– А влюбленные парочки?

– Бывают случайные машины, – с отвращением сказал Прюэтт. – Конечно, это частная дорога, как подъезд к вашему личному гаражу, старший инспектор, но в наши дни никто не уважает чужой собственности. Не думаю, чтобы кто из местных парней и девушек ходил сюда пешком. Здешние поля куда, скажем, приятнее. Но машины сюда порой заезжают. Машину можно загнать под эти нависающие ветви, так что ночью можно пройти прямо рядом и не заметить.

– А вы не замечали каких-нибудь незнакомых следов от шин со вторника, сэр?

– Да ладно вам! – Прюэтт махнул не слишком мощной рукой в сторону проселка, и Барден понял, что он имеет в виду. Проселок по сути дела раскатали колесами в широкую дорогу. – Трактора ездят туда-сюда, скот топчется…

– Но у вас есть машина, сэр. Странно, что при таком движении никто не заметил ничего необычного.

– Не забывайте – эта дорога только для въезда и выезда. Никто тут поблизости не ошивается. У моих людей полно работы. Они хорошие ребята, и они с ней справляются. В любом случае можете вычеркнуть нас с женой – мы были в Лондоне с понедельника до нынешнего утра, да и пользуемся мы по большей части передним подъездом. Этот проселок – просто чтобы срезать путь, старший инспектор. Он хорош для тракторов, но моя машина тут забуксует. – Он помолчал, затем резко добавил: – Когда я в городе, мне плевать, если меня принимают за работягу.

Вексфорд осмотрел проезд и нашел только раскисшую, изрытую колеями дорогу, зигзагом расчерченную следами тракторных шин и испещренную глубокими круглыми коровьими следами. Он решил отложить разговор с четырьмя работниками Прюэтта и девушкой – начинающим агрономом – до тех пор, пока не будет установлено время смерти миссис Парсонс.

Барден вернулся в Кингсмаркхэм, чтобы передать новости Парсонсу, поскольку они были знакомы. Тот открыл дверь с тупым видом. Двигался он, как сомнамбула. Когда Барден, стоя в столовой, среди всех этих жутких книг сухо рассказал ему о смерти жены, Парсонс ничего не ответил, лишь закрыл глаза и пошатнулся.

– Я позову миссис Джонсон, – сказал Барден. – Пусть она приготовит вам чаю.

Парсонс только кивнул. Он отвернулся и уставился в окно. С чувством, близким к ужасу, инспектор увидел, что носки до сих пор висят на веревке.

– Я бы хотел немного побыть один.

– Все равно, я скажу ей. Она придет попозже.

Вдовец двинулся прочь, шаркая тапками цвета хаки.

– Хорошо, – сказал он. – Вы очень добры.

Вернувшись в участок, Барден застал Вексфорда за столом. Тот рассматривал сгоревшую спичку.

– Знаете, Майк, – задумчиво сказал он, – впечатление такое, что кто-то ее зажег, чтобы получше рассмотреть убитую. Значит, было уже темно. Кто-то держал спичку, пока та не обожгла ему пальцы.

– Байсаут?

Вексфорд покачал головой.

– Тогда было достаточно светло. Нет, кто бы ее ни зажигал, он хотел удостовериться, что не оставил за собой ничего подозрительного, что могло бы его изобличить.

Старший инспектор положил обгорелый кусочек дерева в конверт.

– Как Парсонс принял известие? – спросил он.

– Трудно сказать. Такое ведь всегда вышибает из колеи, даже если готов к нему. Доктор так накачал его снотворным, что он вряд ли понял все до конца.

– Крокер сейчас проводит вскрытие. Предварительное судебное разбирательство в десять утра в субботу.

– Крокер может установить время смерти, сэр?

– Вторник. Это я и сам мог ему сказать. Ее должны были убить между половиной первого и… когда, вы говорите, Парсонс позвонил вам вечером во вторник?

– Ровно в половине восьмого. Мы собирались в кино, и я следил за временем.

– Значит, между половиной первого и половиной восьмого вечера.

– Это возвращает меня к моей теории, сэр.

– Поделитесь. У меня ни одной.

– Парсонс сказал, что вернулся в шесть, но его никто не видел. То, что он дома, стало известно, когда он позвонил мне в половине восьмого…

– Хорошо, слушаю. Только выгляните наружу и попросите Мартина принести нам чаю.

