Живущие тысячелетиями демоны не слишком боялись перестать быть. Самые большие жизнелюбы вроде Борромеля, Астрофеля и бесхитростного Кальфона — и те спокойно относились к мысли о том, что они не вечны, хотя и долговечны до неприличия. Моубрай даже от них отличалась великолепным презрением к смерти.

Однако встреча со странным, нелепым, очаровательным потомком что-то изменила в душе вельможной демоницы. Она и впрямь пришла всего лишь полюбопытствовать, кто нынче занимает трон Кассарии, соблюсти долг перед тем, в чьих жилах текла кровь да Кассаров, но случилось так, что этот правнук великого Барбеллы произвел на нее совершенно особенное впечатление.

Моубрай не была бы одной из владычиц Преисподней, кабы не умела читать сокровенные письмена. И ей лучше других было видно, что Кассария не просто приняла Зелга, но и расположена к нему всей душою — или тем, что заменяет душу такого сакрального пространства. Что величественные, могущественные, талантливые существа, коим уготована необычайная судьба, охотно служат ему — и с еще большей охотой дарят его своей дружбой и любовью.

Что-то такое было в этом наследнике древних чародеев, чего не могла объяснить даже она. Но зато могла почувствовать. Ниакрох иначе реагировал на его присутствие, Кассария иначе отзывалась на его голос. И Преисподняя боялась его иначе, нежели его великих предков.

Но всего этого Моубрай вслух, разумеется, не произнесла.

— Я хотела отдать тебе доспехи прадеда, — сказала она. — Те, в которых он сражался со мной. Они тебе пригодятся.

— Благодарю вас за заботу, — расцвел Зелг. — Но они мне, скорее всего, не подойдут. Не беспокойтесь, у меня хорошие латы. Думгар сам подбирал. — И уже тише прибавил: — У меня нет никакого права принять сей бесценный подарок. Вам эти доспехи гораздо нужнее.

— Ты благороден, щедр и бескорыстен. Ты похож на Барбеллу больше, чем думаешь. — Демонесса протянула руку, и смертоносные когти ласково коснулись щеки внука. — Его латы принадлежат тебе по праву. К тому же это единственное, что сможет защитить тебя в бою от рыцарей Преисподней. Эти доспехи сделали Темные кобольды Сэнгерая из кожи демона Аргобба. Барбелла заживо снял ее с…

— Ох, — выдохнул смертельно побледневший Зелг.

— Тебе нехорошо? — встревожилась заботливая бабушка. — Думгар, что с ним? Он болен?

— Видите ли, моя принцесса, он убежденный гуманист и пацифист.

— Это заразно?

— Официальная наука считает, что нет, но иногда мне кажется, что она заблуждается.

— Я немедленно вызываю лекаря.

— Не стоит, мадам, — посоветовал голем. — Лучше опустите особо красочные подробности.

— Но это же важно! — вскричала Моубрай.

— Ой, — совершенно поник герцог.

— Ладно-ладно, обойдемся без деталей, хотя меня это удивляет. Перейдем к сути. Латы, сделанные из шкуры Аргобба, выдержат удар любого клинка — даже моего, моего отца либо Князя. И потому, дружок, не вздумай отказываться. Обязательно надень их — пусть бабушке будет спокойнее. Обещаешь?

— Обещаю, — покорно кивнул Зелг.

— Вот умница. А теперь — главное. Ты ведь знаешь, по каким правилам будет разыгрываться сражение?

— Я обязательно прочитаю.

— Думгар! — Глаза демоницы вспыхнули опасным огнем. — Его до сих пор не ввели в курс дела? Интересно, чем занят Узандаф?

Голем выразительно промолчал.

— Хорошо, с этим легкомысленным мальчишкой я разберусь после. А сейчас поговорим о поединках. Видишь ли, Зелг, согласно старинной традиции, которая насчитывает уже несколько тысячелетий, каждая сторона выставляет по четыре лучших воина. Их поединки предваряют саму битву и, как ты понимаешь, в немалой степени влияют на ее исход.

Некромант закивал головой.

— Ты слышал о Сатаране Змееруком?

