Их руки машинально соединились, и Брук ощутила, как по ее телу разливается тепло.

— Надеюсь, вы будете жить вместе долго и счастливо, — словно молитву, прошептала Элиза.

— Мы скоро поженимся, — осознала Брук.

А Мэтт, вместо того чтобы держаться на расстоянии, наклонился к ее лицу.

— Обязательно.

— Итак… — не терпелось Элизе.

— Что такое? — поинтересовался заботливый внук.

В это время сердце у Брук колотилось так, что почти покинуло пределы грудной клетки. Она и рада была бы успокоиться, но не могла. Черт, ей так хотелось поцелуев Мэтта.

— Ты что, не собираешься поцеловать будущую невесту? — возмутилась Элиза.

Адресовав Брук взгляд, оповещающий о безвыходности ее положения, Мэтт наклонился, его теплое дыхание коснулось ее губ, заставив потянуться навстречу. С ней явно что-то не так: пульс слишком учащен.

Брук решила пока не противиться его действиям (честно говоря, и своим желаниям тоже). Поэтому она закрыла глаза и чуть приоткрыла рот.

— Нет. — Голос Мэтта звучал так, будто он только что принял какое-то неприятное решение. Одно простое слово заставило Брук замереть. Она распахнула глаза и встретила его горячий взгляд. В эту секунду ей хотелось сгореть от стыда или, в крайнем случае, провалиться сквозь землю. Нет? Нет!

Что он этим хочет сказать? — Нет, — повторил Мэтт. Я не хочу тебя целовать. Во всяком случае, не сейчас.

— Нет? — недоуменно переспросила Элиза.

Брук обиженно хмурилась. Ее расстроенный вид заставил Мэтта пожалеть о и без того нелегко давшемся решении.

Она вывернулась из кольца его объятий.

— Нет?

От этого тона Мэтту захотелось удавиться. Черт побери, она говорила так, будто сама хотела целоваться! Приоткрытые губы, закрытые глаза яснее ясного оповещали о желании девушки.

Именно поэтому он отказался.

— Нет, — старательно себя убеждая, повторил Мэтт.

Он не перестал желать этой женщины (нездоровое желание, надо отметить). А это мешало сохранять нормальные партнерские отношения и придерживаться определенной дистанции. Только дистанция могла удержать либидо Мэтта под контролем.

Поссориться, чтобы сорвать церемонию, так как оба были под впечатлением от церкви, они не смогли, кроме того, в ней венчалась Элиза, а это тоже налагало определенный отпечаток на их поведение.

М-да, Мэтт даже представить не мог, что их вкусы хоть в чем-то совпадут!

Чувство вины, питаемое расстроенными взглядами женщин, ужасно на него давило. Брук скрестила руки на груди, мягкая ткань натянулась, продемонстрировав Мэтту прелести, от которых он отказался. Интересно, она сильно обиделась? И бабушка очень уж осуждающе смотрит. Кажется, ему придется объяснить причины, по которым он отказался целовать невесту.

— Ух… Я не думаю, что мы с Брук должны целоваться.

— Никогда? — решила уточнить Элиза, подумав о том, как она отстала от жизни.

Ох, да что с ним делает эта девушка. Сначала она устанавливает всякие правила, потом всем своим видом демонстрирует готовность к поцелуям.

Не подумать ли ей о том, что у мужчин нервы тоже не железные?

Расслабься, Каттер. Она просто хочет оставаться в образе. Ведет себя как настоящая невеста.

— Я тут… — сумел найти в закоулках своей памяти одно связное предложение Мэтт. — Я не думаю, что мы должны целоваться, делая такое важное дело.

Губы у Брук дрогнули. Ее начал забавлять этот спектакль.

— Я не думаю, то Всевышний имеет что-то против поцелуев.

— Конечно, нет! — вскричала Элиза. — Даже наоборот, поощряет их!

Мэтт чувствовал, как буквально убегают полные напряжения секунды. Женщины ждали продолжения объяснений.

— Я имею в виду… Это священное место.

Кивком головы он указал на алтарь и покрепче сжал зубы. Очень уж хотелось целовать Брук долго-долго, наслаждаясь ее маленьким острым язычком и мягкими губами. Только вдвоем.

— Можно только один раз. В день нашей свадьбы, — продолжил он, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха.

