с горестным удивлением. Когда нужно, она была отличной актрисой. — Принес маленькое, даже крохотное, колечко— бриллиантик только в лупу и разглядишь.

— Да? — саркастически заметил Трентон. — А не в перевернутый бинокль? Сколько каратов? — Он перешел на деловой тон.

— Ты же знаешь, я в этом не разбираюсь, — жалобно произнесла Кэрол. — Три, что ли, немного, в общем…

— Три! — закричал Трентон. — Три! И это, по-твоему, немного? Ну, знаешь…

— Не кричи, — неожиданно злым тоном сказала Кэрол. — Вон Палмеры идут. Ох, и напьемся, — сладострастно добавила она.

Трентон сразу насторожился. Палмеры?

— Ладно, скажи этому живодеру Паоло — пусть присылает счет. Я даже не спрашиваю тебя о цене — не хочу получить инфаркт. Но предупреждаю: если напьешься сегодня, ничего не получишь.

— Ни капли, ни одной, любимый, ты золото! — Она поцеловала мужа в щеку и приветственно замахала Палмерам.

— Вот именно — золото. Для тебя, — пробормотал Трентон, засияв улыбкой навстречу подходившим,

Палмер как раз и был один из тех нужных людей, которых Трентон надеялся встретить в «Хилтоне». Тоже миллионер, член конгресса Штата, с огромными связями, а главное, великолепно информированный. Типичный семидесятилетний американец: короткий ежик серебристых волос, словно высеченное из дерева, всегда загорелое лицо, небрежность в одежде, низкий голос. Он играл в гольф, теннис, плавал по многу километров, ездил верхом в своем ранчо, охотился на акул — словом, занимался спортом, что не мешало ему курить сигару за сигарой и выпивать полбутылки виски в день, — правда, только после шести вечера.

Палмер был хорошим семьянином, прожил тридцать лет с одной женой, вырастил сыновей, теперь уже разлетевшихся кто куда. Но все солидно устроенные, удачно женатые.

Палмер слыл заядлым болельщиком Университета Сан-Диего, был членом попечительского совета, крупным жертвователем.

Понятно, что их многое связывало с Трентоном.

— Прокатимся, — предложил Палмер после того, как они обменялись рукопожатием.

— С удовольствием, — обрадовался Трентон.

Они спустились к пляжу, прошли по длинным узким мосткам к небольшому причалу, возле которого покачивались два десятка яхт со свернутыми парусами, и взошли на борт смешного старинного пароходика с двумя высокими черными трубами, высившимися на носу, и громадным колесом на корме. Не успели они подняться на борт, как тупоносый пароход вздрогнул, загудел, с шумом закрутилось чудовищное колесо, и берег стал неожиданно быстро удаляться. В просторном баре, который, собственно, и занимал всю площадь корабля, за столиками у окон сидели немногие пассажиры, такие же, как они, любители вечерних прогулок. Очень красивые офи-цианки в красных мундирчиках и белых шортах разносили напитки под строгим взглядом метрдотеля во фраке.

Выпив по коктейлю и оставив дам в баре, мужчины, вооружившись стаканами с двойным виски, поднялись на палубу.

Здесь было прохладно, дул свежий океанский ветерок. Трентон сразу продрог, но ему было неудобно сказать об этом Палмеру, который расстегнул смокинг, казалось он страдал от жары.

Мимо в причудливом калейдоскопе проплывали берега Фиеста бей — Праздничной бухты. Прибрежные отели, бары, рестораны, виллы сверкали огнями, мелькали гирляндами разноцветных ярких лампочек, белых, желтых, синих. То усиливая, то приглушая, ветер доносил обрывки мелодий — веселых, грустных, громких, тихих.

Порой по танцующим на воде отражениям огней проплывали встречные корабли, катера, беззвучно скользили яхты. А в темном небе высоко-высоко еле слышно рокотал самолет и видны были его мигающие зеленые и красные сигнальные лампочки. Да висели надо всем неподвижные звезды.

