Ей не нужен мужчина навсегда, сгодится и на время, решила она.

— А вот и пицца! — Коди побежал к входной двери.

Джо улыбнулся и последовал за ним, обойдя Марта. Послав ей приветливую улыбку, он вручил посыльному десятидолларовую бумажку и взял у того из рук теплую коробку. Как и в другие вечера, когда они заказывали пиццу, пряный сырный аромат наполнил дом.

Они установили этот порядок в те первые выходные, которые Джо провел здесь. Конечно, он не оставался на ночь. Кроме того единственного раза. Но, засыпая у себя дома, Джо мечтал о Марти. Обычно он уезжал, как только Коли ложился спать, и через двадцать минут уже был у себя на ранчо, а затем на следующее утро возвращался — рано, сразу после того, как задавал корм животным, — чтобы «сын» не заметил его отсутствия.

— Тебе не нужно было этого делать, — прошептала Марти, когда Коди исчез в соседней комнате, чтобы забрать свою тарелку, вместе с радостным Скаутом, следующим за ним по пятам. Она протянула ему десять долларов. — Вот, возьми.

— Нет, — ответил Джо и улыбнулся ей. — Мне это доставило удовольствие.

После того, как они доели пиццу с сыром, Коди усадил «родителей» на диване. Джо решил, что сел слишком близко к Марти, потому что она слегка отодвинулась, увеличивая пространство между ними, которое тут же занял Коди. Сквозь завесу черных волос Джо увидел, как порозовели ее щеки. Коди ерзал, ожидая начала видеофильма, отобранного им для показа. Джо взглянул поверх взъерошенных волос малыша на Марти. Она тоже посмотрела на него, и на один короткий миг их взгляды встретились. Ее глаза потемнели настолько, что казались черными.

— Я тоже когда-нибудь буду объезжать быков и лошадей, — сказал Коди, глядя на экран. — Как мой папа. — И он положил руку на коленку Джо.

Это невинное замечание было как удар ножа в спину. Джо сжал кулаки. Первый раз он вдруг понял, что его взгляд на родео изменился: он уже не просто решил не участвовать в родео, теперь он не хотел в нем участвовать! Когда погибла Саманта, он заставил себя уйти, но все это время, все пять лет, боролся с собой, со своим стремлением вернуться обратно на арену. Неужели он утратил страстное желание снова испытать то головокружительное возбуждение, которое давало ему родео? Ведь он наказывал себя отлучением от него. Но когда же это желание умерло? Что изменило его сердце? Коди? Марта?

Ему вдруг расхотелось притворяться. Он возненавидел саму мысль, что Коди принимал его за Флинта, у которого на первом месте было родео вместо семьи.

Начался фильм. Коди вертелся, пытаясь устроиться поудобней. Наконец он привалился к боку Джо, теплый и доверчивый.

— Заснул? — шепотом спросила Марти, кивая на сына.

— Нет. — Коди тут же вскочил, протирая глаза и потягиваясь. — Просто я не люблю фильмы, где целуются.

Джо засмеялся:

— Тебе понравится, ковбой. — Он устремил взгляд на Марти. — Когда-нибудь тебе это понравится.

Марти вспыхнула и вскочила с дивана, как будто получила электрический разряд от подушки.

— Кто-нибудь хочет жареной кукурузы?

— Да! — Последние следы сна улетучились. Взглянув снова на экран, Коди уже не смог оторваться от него при виде ковбоя, падающего с быка.

Джо застыл. Он видел, как ковбои получали ужасные увечья на родео. Когда такое случается на твоих глазах, то сразу напоминает о том, о чем ковбои редко желали вспоминать: что они смертны.

— Не бойся, — сказал Коди. Он смотрел этот фильм уже сто раз. — С ним ничего не случится. — Ковбой на экране встал и стал отряхиваться, но Коди все не сводил напряженного взгляда с Джо. Глаза его расширились, рука сжала коленку Джо. — Папа, правда с тобой тоже ничего не случится? — Голос его дрогнул. — Ты не убьешься, пап?

Мольба в голосе Коди резанула его сердце. Горло пересохло. Он крепко обнял мальчика, успокаивающе похлопывая его по спине.

— Нет, сынок, я буду осторожен.

— Пойдем, Коди, — сказала Марти. — Помоги мне поджарить кукурузу.

