- Не стоит напоминать. Все, что я хочу - это поздравить новую принцессу рода Имубэ. Не явиться на праздник, было бы невежливо, ты не находишь?

Кунимити боится, - внезапно понял юноша, глядя ему в глаза. Боится, что Амэ не сможет устоять, поддастся искушению.

- Мне это не нравится… - выдохнул он.

- Мне тоже, - отозвался Амэ, успокаивающе улыбнувшись. Снова ложь, но вряд ли Кунимити сможет это понять. Сарумэ умеет лгать. А на самом деле внутри Амэ уже кипит любопытство. Он должен знать, что происходит в доме Имубэ, и в чем замешана мама.

Амэ коснулся локтя Кунимити, кивнув на выход. Здесь делать больше нечего. К тому же, ни Хару, ни Югио не стоит слышать их разговоры. Меньше знают, меньше слухов ходит.

- Хару, - Амэ повернулся к служанке. - Ты поняла, что нужно сделать. Я скоро подойду. Югио, можете передать госпоже Бенихиме, что мы скоро подъедем. Всего доброго.

- Всего доброго! - Югио поклонился.

Амэ вышел в сад. Кунимити последовал за ним. По энгаве шли молча. Амэ немного злился, поэтому сильнее требуемого сжимал в руке сложенный веер. Кунимити… Да что он себе возомнил?

Ох!…

Рывок был неожиданным. Амэ только вскрикнул, когда рука Кунимити схватила его за плечо и швырнула к стене. Юноша ошеломленно распахнул глаза, а сердце ухнуло от испуга и провалилось куда-то в область живота. Амэ дернулся, хотел отступить, сбежать от Кунимити на безопасное расстояние, но ему помешали. Имубэ прижал его собой, и деваться стало некуда.

- С ума сошел? - возмущенно воскликнул Амэ. Ему очень не понравилось такое обращение. А самое главное, он не понимал, чем оно было вызвано, и поэтому боялся. Амэ боялся всех человеческих реакций, которых не мог объяснить. Эта фобия сформировалась под чутким руководством матери.

- Тени, Амэ. Их слышишь не только ты, - безумие. Великая Богиня, да Кунимити рехнулся!

- Отпусти… - юноша пытался оттолкнуть от себя Имубэ, упирался в него руками, но не мог. Слишком крепкой была его хватка. А за спиной - стена, и отступать, некуда. Дыхание стало неглубоким и частым, перед глазами все поплыло.

- Ты мне лжешь… Книга, да? О таинственных царапинах на груди. Книга?! - Имубэ почти кричал, а Амэ находился в том состоянии, что еще немного, еще мгновение, и он начнет звать на помощь.

Нельзя, - промелькнула в голове здравая мысль. - Нельзя. Будет скандал. И положение Кунимити еще сильнее пошатнется, а Амэ будет скомпрометирован. И Акито… Акито не простит. Ни за что не простит…

А руки тем временем зашарили по телу, потянули с плеч кимоно. И Амэ совсем запаниковал. Ладонь заткнула рот, и все что мог делать юноша - это просто мычать и мотать головой, пытаясь стряхнуть с себя руку. Пояс-оби ослаб, перестал давить. Развязался узел, и пояс упал на пол широкой лентой, а Кунимити чуть отстранился и распахнул кимоно.

Амэ задержал дыхание и зажмурился.

- Ты…

Хватка ослабла, а ноги не держали. Амэ, точно поломанная кукла, сполз вниз по стене. Одежда находилась в полном беспорядке, руки и ноги в ней путались. Прическа распалась. Волосы растрепались, шпильки упали на пол. Запах крови усилился. К бурым пятнам запекшейся уже крови добавился алый - раны открылись, пропитали бинты.

- Ты…

Кунимити отпрянул к резным деревянным перилам энгавы, схватился за них, боясь упасть. Он смотрел на Амэ с безмерным удивлением на лице. Будто его мир рухнул. Снова.

Амэ неловко дрожащей рукой попытался запахнуться, но не вышло. Ткань его одежды была придавлена его же весом.

- Не смотри на меня… - произнес Амэ.