— Я слышал, вы были в Испании, на Кубке мира по борьбе самбо, — начал Палмер. — Как наши выступили? Что это за борьба?

— Выступали не очень здорово. Для нас это дело новое. Но можем в ближайшие годы выйти в первые ряды. — Трентон решил сразу брать быка за рога.

— Каким образом?

— Видите ли, Палмер, борьба самбо перспективная штука, даже очень. Она по характеру своему — для нас, для американцев. И в отличие от классической борьбы или дзю-до мы в ней имеем серьезные шансы выбиться на первые места. Больше, чем в вольной, — там слишком много конкурентов. Здесь пока мало.

— Русские?

— Русские. И не только. Есть испанцы, болгары, монголы, японцы… И все же у нас серьезные шансы. А что борьба эта приобретет популярность, и очень скоро, — не сомневаюсь. Она зрелищней, чем вольная, классическая и скорее дзю-до. Самбо наверняка станет олимпийским видом спорта. Я пригласил к нам русского тренера.

Трентон настороженно посмотрел на Палмера: какова будет реакция? Поймут ли его? Но Палмер все понимал мгновенно, мгновенно оценивал и высказывал окончательное мнение.

— Если в Лос-Анджелесе будет эта самбо и мы причешем русских, получится здорово. Не причешем — к нам претензий нет: новое дело, а они им уж сколько лет занимаются… Что тренера пригласили — правильно. Хорошего? Денег не пожалели?

— Первоклассного! — Трентон облегченно вздохнул: он заимел важного союзника. — Обещали прислать первоклассного.

— Пришлют. В таких делах они не обманывают. Считают это делом чести. К сожалению, они в делах вообще партнеры надежные, — не замечая, казалось, противоречия, добавил Палмер.

Надо, чтобы наш клуб стал центром развития борьбы самбо в стране. Именно наш. Моя цель в жизни, — напыщенно воскликнул Трентон, — чтобы мы заимели олимпийское золото! — И, помолчав, спросил: — А как насчет Московских игр? Что решит наш Олимпийский комитет? Они прислали запрос: — мы «за» или «против» бойкота?

— Вы еще не ответили? — Палмер нахмурился. — Советую завтра же телеграфировать, что бойкот поддерживаем. Завтра же. Важно, чтоб наша телеграмма была одной из первых.

— Ах так! — Трентон был озадачен безапелляционностью собеседника. — Не получится, что мы поддержим, а другие нет?

— Поддержат, не поддержат — какое это имеет значение? — Палмер пожал плечами. — Важен результат. Он предрешен. Мы на Игры не поедем, и союзники тоже. Ни немцы, ни французы, ни англичане, ни итальянцы, ни канадцы — словом, никто. Большинство нашего комитета за участие, но это пустяки. Их просто заставят голосовать против.

— Понимаю, — протянул Трентон. Он был разочарован, зато знал теперь твердо, что к чему. Палмер никогда не ошибался.

— Нажмут. Задушат налогами, отнимут субсидии, пообещают поддержку, в крайнем случае закроют паспорта. В общем, задавят. И сорвут русским Олимпиаду. Это, знаете, какой удар! Столько готовились, столько вложили — и вдруг никого, полтора десятка стран! Жаль только наших ребят: тоже ведь готовились…

Палмер порой не отличался последовательностью.

— А не могут русские в восемьдесят четвертом такой же номер выкинуть с нами?

— Они? Никогда! — Палмер фыркнул. — Вы их не знаете. Они политику в спорт вносить не будут. Это их политика. И потом, между нами, Трентон, если бы мы были уверены на сто процентов, что выиграем Олимпиаду, а не останемся на третьем месте после СССР и ГДР, мы бы в Москву поехали. Вот то-то и оно. А они и в восемьдесят четвертом нам нос утрут. Приедут, Чего там!..

— Но вот хорошо бы, как в Лейк-Плэсиде с хоккеем. А? Выиграть у них в их самбо. Хорошо бы. Так что давайте, развивайте это дело. За борьбу самбо!