Юрий СТАНКЕВИЧ

МИЛЛИАРД УДАРОВ

Крыса не раз путешествовала на лифтовом канате с этажа на этаж, по­скольку дом был старый, и в поисках еды у неё было много конкурентов. Ей перевалило за два года, и она безошибочно чувствовала, что жить оставалось недолго. Сейчас она вцепилась когтями в рельефные выступы тросиков и за­мерла в ожидании: днём, особенно утром и вечером, лифт двигался вверх- вниз почти непрерывно, замирая разве что ночью. Крыса немного расслаби­лась, длинный хвост её свесился вниз, сердце билось ровно — двести шесть­десят циклов в минуту.

Наконец в лифт зашли. Человек, как подсказывала ей интуиция, был один. Пассажир нажал кнопку, внутри что-то щёлкнуло, загудело, и лифт поехал вниз. Небольшой блок ограничения скорости начал вращаться, стре­мительно ускоряя обороты: обычное дело, если бы не один незначительный нюанс, который касался непосредственно крысы и непредсказуемо изменил ситуацию. Сказался возраст животного — подвела сила мышц, острота зре­ния и слуха, да и просто реакция на опасность: хвост неожиданно попал в блок и сразу же намотался на цилиндр. Крыса была мгновенно затянута внутрь и моментально раздавлена. Трос автоматически сбросился.

Лифт остановился.

***

Человек по имени Павел Дук торопился. В прихожей, на выходе из квар­тиры любовницы, он мельком взглянул на себя в зеркало, критически усмех­нулся и пригладил волосы. Он был уже не молод, имел лишний вес, но ши­рокие плечи и узкие бедра скрадывали эти не очень существенные, по его мнению, недостатки. В зеркале он увидел ничем не примечательное лицо лы­сеющего мужчины с прямым носом, серыми глазами и впалыми щеками.

Любовница — женщина лет сорока, дородная, но без явных жировых отложений, темноволосая, с чувственным ртом, — набросив халат, вышла проводить его и закрыть дверь. Её пышная обнажённая грудь выпирала из- под халата, а голова, когда женщина прильнула к нему, доставала ему поч­ти до подбородка. Мужчина вдруг почувствовал, как опять проснулось жела­ние, но заглушил его и торопливо поцеловал женщину на прощание.

— Созвонимся, — сказал он, выходя на лестничную площадку. Это был последний, девятый этаж, и человек по имени Дук поспешил к лифту. Он нажал кнопку вызова, дверь почти сразу открылась — лифт был рядом.

Уже в кабине, отыскивая при слабом свете плафона кнопку первого эта­жа, он мысленно опять вернулся к тем двум-трём часам, проведённым в квартире любовницы. Их связь длилась уже несколько лет. Мужчина иной раз задавался вопросом: почему его неудержимо тянет к этой женщине? Ведь его жена ни в чём ей не уступает — и красивее, и нежнее. Любовница же иной раз была прямо-таки вульгарной, несдержанно-похотливой, но искрен­ней в своих чувствах и не стыдилась этого. Прокручивая теперь в голове ми­нуты, проведённые с ней в постели, мужчина облизал внезапно пересохшие губы и опять почувствовал, как его исподволь охватывает желание. “Разве ж эта женщина, если бы он, к примеру, на ней женился, оставалась бы для не­го все такой же привлекательной? — думал он. — Вполне вероятно, что всё могло быть наоборот: он стал бы к ней равнодушен, а законная жена, встреть он её в то время, превратилась бы во всегда желанную любовницу”.

Кабина лифта качнулась и двинулась вниз. Быстротечные мысли между тем вернулись к повседневным заботам: вот он явится домой и примется объ­яснять жене причину своего опоздания. Потом мужчина вспомнил о служеб­ных обязанностях: с утра надо было согласовать ряд вопросов с базовой фир­мой. Человек по имени Павел Дук работал начальником отдела маркетинга медпрепаратов узкого профиля. Вдруг в кабине, прямо под ногами, что-то глухо щёлкнуло, и лифт остановился. Мужчина начал беспокойно искать гла­зами панель и нажимать на кнопки, но безрезультатно. Его неожиданно бро­сило в жар. Слабая волна пока ещё неосознанного страха пробежала по телу.

