– После вчерашнего, пан полковник, нам не до сегодняшнего, – метко выразился Бунич два часа назад.

Но деваться некуда, работа сама себя не сделает. Он прибыл в эту длительную командировку в прифронтовую полосу вовсе не для того, чтобы пьянствовать и отлынивать от работы.

В Байдак они въехали вчера днем на невзрачной иномарке, чтобы не привлекать внимание. До вражеских позиций отсюда было 35 верст. Городок сильно напоминал прифронтовой. Повсюду посты, на каждом углу БТРы, автоматчики, действовал комендантский час.

Дороги в этих местах были ужасные.

– Не приживается у нас асфальт, отвергает его земля, – пошучивал Бунич.

Полковник с поджатыми губами косил по сторонам. Информацией о положении дел на фронте он владел в полном объеме, но одно дело читать ее, другое – видеть собственными глазами.

В Байдак, где раньше располагался крупный металлургический комбинат, вела железнодорожная ветка. Раньше сюда ходили поезда и электрички из Днепропетровска и Днепродзержинска. Теперь пассажирское сообщение было прервано, по рельсам переправлялись только военные грузы.

Практически одновременно с сотрудниками СБУ в город прибыло одно из танковых подразделений полковника Гармаша. Громоздкие Т-64 перекрыли всю центральную улицу. Местные жители смотрели на них со страхом и невольным пиететом.

Полковнику вспомнился известный исторический казус. В Первую мировую войну эти стальные громадины еще только появлялись. Пионером в строительстве была Англия. Их переправляли на фронт судами, эшелонами. Работал режим секретности, технику маскировали чехлами. А чтобы сбить с толку вражеских шпионов, писали на грузе: «Tank». В переводе с английского – «бак», «контейнер», «резервуар». Вроде как нефть перевозили, горючее, химические соединения.

Так и прижилось. Боевые машины стали называть танками. Единственный случай в истории, когда маскировочный термин дал имя новому виду вооружений.

В райотделе СБУ их встречал местный начальник – капитан Тесляк. Грузный, ушастый, угодливый, готовый выполнить любую прихоть приезжих. Еще бы, приказ из Киева был совершенно недвусмысленным. Оказывать содействие под страхом оргвыводов!

Он дрожал, улыбался, суетился, дескать, горе-то какое привалило! С перепуга решил, что прибыли инквизиторы для проверки работы его отдела. Тесляк клялся в верности, уверял, что отдел, не щадя живота своего, двадцать пять часов в сутки стоит на страже территориальной целостности Украины. Мол, его назначил на этот пост сам начальник Донецкого управления генерал-майор Морощук, как самого исполнительного и лояльного работника.

Конечно, трудности есть. Время такое! Ведь сейчас тяжелее, чем в годы Великой… прошу прощения, пан полковник, Второй мировой войны! Если нужно, капитан Тесляк даже на украинский язык может перейти!

Выслушивать этот бред было противно. Повсеместная практика: назначаем верных, а спрашивать хотим как с умных.

Ну а украинский язык в своей работе Борис Евгеньевич Вишневский почти не применял. Он плохо знал его, считал непригодным для работы и, если честно, не любил.

Семь потов с Тесляка сошло, когда он узнал, что инспекторы из Киева прибыли не по его душу. Другой у них интерес в этой местности.

А какой же? У Тесляка забегали глаза, но полковник тут же укоротил его излишнее любопытство.

– Любим хранить секреты, капитан? – спросил он. – Примите дельный совет: лучше всего не знать их. Тогда они и не разлетятся по всему свету. Где обещанные апартаменты? Утром подать бронированный джип, охрану и не лезть не в свое дело, пока я не попрошу вас о содействии!

Оживший капитан стелился ковриком. Мол, все сделаем в лучшем виде, панове! Загородный особнячок с бассейном, полная уединенность, банька, яства, изысканная выпивка, а после заката появятся лучшие в мире девочки и сделают господам офицерам незабываемую ночь!

– Лишь бы по букету не сделали, – проворчал Бунич.