— Да! — воскликнул герцог, обрадовавшись, что хоть тут не ударит в грязь лицом. — Мой профессор истории писал диссертацию по древним аздакским легендам. А в них имя змеерукого демона упоминается достаточно часто. Так, например, горные великаны наивно верят, что это он в ярости проломил земную кору, отчего образовалось озеро Рупс на окраине Гунаба. А вот дикие племена краэнгов…

— Прости, дружок, — перебила его Моубрай. — Можно полюбопытствовать, отчего ты употребил слово «наивно»?

— Ну как же. Всем прекрасно известно, что подвижки земной коры происходят в результате тектонической активности, и…

— Не знаю, не знаю, — покачала головой демонесса. — Все возможно в этом безумном мире. Но что до озера Рупс, то мне достоверно известно, что это дело рук Сатарана, и горные великаны, равно как и верноподданные краэнги, совершенно точно описывают происходившие тогда события.

— Только этого не хватало! — несколько ненаучно выразился герцог.

— Вот-вот. Именно поэтому я и спросила тебя, знаешь ли ты что-нибудь о лорде-маршале Преисподней, Карающем Мече Князя Тьмы, который в поединках всегда представляет нашего владыку?

— Видимо, нет, — признал некромант.

— Очень плохо. Дело в том, дружок, что лишь Князь имеет официальное право послать тебе вызов. Остальные рыцари будут сражаться с твоими подданными. Но отклонить вызов Князя ты не можешь. Это расценивается как оскорбление. Затем через герольда будет объявлено, что вместо самого Князя на бой выйдет Карающий Меч его, как всегда было и всегда будет. Вот тут не растеряйся, не упусти момент и воспользуйся правом выставить от своего имени другого воина.

— Зачем?

— Затем, что Сатаран Змеерукий непобедим. Вспомни хотя бы об озере. Он — бессменный помощник моего отца, командир крылатых легионов. Он может все. Даже я побаиваюсь его клинка и его жала.

— Какого жала?

— В пасти Сатарана вместо языка — ядовитое жало, похожее на жало осы. Только оно крепче стали и пробивает любую броню, кроме той, что я принесла тебе. Однако тебе не одолеть такого противника. Латы Аргобба защитят тебя, но не спасут. Выбери среди своих воинов того, кем ты можешь пожертвовать, иначе сражение закончится, даже не начавшись.

— А вот это большая тактическая ошибка, моя принцесса, — заметил Думгар. — Теперь, насколько я успел изучить мессира Зелга, он сам выступит против милорда Сатарана. И никто не сумеет убедить его в обратном.

— Это же чистой воды безумие, — прошептала демонесса.

— А подставлять других — непорядочно, — пояснил Зелг. — Спасибо, что предупредили, мадам. Кстати, можно узнать — а какой вас видел Барбелла?

— Такой же. Но по иной причине. Я никогда не скрывала от него своего истинного лица. И смею надеяться, что он принимал и любил меня такой, какая я есть.

Надо полагать, что Агапий Лилипупс не нашел в смерти того вечного покоя, который обещают жрецы и философы. Похоже, быть мертвым ему вовсе не понравилось, ибо на заклинание вызова он отозвался не просто быстро, а с неприличной даже поспешностью.

Но возвратимся на несколько минут назад, дабы не путать причины и следствия.

Небольшая, однако внушительная процессия, состоящая из кассарийского некроманта, Такангора с золотой клеткой в руках и с Бумсиком и Хрюмсиком (которым в случае неповиновения была обещана короткая, но яркая и насыщенная судьба свиных отбивных), Думгара, Карлюзы с Левалесой и осликом, доктора Дотта, Узандафа, феи Гризольды и лорда Таванеля, Кехертуса, Крифиана, а также генерала Галармона в сопровождении самых близких знакомых бригадного сержанта Лилипупса, произвела фурор среди местного населения, выйдя из огненного портала на Лисалийских холмах.

Эти места издревле являлись предметом споров между королями Тиронги и герцогами да Кассарами.

Мало кто захочет жить на земле, которую оспаривают друг у друга великие владыки, а потому здешние жители были сплошь не-людьми. Отчего Агапия Лилипупса похоронили именно в Лисалии, остается только догадываться. Пейзажи тут отменные, природа восхитительная, однако никто не замечал за сержантом склонности к лирическому и возвышенному. Говоря грубым солдатским языком, «на эти лесистые натюрморты ему было глубоко все равно, пока не возводить укрепления против потенциального противника».