Я чувствую, как кровь закипает в венах от ярости. Ярости на то, что я оказалась такой дурой, ярости на то, что Миллс использует меня в качестве пешки для своих амбиций, ярости на то, что он презирает меня. Он знает, что я влюблена в Джека, и все равно готов пожертвовать мной, чтобы заполучить его. Я внезапно вскакиваю, причем так резко, что стул на колесиках с грохотом отъезжает и ударяется о противоположную стену.

Миллс встает со своего места и медленно направляется за стулом. Я разворачиваюсь, ухватившись с силой за ремешок сумочки, у меня даже белеют костяшки пальцев, он подвозит стул назад и смотрит прямо мне в глаза.

— Сядь, Стром, — я колеблюсь пару секунд. Его голос звучит необычайно спокойно, и я опускаюсь назад на стул.

— Я проигнорирую, что только что произошло, списав это на стресс, который может получить агент под прикрытием, особенно новый оперативник, — он направляется обратно к своему столу, опирается кулаки на него, нависая надо мной.

— Ты все еще хочешь работать в полиции, Стром?

Этот вопрос застает меня врасплох. Однозначно нет.

— Да, конечно, — говорю я.

— Хорошо. Возбуждение уголовного дела по Джеку Идену гарантирует тебе быстрое повышение вверх по служебной лестнице, а это успех и признание. Ты понимаешь?

Я утвердительно киваю.

— Очень хорошо. Ты уверена, что способна выполнить план, который я тебе только что изложил?

Я чувствую, как мое сердце колотиться где-то в горле.

— Да, сэр.

— Отлично. Отныне ты больше не будешь контактировать ни с кем, кроме меня. Для всех ты приостановила свою деятельность в качестве офицера полиции. Тебе также придется освободить твою квартиру, предоставленную компанией и как можно скорее. Мы будем встречаться в районе Бейсуотер в безопасном доме, и устанавливать контакт друг с другом точно так же, как ты устанавливала с Робином, — он открывает ящик и достает конверт, кладет его передо мной. — Здесь ключ, вместе с моим номером и адресом. Выучи их наизусть, прежде чем покинуть этот кабинет. — Вау! У него оказывается было все уже давно готово. Как же тщательно он спланировал захват Джека.

— Мне нужны имена, места, даты. Все, что угодно! — глаза Миллса светятся металлом.

— Да, сэр.

— Есть вопросы?

— Нет, сэр, — говорю я, разрывая конверт и смотрю на номер телефона и адрес на бумаге. Я запоминаю их и кладу бумагу обратно на стол, достаю ключ из конверта и убираю в сумочку. Потом я встаю, хотя он не дал мне команду уходить.

Ярость проскальзывает у него в глазах, причем очень быстро, но также быстро он берет себя в руки.

— Я буду ждать твоего звонка.

— До свидания, сэр, — я иду к двери, и когда моя рука опускается на ручку, его слова сжимают мое сердце, словно когтистая лапа.

— Сделай это ради своего брата.

Я медленно поворачиваюсь.

Он улыбается.

— Это не было в твоем досье, но эта информация была достоянием общественности.

Я отстраненно киваю, хорошо пряча свои мысли.

Рядом с его дверью стоит Робин, прислонившись к стене, с кем-то разговаривая, но я вижу, что он ждет меня, когда я выйду. Я не хочу с ним говорить. Во всяком случае, мне не разрешается ни с кем разговаривать. Я машу ему рукой, он поднимает брови, как бы спрашивая, все ли о’кэй. Я показываю палец вверх. Его явно удивляет мой знак, но я быстро выхожу за двухстворчатые двери. Как только я выхожу наружу из здания, меня встречает голубое небо и солнце. Но внутри я чувствую такой холод, из-за того, что только что стала своего рода двойным агентом.

Я должна была бы уйти из офиса Миллса и совсем уйти из полиции, причем навсегда, но я знаю, что Миллс не остановится в своей миссии по уничтожению Джека. Его идея и решимость стали личной и навязчивой. Для меня совершенно очевидно, что из двух мужчин, сержант-детектив Миллс гораздо более опасный и беспринципный в выборе своих методов. Мой уход будет означать, что я больше не буду иметь ни малейшего представления о планах Миллса. Я должна отыскать какой-то способ спасти Джека. Называйте это шестым чувством или интуицией, но действия сержанта просто не имеют смысла. Я сыграю в его игру, пока не доберусь до самой сути.