“Без паники, — приказал себе человек по имени Павел Дук и обвёл гла­зами все четыре стены кабины, а также потолок и пол под ногами. — В кон­це концов, ничего не случилось, он просто застрял, но через секунду-другую вызовет дежурного диспетчера или ещё там кого, и его вызволят. Правда, это произошло с ним впервые, однако же о подобных случаях он знал, даже видел в каком-то комедийном фильме или слышал в юмористических капу­стниках с участием знаменитых комиков”.

Но уже первый, весьма поверхностный осмотр камеры его временного содержания вызвал в душе новую, безотчётную волну страха. Кнопка вызо­ва дежурного диспетчера была вырвана “с мясом”, содрана была и таблич­ка с номерами аварийных телефонов.

Мужчина привычно опустил ладонь в карман, где всегда лежал тёплый прямоугольник мобильника, и — похолодел. Лицо его покрылось потом.

Мобильника не было. Он предусмотрительно оставил его дома, чтобы жена не докучала. Мало приятного, когда в разгар интимных ласк “труба” вдруг начинает наигрывать призывную мелодию. Так, сейчас надо было, во- первых, не поддаваться панике, а во-вторых, спокойно искать выход. Дол­жен же быть в его ситуации какой-то выход?

“Вентиляция”, — подумал он. Ему нужен свежий воздух, потому что не­известно, сколько времени он просидит в этой коробке, может, даже до утра.

Он опять ужаснулся: подростками вентиляция была сплошь забита и за­цементирована жвачкой, и мужчина сразу же ощутил острую нехватку кис­лорода — вот-вот начнётся приступ удушья. “Но ведь это всего только вну­шение, — убеждал он себя, — воздух просачивается через всякие незамет­ные щели, проникает под дверь, а он в кабине один и ему вполне хватит кис­лорода”.

Человек по имени Павел Дук набрал в лёгкие как можно больше этого самого воздуха и крикнул:

— А-а-а-а-а!

И опять:

— Помогите!

А потом начал барабанить в стены кабины и в дверь ногами:

— Лифт остановился! Слышите, кто-нибудь?!

И опять уже на выдохе:

— Помогите!

Ответом было молчание. Мужчина замер и прислушался. Тишина. Страх с новой силой накатил на него, и он с отчаянием понял, что если не возьмёт себя в руки и не сумеет успокоиться, будет хуже. Тем более, он уже имеет проблемы с сердцем и гипертензию, пусть себе и в начальной стадии, но от этого не менее опасную.

Мужчина нащупал пульс и поднёс к глазам часы. В тусклом свете оп­лавленного спичками и окурками плафона он принялся считать.

Он насчитал почти тридцать циклов, пока секундная стрелка часов про­бежала четверть циферблата.

“Почти сто двадцать, — мысленно запаниковал он. — Тахикардия на грани срыва, к тому же затылок сжимает. Давление”.

Но он сразу же принялся успокаивать себя: например, у американских астронавтов, когда они спускались в модуле на Луну, а потом выходили из него на поверхность, пульс, как отметили в Центре полётов, был около ста двадцати циклов в минуту. Так это же происходило на Луне, а он находит­ся на Земле, даже неподалёку от своего дома, всего в нескольких останов­ках. Ну, а то, что он застрял в лифте, так это мелочь, достойная разве что смеха. В конце концов, лифтом всё время пользуются, люди обнаружат, что кабина не работает, сообщат, кому надо и его освободят.

Мужчина даже деланно усмехнулся и вдруг вспомнил про таблетки от давления, которые в последнее время нет-нет да и носил в карманах. Он ощупал их: один, второй, третий, но ничего, кроме перочинного ножика и портативного калькулятора, который неизвестно как здесь оказался, не об­наружил. “Видно, таблетки остались в другом пиджаке”, — подытожил он, и опять почувствовал, как холодеют спина и ладони.

Сердце билось в прежнем ритме. Человек по имени Павел Дук неожи­данно вспомнил известные ему факты, которые теперь почему-то всплыли в памяти. Проведённые расчёты по частоте сердечных сокращений для раз­ных видов животных совпадают с фактическими величинами продолжитель­ности их жизни. Сердца животных за период жизни делают приблизительно одинаковое количество сокращений: в пределах одного миллиарда.

Однако же и человек, как утверждает современная наука, — животное, пусть себе и развитое.