Он слишком беспомощен сейчас. И жалок. Он растерян, он растрепан и некрасив. Он…

Ошеломленный Кунимити сорвался с места. Он убегал так стремительно, будто преступник, которого застукали. Мчался, не оглядываясь, прочь, слишком потрясенный и слишком обиженный, чтобы обращать на что-то внимание. Топот его ног отдавался грохотом в голове Амэ. Сарумэ тихо всхлипнул, пытаясь запахнуться в кимоно, чтобы не чувствовать себя обнаженным и беззащитным, укрыться за привычным плотным шелком одежды. Стоял тихий летний вечер. Солнце почти село, и запели первые цикады…

Продолжение следует…

____________________

В следующей главе:

Амэ положил веер на колени и медленно поднял голову. Он смотрел на нее, склонив голову на бок, внимательно, изучающе, стараясь осознать, кто перед ним.

- У вас красивое имя, госпожа Вивиан, - Амэ позволил себе приподнять уголки, немного иронично, с явным недоверием и вызовом. - Иностранное?

- Поднебесная - наш общий дом, Амэ, - чарующе улыбнулась она, и на ее щеках появились симпатичные ямочки. Сарумэ ощутил внезапное желание притянуть ее к себе и пылко поцеловать. Пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать непрошенные мысли.

- Вы не человек, - руки снова раскрыли веер, а губы ухмыльнулись. - И не ками.

- Так тебя интересует, кто я? - рассмеялась она звонко. - Ответ на твой вопрос очевиден, не находишь?

Амэ с трудом удержался, чтобы не поднять брови от удивления. Вивиан только что призналась, что она йокай, не боясь реакции Сарумэ. Или она просто знала, что он кричать об этом не станет?

- ____________________

Другая сторона

Аннотация:

Амэ никогда не думал, что усомнится. Он уже видел йокаев, и не раз. И они именно такие, как о них говорили Аши и ками, но обстоятельства складываются таким образом, что юный Сарумэ задумывается над устройством мира. И все ли так справедливо? И действительно ли йокаи заслуживают смерти?

- ____________________

Она была прекрасна. Мягкая теплая кожа, пахнущая топленым молоком и горькой травой, длинные рыжие волосы, такие густые и такие мягкие. Они скользили по плечам, по спине, спадали на полные упругие груди. И она стонала, когда Амэ ее ласкал, прижималась доверчиво и жадно, ластилась, точно кошка, тихо урча. И когда глаза ее были закрыты, так легко было обмануться, подумать, что перед тобой человек, но никак не йокай. У нее пухлые податливые губы и отзывчивое тело, и то, как она понимала все желания Амэ с полувздоха, сводило с ума. И становилось неважно, кто она такая. Амэ слишком долго был один, не позволял себе прикоснуться ни к одной девушке. Но ведь она - йокай, а значит ему можно, правда?

Она находит ворот кимоно Амэ, и распахивает его, обнажая, грудь, туго перевязанную, и останавливается, смотрит, долго, пристально, задумчиво, но Сарумэ не видит ее взгляда и начинает волноваться. А что если она посчитает его уродливым? Что если испугается глубоких царапин на груди? Но все сомнения испаряются, когда ее тонкие пальчики проходятся по повязкам в какой-то странной, очень интимной ласке, и Амэ видит ее улыбку, дерзкую и исполненную торжества, но он слишком возбужден, чтобы испугаться. Чтобы испугаться, того, что она делает дальше. Как она разматывает повязку, как проводит губами по царапинам, собирая капельки крови из потрескавшихся ранок, а тело отзывается дрожью, и хочется большего, много большего.

- Вивиан… - произносит Амэ хрипло, и она поднимает на него глаза, глаза лисы-кицуне, желтые, с едва заметной зеленцой, а зрачки тонкие, хищные.

- Терпение, Амэ, все будет, - обещает она, и Сарумэ верит.

Он улыбается непрошеной мысли, пришедшей в голову. Несомненно, было хорошей идеей отправиться в Имубэ.

За два часа до этого

Сегодня особняк Имубэ освещен, как днем, и бесчисленные бумажные фонарики развешаны по всей улице, указывая путь к особняку, а массивные ворота, украшенные ромбами Имубэ (прим.автора - мон рода Имубэ в виде четырех ромбов, составленных в один большой ромб), широко распахнуты. Внутри, точно светлячки, в несколько рядов выстроились фонарики - красные и желтые, и это зрелище странно завораживало. Амэ любопытно выглядывал в окно, любовался освещением. С украшением двора постарались на славу. Помимо рядов фонарей, выстроившихся вдоль дороги, чтобы освещать путь новоприбывшим, маленькими светильниками-светлячками были украшены и деревья. В пруду плавали свечи. Сотни маленьких солнц освещали особняк, точно днем.