И ведь уломал, змей-искуситель! Особняк был действительно уединенный, весь покрытый зеленью, вода в бассейне чистая, банька – умеренно жаркая. Ели-пили, не щадя живота своего. Сначала скромно, настороженно, все-таки работать приехали, а не ром жрать. Потом расслабились, разомлели, задумались: не мало ли мы себе позволяем? Люди мы или рабочие комбайны?

Тесляк был начеку. Официант, горячее и горючее! О политике и многотрудной работе, конечно, не вспоминали.

Девочек капитан подвез, конечно, как и обещал. Их услугами Борис Евгеньевич не брезговал, к тому же в Киеве такие путаны, что пальчики оближешь. В Донбассе уже не то. Но эта плутовка так заразительно хохотала, такие коленца выкидывала в постели, что претензий у него не возникло. Чувства такта, правда, у нее не хватало. Могла бы дать поспать, зараза.

Капитан Бунич на завтраке тоже был квелый, не отходил от кулера, а потом заявил, что после того, что у него было с этой двухметровой кобылой, он просто обязан с ней познакомиться.

В одиннадцать утра кортеж из двух машин выехал из Байдака и взял курс на северо-запад. До села с названием Родичи было порядка пятнадцати верст. По убитой дороге автомобили плелись как черепахи.

Вишневский чувствовал злость на весь мир. Расслабился перед работой, сам виноват, поделом тебе.

Позавчера он разругался с женой. Та прекрасно знала о существовании любовницы, но старалась не лезть не в свои дела, пока эта идиотка сознательно не перешла ей дорогу.

Что хотела дражайшая половина, непонятно. Мгновенного развода? Но скандал был отменный. По ходу выяснилось, что супруга тоже не ангел, имеет тайного любовника.

Полковник Вишневский был в шоке. Он, опытный сыскарь, прожженный физиономист и психолог, проглядел у себя под носом такую бомбу! Законная супруга смеялась ему в лицо, обещала, что в случае развода отсудит у него пятикомнатную квартиру на Институтской, все средства на банковских картах и пустит голым по миру. Так не лучше ли им жить в любви и согласии, делая вид, что ничего особенного не произошло?

Полковник ушел, злой как барракуда, хлопнув дверью. Он решил, что обязательно отыщет этого рискового малого и упечет за решетку на всю оставшуюся жизнь. Это намного предпочтительнее, чем просто убить. Но не сейчас, а после командировки. Он должен сосредоточиться на задании.

Еще это жуткое похмелье, мать его! Давал же себе зарок не пить напитки на основе рома!

Он со злостью выбросил в окно пустую бутылку от минералки, развернул компактную карту крупного масштаба, складывающуюся в блокнот. В этой местности полковник еще не бывал.

Кортеж удалялся от Байдака, погружался в безлюдную лесистую местность. Знали же советские люди, где лучше всего строить ракетные части и возводить закрытые психлечебницы! Вишневский хмуро покосился на старые осинники и глинистые обрывы, бегущие мимо окон, и снова уткнулся в карту.

Большинство населенных пунктов осталось на юге. В сорока километрах на востоке протекала небольшая река Олдынь. Она и являлась линией разграничения враждующих сторон. За реку украинские войска не переходили. Части террористов тоже не совались на другой берег. С обеих сторон действовали небольшие группы диверсантов, но далеко от речки не удалялись.

Подразделения ополчения были разбросаны вдоль правого берега Олдыни. Они не представляли чего-то монолитного, вросшего в землю, постоянно кочевали, чем неизменно вызывали раздражение украинских наблюдателей. Формально соблюдалось перемирие, активные боевые действия не велись. Случались мелкие стычки, локальные обстрелы. Ополченцы и украинские силовики частенько переругивались с разных берегов реки.

На восток от Олдыни располагался единственный значимый населенный пункт под названием Букаево. Градообразующим предприятием там был вагоноремонтный завод. Даже в это нелегкое время он продолжал работать, не давая населению впасть в депрессию.

Интересы полковника в данном районе не ограничивались одной лишь заброшенной лечебницей. Здесь работала разведывательно-диверсионная группа лейтенанта Жереха, подчиняющаяся непосредственно полковнику Вишневскому. Это было, образно говоря, его личное подразделение, а лейтенант Жерех являлся дальним родственником Бориса Евгеньевича.