Я прохожу мимо уличного художника, который мелом рисует на асфальте большую дыру с людьми, падающими в нее. Она выглядит удивительно реальной. Это ужасно, что подобная талантливая картина может быть настолько временной.

Я ловлю такси до квартиры компании в Воксхолл, быстро собираю вещи, их не так много. Потом вызываю другое такси, кладу ключи в почтовый ящик и даю водителю адрес Джека.

Как только я отношу вещи в свободную комнату в пентхаусе Джека, пишу ему смс-ку:

«Отстранена от выполнения обязанностей до завершения расследования».

Телефон звонит почти мгновенно. Это Джек. Я уже решила для себя, что не буду рассказывать ему многое. Правило номер один — всегда сохранять немного информации для себя, для обходного маневра. Для правильного конца. Для защиты.

— Что происходит, Лили? — моментально спрашивает он.

Его голос заставляет меня почувствовать себя виноватой. Мне следовало написать ему раньше, но я хотела очистить голову и окончательно понять, что мне следует сделать.

— Я сказала, что спала с тобой и вышла за тебя замуж. И что ты вычислил, что я офицер полиции под прикрытием. Я дисквалифицирована, ведется расследование и могу быть уволена из полиции.

— Где ты сейчас?

— Дома. Я забрала свои вещи из квартиры Воксхолл и привезла их сюда.

— Тебе следовало позвонить мне раньше. Я мог бы найти кого-нибудь, чтобы они сделали это вместо тебя.

— Нет, они бы не поняли, где мои вещи, а где других девушек.

— Ты в порядке?

— Думаю да.

— Ты хочешь, чтобы я приехал?

— Нет, абсолютно не за чем. Не стоит тебе этого делать. Мы будем заниматься сексом или чем-то еще.

Он хихикает.

— Я приеду в пять.

— Честное слов, Джек, я в порядке. Мне нужно немного времени побыть в одиночестве.

— Ладно, поговорим, когда я вернусь.

— Хорошо.

— Лили...?

— Да?

— Не важно. Я буду дома рано, и мы поговорим.

— Пока.

— Скоро увидимся.

Я кладу трубку и думаю о словах, которые мы использовали в разговоре и подводных камнях в наших осторожных фразах. Я отчаянно хотела сказать ему, что люблю его, но проглотила свое желание. Интересно, что он на самом деле хотел сказать мне.

9.

Лили

Я еду встречаться с мамой.

Ее голос наполнен такой заботой и теплотой.

— Ты ела? — спрашивает она.

— Да, — говорю я автоматически.

— Сколько времени назад?

— Одиннадцать часов.

— Проходи на кухню. Я вчера сделала шоколадный торт и заморозила его на сегодняшнее утро. Ты можешь попробовать.

Я следую за ней на кухню. У матери большая кухня, которую отец немного доработал своими руками. Она просторная и большая, в отличии от кухни бабушки. Здесь конечно же нет Бога кухни. Нет ладана. Не липких пирожных и никаких петард во время празднования лунного Нового года. Мама включает чайник и тянется к железной банке, где хранится чай в пакетиках. Я не предлагаю ей помощь, поскольку знаю, что она откажется. Она ставит две кружки рядом с чайником.

— Я так беспокоилась о тебе, — она крутит в руках жестяную банку и опускает пакетик чая в каждую кружку. — Я пришла к выводу, что мне совсем не нравится, что ты работаешь копом под прикрытием. Я прочитала такие ужасные вещи о них. — Она открывает ящик стола, достает нож, затем двигается к красивому замороженному торту, прикрытому стеклянной крышкой. — А что, если кто-то предложит тебе наркотики? Ты возьмешь их? — Она поднимает стеклянную крышку.

— Мама, я ушла из полиции.

Ее руки замирают, потом она опускает крышку на столешницу и оборачивается ко мне, лицо ее вдруг становится тревожным и беспокойным.

— Ушла из полиции? Что случилось?