Кривой меч Жнеца и сияющий клинок Траэтаоны выкашивали целые ряды тварей. Те оказались совершенно бессильными, а потому стали отступать, пятясь и пытаясь скрыться.

Выглядели они необычно, но не так уж жутко, как ожидалось.

– Это не хорхуты, – молвил Траэтаона.

– Нет, не они, – подтвердил Тиермес. – Это-то и удивительно – с хорхутами никто ужиться не может.

Ущелье довольно быстро было завалено окровавленными, искалеченными трупами – не стоило чудищам связываться с теми, для кого и смерть, и жизнь – суть одно понятие.

Покончив с противником, Тиермес прищелкнул пальцами, и из груды тел поднялось в воздух одно, наименее изуродованное. Оно воспарило на уровень человеческого роста и повисло, медленно поворачиваясь в воздухе, чтобы Жнецу было удобнее его разглядеть. А разглядывать было особенно нечего – щетинистое рыло, напоминающее свиное, крохотные глазки, прижатые к голове острые уши, множество когтей и зубов. Ни особенным умом, ни выдающимися физическими способностями природа этих тварей не наделила.

Траэтаона, оглядев нападавших, скептически ухмыльнулся.

– Твое мнение, Воин, – сказал Тиермес, неуловимым жестом отбрасывая от себя висящее в воздухе тело. Оно отлетело на несколько шагов и шлепнулось в пыль.

– Выглядят как наспех сработанные куклы.

– А об этом я не подумал!

Жнец снова приподнял тело в воздух, дунул на него. То, что осталось от твари, моментально рассыпалось в прах.

– Действительно, наспех сработанная кукла. Не бездарно, потому что на какое-то время они ввели нас в заблуждение, но и не талантливо, потому что скрыть концы не удалось.

– А может, никто и не собирался скрывать эти самые концы?

– Почему ты так считаешь?

– Видишь ли, Жнец, ты мудр и хитер, однако ты ведешь себя совсем не так, как вел бы тот рыцарь, облик которого ты принял.

– Ничего особенного я не сделал...

– Ничего особенного с точки зрения великого бога, но не человека.

– Ты думаешь, за нами наблюдают? – заинтересовался Тиермес.

– Вот в этом я уверен.

Траэтаона протянул тонкую смуглую руку и вытащил прямо из воздуха большой лук с двойной тетивой. Его изогнутые дуги были укреплены костяными и стальными накладками. Вечный Воин поискал в пространстве стрелу, при этом рука его по локоть исчезала из виду, растворяясь в воздухе. Вытащив одну, он некоторое время ее оглядывал, затем отбросил в сторону и принялся снова искать. Наконец Траэтаона добыл то, что его интересовало.

– Кажется, ты не очень пытаешься сохранить инкогнито, – заметил Тиермес.

– А зачем, Жнец? Нас здесь ждали и даже готовились к встрече.

Говорил Траэтаона неспешно и даже как-то лениво. Стрелу с цветным оперением вертел в пальцах, словно раздумывая над тем, как ее использовать: по назначению или в виде зубочистки. Поэтому даже для Тиермеса было некоторой неожиданностью, когда он вскинул лук и не целясь выстрелил куда-то вверх, чуть левее одинокой скалы, указующим перстом упирающейся в небо.

– А-ах, – раздалось в ущелье.

Из-за выступа выглянуло чье-то темное тело, поскользнулось на краю, хватая воздух передними конечностями, и покатилось вниз, наталкиваясь на острые камни. Мертвец свалился прямо под копыта драконоподобного коня, лицом к солнцу. Стрела торчала из правого глаза, превратив его в жуткое месиво. Она вошла в него почти по самое оперение, и если у убитого существа мозг находился там же, где и у людей, то смерть должна была наступить мгновенно.

– Хороший выстрел, – одобрил Тиермес.

– Он подглядывал за нами.

– Теперь понятно. Наконец я вижу хорхута и испытываю невероятное облегчение по этому поводу. Никогда бы не подумал, что и такое случится со мной.

– Расспросишь его, Жнец?

– Придется, хотя большого удовольствия, вероятно, не получу.

Прекрасный бог, похожий на колеблющийся язычок серебристо-голубого пламени с драконьими крыльями за плечами, легко соскочил со своего коня. Видимо, раскаленная пыль, устилавшая дороги Джемара толстым слоем, ему не нравилась, и стройные ноги ступали исключительно по воздуху, на ладонь выше поверхности почвы. Остановившись в нескольких шагах от хорхута, Тиермес сказал по-будничному просто:

– Встань и отвечай на вопросы!

Кем бы ни было существо при жизни, каким бы богам оно ни поклонялось, после смерти его безраздельным владыкой и повелителем становился Жнец. И не рождался еще тот, кто мог противостоять его власти.

Хорхут зашевелился, скребя когтями землю, приподнялся и сел, вращая головой в разные стороны. Стрела торчала у него из правого глаза, но мертвец на нее внимания не обращал. Может, уже стал считать ее своей неотъемлемой частью?

– Я повинуюсь, Владыка.

– Ты ждал нас?

– Я ждал вас, повелитель. Мне было велено сидеть за скалой и ждать. А дождавшись, немедленно сообщить моему господину.

– Ты сообщил?

– Я не успел, Владыка, – ответил хорхут и после минутного раздумья добавил: – Я умер.

– Не беда, – утешил его Тиермес. – С кем не случается. Кто твой господин?

– Не знаю.

– Зачем он нас ждал?

– Не знаю.

Дальше разговор потерял всякий интерес: что бы Тиермес ни спрашивал у мертвеца, тот неизменно отвечал, что не знает. И получалось, что действовал он не только по чьему-то наущению, но и не осознавая, что творит.

Наконец Жнец потерял остатки терпения. И уже собрался было вернуть хорхута туда, откуда призвал на допрос его душу, как вдруг Траэтаона попросил:

– Узнай у него о Веретрагне или Вахагане.

– Ты слышал? Отвечай...

– Двое бессмертных содержатся в подземелье вместе с третьим.

– И где подземелье?

– Везде, Владыка. Везде, где ты стоишь...

Больше ничего существенного из хорхута вытянуть не удалось.

– Что скажешь, Воин? – спросил Тиермес, когда беседа с мертвецом завершилась.

– Думаю, Жнец, как нам поступить. Уж коли нас тут ждали и готовились к встрече, то мы в заведомо проигрышном положении. Однако мы же не дети и можем за себя постоять. Вот я и взвешиваю, стоит ли самим разбираться со всеми здешними тайнами или отправиться на Вард, за помощью. А уж затем, в большой и милой компании, вернуться сюда.