Барден крикнул, чтобы принесли чаю, и продолжил:

– Положим, Парсонс ее убил. Насколько нам известно, никого в округе он не знает и, как вы всегда говорите, муж – первый подозреваемый. Предположим, что Парсонс назначил жене свидание у кингсмаркхэмского автобусного парка.

– Какое такое свидание?

– Он мог сказать, что они поужинают где-нибудь в Помфрете или прогуляются, устроят пикник… да что угодно.

– А как же отбивные, Майк? Когда она говорила с продавщицей из супермаркета, у нее еще не было назначено свидание.

– У них есть дома телефон. Парсонс мог ей позвонить во время ланча – к тому времени погода начинала проясняться – и попросить ее подъехать на автобусе до парка в без десяти минут шесть, якобы для того, чтобы поужинать в Помфрете. В конце концов, может, у них есть обычай ходить куда-нибудь ужинать. Мы ведь полагаемся только на его слова.

Мартин принес чай, Вексфорд подошел к окну с чашкой в руке и глянул на Хай-стрит. От яркого солнца ему пришлось зажмуриться, и старший инспектор потянул шнур шалюзи, наполовину прикрыв шторки.

– Стауэртонский автобус не ходит до Помфрета, – возразил он. – Тот, что в пять тридцать пять. У него конечная в Кингсмаркхэме.

Барден достал из кармана листок бумаги.

– Верно, но автобус в пять тридцать два идет из Стауэртона до Помфрета через Форби и Кингсмаркхэм. – Он сосредоточился на цифрах, которые набросал на листке. – Скажем, так: Парсонс звонит жене во время ланча и просит ее сесть на стауэртонский автобус, который приходит в Кингсмаркхэм в пять пятьдесят, за две минуты до другого автобуса, того, у которого здесь конечная. Он мог успеть на этот автобус, выйдя раньше на пару минут.

– Вам придется это проверить, Майк.

– Короче, миссис Парсонс садится в автобус. Он проходит через Форби в шесть часов одну минуту и приезжает в Помфрет в шесть тридцать. Когда они доезжают до ближайшей к лесу остановки возле фермы Прюэтта, Парсонс говорит, что вечер такой хороший, пойдем, дорогая, пройдемся остаток пути…

– До Помфрета оттуда добрая миля. Хотя они могли любить загородные прогулки.

– Парсонс говорит, что знает, как срезать дорогу до Помфрета через поля…

– Через почти непролазный темный лес, кусты, по высокой мокрой траве?

– Я понимаю, сэр. Это мне самому не нравится. Но они могли что-то увидеть в лесу – оленя или кролика, или что-нибудь еще… Короче, каким-то образом Парсонс завлекает ее в лес и там душит.

– Великолепно! Миссис Парсонс собирается на ужин в модный сельский паб, но она не против побежать в грязный сырой лес следом за кроликом… И что она будет с ним делать, если поймает? Съест, что ли? Ее муж идет за нею, и когда она забирается в самую чащу, говорит: «Постой минуточку, дорогая, сейчас достану веревку из кармана и задушу тебя»… Боже ж ты мой!

– Он мог убить ее на проселке и затащить тело в кусты. Тропа там темная, и по помфретской дороге никто никогда не ходит. Он мог нести тело – он парень крупный, а после того, как по следам прошлись коровы, уже ничего не найдешь.

– Верно.

– Автобус выходит из Помфрета в шесть сорок одну минуту, приходит в Форби в семь часов девять минут, в семь двадцать Парсонс уже у гаража в Кингсмаркхэме. Это дает ему пятнадцать минут на убийство жены и возвращение на автобусную остановку на другой стороне помфретской дороги. Автобус приходит где-то в шесть сорок шесть. Парсонс бежит вверх по Табард-роуд и через пять минут входит в свой дом, как раз чтобы успеть позвонить мне в семь тридцать.

Вексфорд снова сел в свое вращающееся кресло с пурпурным сиденьем и сказал:

– Он очень рисковал, Майк. Его легко могли заметить. Вам придется проверить водителей автобусов. Они подбирают не так много пассажиров на остановке у фермы Прюэтта. Что он сделал с ее кошельком и ключами?

– Сунул в кусты. В любом случае, смысла прятать их не было. Беда в том, что я не могу найти мотив…

– Ах, мотив, – сказал Вексфорд – У любого мужа найдется мотив.