Для вас, как и для нас, очевидно, что политический или буржуазный радикализм, каким бы красным, каким бы революционным он ни называл себя, или ни был им на самом деле, не может и никогда не будет в состоянии желать полного экономического освобождения пролетариата, так как противно самой природе вещей, чтобы какое-нибудь реальное существо, индивид или коллектив, мог хотеть разрушения самих основ своего существования, что, следовательно, буржуазный радикализм, nolens volens[12], сознательно или бессознательно, будет всегда обманывать рабочих, которые будут иметь глупость довериться искренности его социалистических стремлений или намерений. Радикалы ничего не будут иметь против, чтобы еще раз воспользоваться физической силой и голосами пролетариата для достижения своих исключительно политических целей, но никогда они не захотят и не смогут служить этому последнему орудием для завоевания им политических и социальных прав.
Мы одинаково убеждены, – не правда ли, – что пролетариат был бы вдвойне обманут, заключив союз с буржуазным радикализмом. Во-первых, потому что этот последний стремится к целям, не имеющим ничего общего с целью пролетариата и даже диаметрально-противоположным ей; а затем, потому что буржуазный радикализм не составляет даже силы. Он истощен, и его полное истощение проявляется слишком ярко во всех странах Европы в настоящее время, чтобы возможно было в этом ошибиться. Он не верит больше в свои собственные принципы, он сомневается даже в своем собственном существовании, и он тысячу раз прав в том, что сомневается в этом, потому что, действительно, у него нет больше никакого права на существование. В настоящее время остаются лишь две реальные партии: партия прошлого и реакции, обнимающая все владеющие и привилегированные классы и стоящая ныне, с большей или меньшей откровенностью, под знаменем военной диктатуры и государственной власти; и партия будущего и полного освобождения человечества, партия революционного социализма, партия пролетариата.
Посредине – платонические вздыхатели, бледные призраки либерального и радикального республиканизма. Это жалкие блуждающие тени, которые хотели, бы уцепиться за что-нибудь реальное, живое, чтобы найти себе какое-нибудь право на существование. Отброшенные реакцией в партию народа, они хотели бы управлять им, и они парализуют его, сбивают его с истинного пути и препятствуют его развитию, не принося ему взамен ни тени материального могущества ни даже какой-нибудь плодотворной идеи.
Социал-демократы Германии сделали опыт с ними. Чего только они не делали, начиная с 1867 г., чтобы заключить патриотический, пангерманский, оборонительный и наступательный союз с знаменитой демократической, республиканской, радикальной и глубоко буржуазной партией, которая называлась народной партией (Volkspartei), одной из творцов и славных защитников не менее знаменитой Лиги Мира и Свободы, партией, которая, образовавшись на юге Германии в противовес прусско-германской политики Бисмарка, имела свой главный центр в столице этих добрых швабов, в Штутгарте. Не понимая, что эта партия была лишь бессильным призраком, германские социал-демократы сделали ей всевозможные и даже невозможные уступки, они настоящим образом кастрировали себя, чтобы спуститься до ее уровня и чтобы быть в состоянии оставаться в союзе с ней. Мы видим теперь, насколько все эти уступки были бесполезны и вредны: народная партия, рассеянная, как пыль, победами и прусско-германской грубостью императора Вильгельма, не существует больше, и социал-демократическая партия, которая не может быть ни рассеяна, ни уничтожена, потому что это не партия буржуазии, а партия германского пролетариата, должна переделать и расширить свою программу, чтобы иметь идею, душу или цель, равные силе своего тела.
Оттого что мы энергично отвергли всякое соглашательство и союз с буржуазной политикой, даже наиболее радикальной, про нас глупо или клеветнически говорили, что, считаясь только с экономической или материальной стороной социального вопроса, мы индифферентны к великому вопросу свободы и что тем самым мы вступали в ряды реакции. Один германский делегат на Базельском съезде осмелился даже заявить, что тот, кто не признавал вместе с германской социал-демократией, что «завоевание политических прав есть предварительное условие социального освобождения», или, иначе выражаясь, что для того, чтобы освободить пролетариат от капиталистической или буржуазной тирании, нужно сначала войти в союз с этой тиранией, чтобы либо провести реформу, либо совершить политическую революцию, – сознательно или бессознательно союзник цезарей.
Эти господа сильно ошибаются, – и, «сознательно или бессознательно», стараются обмануть публику, – на наш счет. Мы любим свободу гораздо больше, чем они; мы любим ее настолько сильно, что хотим, чтобы она была полная; мы хотим, чтобы она была действительностью, а не фикцией; и потому-то мы решительно отвергаем всякий союз с буржуазией, убежденные, что всякая свобода, завоеванная при помощи буржуазной политики, буржуазными средствами и оружием, или благодаря союзу обманутых простаков с буржуазией, может быть вполне реальной и очень пользительной для господ буржуа, но для народа будет всегда лишь фикцией.
Господа буржуа всех партий и даже самых передовых, какими бы космополитами они ни были, когда дело идет о том, чтобы заработать деньги все более и более широкой эксплоатацией народного труда, в политике также все горячие и фанатические патриоты своего государства, так как патриотизм в действительности, как прекрасно сказал знаменитый убийца парижского пролетариата и современный спаситель Франции, Тьер, есть не что иное, как культ национального государства. Но государство означает господство, а господство означает эксплуатацию, что показывает, что слово народное государство (Volksstaat), ставши и остающееся еще к сожалению и теперь лозунгом германской социал-демократической партии, есть смешное противоречие, фикция, ложь, без сомнения бессознательная со стороны тех, кто его проповедует, и очень опасная ловушка для пролетариата. Государство, каким бы народным его не делали по форме, всегда останется институтом господства и эксплуатации и, следовательно, для народных масс вечным источником рабства и нищеты. Следовательно, нет другого средства освободить экономически и политически народы, дать им одновременно материальное благосостояние и свободу, как уничтожив государство, все государства, и убив тем самым раз навсегда то, что называли до сих пор политикой; так как политика есть не что иное, как механизм, проявление, внутреннее и внешнее, деятельности государства, т. е. практика, искусство и наука господствовать и эксплуатировать массы на пользу привилегированным классам.
Неверно, стало быть, утверждать, что нас не интересует политика. Мы не пренебрегаем политикой, раз мы хотим положительно ее убить. Вот существенный пункт, в котором мы расходимся решительным образом с политическими партиями и буржуазно-радикальными социалистами. Их политика состоит в использовании, в реформе и преобразовании политики и государства; тогда как наша политика, единственная которую мы признаем, это полное уничтожение государства и политики, являющейся необходимым его проявлением.
И только потому, что мы хотим откровенно этого уничтожения, мы считаем себя в праве называться интернационалистами и революционными социалистами; ибо кто хочет заниматься политикой иначе, чем мы, кто не хочет вместе с нами уничтожения политики, тот должен необходимо творить государственную политику, патриотическую и буржуазную, т. е. отвергать фактически, во имя своего великого или малого национального государства, человеческую солидарность народов, также как и экономическое и социальное освобождение масс внутри страны.
Что касается отрицания человеческой солидарности во имя патриотических эгоизма и тщеславия, или, выражаясь более вежливо, во имя величия и национальной славы, мы видели печальный пример этого как раз в германской социал-демократической партии или, скорее, в программе и политике ее вождей. Перед последней войной эта партия, по-видимому, совершенно приняла пангерманскую программу буржуазной радикальной и так называемой народной партии – Volkspartei.