Джо остался в комнате, слушая хруст и шорох бумаги, а затем пощелкивание зерен в микроволновой печке. Он знал, что уже пора уезжать. Но ему так хотелось остаться… навсегда.

— Что-то не так? — спросил Джо, подходя к двери. Теперь, когда Коди уже был в постели, у него не было причины оставаться здесь.

— Да нет, все нормально. — Марта потянулась. — Просто я устала.

— Может, помассировать спинку? — спросил он, зная ответ заранее. Поймав ее ошеломленный взгляд, он улыбнулся. — Прости, вырвалось.

Джо надеялся, что Марта наконец доверится ему. Но ее глаза сузились, черные зрачки гневно сияли в шоколадном море.

— Ничего. Я всегда к концу недели чувствую себя как выжатый лимон. А в выходные — особенно.

— Ошибаешься, Марта. — Внезапно Джо почувствовал, что смертельно устал от хождения вокруг да около. — Ты не хочешь, чтобы я знал тебя. Но, проведя столько времени рядом с вами, я изучил тебя. Все дело в том, что ты боишься стать ближе мне.

— Ничего другого от мужчины нельзя ожидать. Нет, я не боюсь стать ближе. Я боюсь одного — того, что к моему сыну никак не возвращается память.

Этими словами она выбила почву у него из-под ног. Он ошибался. Возможно, она вовсе не борется со своим влечением к нему, а просто ждет того дня, когда он перестанет приходить в ее дом. Ему стало горько. Он отступил от нее.

— Ты разговаривала с врачом? — спросил он, скрывая под обеспокоенностью свое разочарование.

Марта устало прислонилась к входной двери, подавив тяжелый вздох.

— Да, но он продолжает твердить, что нужно дать Коди еще немного времени. Господи, когда же это кончится?

В ее голосе он услышал панические нотки.

— Он беспокоится, что ушиб вызвал… — Он остановился, не зная, как высказать это тревожное предположение.

— Нет, ушиб давно зажил. С головой у него все в порядке. Нет никакой причины для столь длительной амнезии.

— А вдруг есть? — сказал Джо.

Она взглянула на него, нахмурившись:

— Ты считаешь, врач некомпетентен? Он покачал головой:

— Я хочу сказать, что дело не в ушибе. У него рана не на голове, а в сердце.

Глаза ее расширились, но она сразу же опустила голову.

— Я думала об этом. И сказала врачу. Он ответил, что, если не наступит улучшение, он, возможно, направит Коди к психиатру. Но, скорее всего, это просто эмоциональный шок.

— Тогда, думаю, психиатр сможет ему помочь. — Джо боролся с желанием предложить еще одно решение. Нет, видно, его не обойти. — Ты не пробовала связаться с Флинтом?

Может быть, ему следует какое-то время побыть здесь? — От этих слов он ощутил горечь во рту. Затаив дыхание, ковбой ожидал ее ответа.

— Я пыталась позвонить ему, просила передать мое сообщение, но так и не смогла с ним связаться. Его трудно найти. — Она грустно усмехнулась. — Его всегда было трудно найти, даже когда мы были женаты.

Он знал этот тип людей. Флинт не хотел отвлекаться от родео. Он был постоянно сосредоточен лишь на следующем соревновании, на следующем быке. Это было ковбойское кредо — прожить каждое мгновение как можно ярче и полнее.

— Я могу позвонить нескольким друзьям. Может быть, они смогут отыскать его, — сказал он.

— Спасибо, не надо. Он позвонит, когда сам захочет. — В первый раз за эти три недели она потянулась к нему, положив ладонь на его руку. — Если ты не возражаешь и это не очень тебе тяжело, давай попробуем продолжить наш спектакль, пока что-нибудь не случится. Мы уже слишком глубоко завязли, чтобы бросить ломать эту комедию.

Да, уж он-то точно слишком глубоко завяз.

— Пап, еще! — Коли захлопнул книгу и потянулся за следующей, лежащей на столике возле его кровати.

Джо улыбнулся и открыл ее.

— Похоже, я такую никогда еще не читал.

— В ней нарисована собака точь-в-точь как наш Скаут, — сказал Кода. — В ней не очень много написано, зато много картинок. Мы с мамой придумываем истории, когда разглядываем их.

— Здорово!

Они вдвоем уютно устроились в кресле-качалке, тихонько покачиваясь, отчего кресло жалобно поскрипывало.