— Как мило, — отреагировала Элиза, скрывая разочарование за дружеской улыбкой. — Это будет волшебный момент. Ты большой романтик, мой дорогой.

Но Мэтт понимал, что к чему. Не будет никакой свадьбы. Не будет никаких поцелуев, никакой романтики. И медового месяца тоже не будет.

О, черт.

— Слава богу, — вздохнула Брук, когда они наконец отвезли Элизу домой.

— Что такое? — переспросил Мэтт.

Они стояли на стоянке возле дома бабушки, изображая влюбленных, нуждающихся в нежном прощании. Из окна верхнего этажа за ними наблюдала Элиза, умиляясь воркованию двух голубков. Именно этому наблюдению Брук приписала то, что до сих пор стоит напротив Мэтта, а не несется на огромной скорости прочь от этого соблазна.

Под лучами яркого солнца его светлые волосы отливали золотом, голубые глаза искрились. Брук почти ощущала, как плавится ее тело, причем непонятно, из-за жары или близости этого бравого парня.

И почему именно она должна затевать разговор, хотя могла бы просто попрощаться и уехать?! Но остался один нерешенный вопрос: как они выйдут из этой неприятной ситуации?

Брук слегка пожала плечами.

— Неужели ты романтик? А может, отчаянный? робко предположила она, все еще выискивая причины, по которым Мэтт отказался ее целовать.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты отчаянно выискивал причины, по которым меня можно было бы не целовать. — Брук не стала задавать прямой вопрос, почему Мэтт не воспользовался удобным случаем. Ей должно было быть все равно. Но не было.

— А ты не знала, что отчаяние — это основа всех изобретений?

Брук совсем приуныла из-за его уклончивых ответов. Но нерешенные вопросы продолжали терзать еще больше.

Кем ей приходится Мэтт Каттер? Неужто он всего лишь человек с большими деньгами, выразивший желание облагодетельствовать сирот на миллион долларов? Почему она не может спокойно доиграть свою роль, взять деньги и исчезнуть из его жизни?

Внезапно ее пронзила мысль, что говорить «до свидания» Мэтту совсем не хочется. По крайней мере, не сейчас. Он значит гораздо больше, чем щедрый даритель, и уж тем более человек, который заставит Фелицию на время забросить работу свахи.

Так. Кажется, Брук начинает вести себя как девочка, которая не может справиться со своими гормонами: в течение дня все ее мысли крутились вокруг единственного объекта. Она просто не может быть влюблена. Мэтт ее заинтриговал, и все. И он никогда не будет вести себя, как герой ее грез. Да, он добр к своей бабушке. Заботлив. В глубине души романтик.

Более того, он сексуален, загадочен. А ей интересны такие люди — это издержки профессии. Но Брук не влюблена в Мэтта!

Интересно, сколько еще продлится этот спектакль. Брук надеялась на скорейшее его завершение: ведь так она сможет побыстрее вычеркнуть из своей памяти Мэтта Каттера и его полные страсти поцелуи (хотя подозревала, что такое возможно только при полной амнезии).

Наклонившись вперед, Мэтт кончиками пальцев дотронулся до руки Брук.

— Я понял, что ты не хочешь моих поцелуев. Я прислушивался к твоим желаниям.

— Ох…

Конечно. Вот черт!

— Ты когда-нибудь сможешь изменить свое мнение? — спросил Мэтт, ив его глазах читалось разочарование.

— Изменить мнение? — эхом откликнулась Брук, завороженная его прикосновениями и мечтающая о крепких объятиях и страстных поцелуях.

— О моих поцелуях. — Его губы скривились в вызывающей усмешке. — Ты же сейчас хочешь моих поцелуев, ведь так?

Брук как будто опрокинули на голову ведро холодной воды.

— Что? Я? Конечно нет!

Она заставила себя отодвинуться, открыла дверцу машины и уселась на раскаленное сиденье, показавшееся куском льда по сравнению с чувствами, бушевавшими у нее в груди.

— Я должна ехать.

— Вперед, док, — кивнул Мэтт. — Обещаю поцеловать тебя позже. Потому что ты сама этого хочешь.

Его усмешка исчезла, как только машина Брук скрылась за поворотом. Создается впечатление, будто его тянут за язык, заставляя поддразнивать Брук. И все бы ничего, но разговоры на определенные темы и самому Мэтту причиняют по сути физическую боль.