Так как Советский Союз не успел восстановить дипотношения с Нидерландами и прислать своего посла в Амстердам, то владычица Голландии решила действовать через Стокгольм. В откровенно холодной манере, королева выразила советской стороне своё неудовольствие тем, что войска маршала Рокоссовского вступили на территорию голландского королевства. Вильгемина напоминала Москве, что между Россией и Голландии нет войны и потому требовала немедленно вывести советские соединения с голландской земли. Одновременно с этим, королева грозила Советскому Союзу всевозможными дипломатическими карами в случае, если в её стране будут зафиксированные случая насилия, смерти или разрушения, порожденные действиями советских войск.

Слушая послание Вильгемины, Вышинский не знал, что ему делать, плакать или смеяться. Уж слишком пафосными были речи королевы, чье королевство уже дважды побывало под оккупацией армий великих держав и ни разу не посмевшее открыть рот. В конце концов вверх взял профессионализм. С невозмутимым лицом, Андрей Януарьевич принял протест голландской королевы и отбыл в посольство.

После прорыва к Рейну, войскам маршала Рокоссовского все ещё приходилось трудновато продвигаться на запад, но после 1 августа, жить стало легче. Вняв, безжалостному голосу разума американского президента, британцы начали отвод своих войск из Нижней Саксонии, под прикрытием джи ай.

Медленно, с угрюмыми лицами, покидали островитяне Люнебург, оставляли Ганновер и Оснабрюке. Темными, густыми вереницами текли королевские войска по дорогам Нижней Саксонии на юг, оставляя русским свою часть трофейного пирога. С невыносимой горечью в сердце, слушал Черчилль доклады Александера об оставлении Брауншвейга, Геттингена.

Гютерсло и Хальтерн стали последними городами, отданных Черчиллем противнику. Узнав о намерении Эйзенхауэра использовать Гессен в качестве плацдарма для нанесения в будущем удара по русским, Черчилль громогласно заявил, что отвод войск дальше рубежа Кассель — Дортмунд — Дуйсбург, есть прямая измена в пользу Сталина и он этого не допустит.

Отвод англо-американских войск из Саксонии значительно облегчил положение армий Северо-Германского фронта. Теперь он имел не только крепкий тыл, но и хорошо защищенные фланги, на которых стояли, не участвовавшие в бою армии маршала Жукова и Конева. Это позволило Рокоссовскому перенацелить свои главные силы на Голландию и Вестфалию. На Гронинген и Арнем устремились танковые дивизии генерала Катукова, давя и сокрушая остатки 2-й английской армии. Отрезанные от основных сил, чувствуя себя брошенными на произвол судьбы, англичане, канадцы, поляки и латыши стали действовать по своему усмотрению.

Не желая, чтобы русские сбросили их в море, канадская дивизия генерала Жермона, без боя оставила Фрисландию. На пароме, по железной дороге, пешком, канадцы спешили покинуть ставшую опасной для них провинцию. Советские авангарды не ус певали за американскими подданными английского короля, которые словно намыленные выскакивали из их тисков.

Только истребителям и штурмовикам удавалось пощипать колонны, под красными знаменами с «Юнион Джеком». Раз за разом проходились они своим губительным огнем по вражеским рядам, расстреливая доверху набитые солдатами грузовики, уничтожая бензовозы. После каждого из таких налетов, увеличивалось число пушек, броневиков и даже танков, брошенных неприятелем на обочинах дорог.

Подобная вольготность советских летчиков, была обусловлена плачевным состоянием британской авиации находившейся в Голландии. Из-за острого дефицита горючего, королевские ВВС были вынуждены оставить аэродромы в Эммене и Апсдорне, и перебазироваться в Амстердам. Отсюда они совершали вылеты на прикрытие отступающей пехоты от русских самолетов, но не всегда успевали сделать это вовремя. Радары были выведены из строя советскими штурмовиками и к тому же, страх смерти, все сильнее угнетал английских пилотов.

Несколько иной была картина в Гелдерланде. Там появление советских танков также вызвало панику, но были места, в которых они встретили ожесточенное сопротивление людей, посчитавших себя преданными. Ими оказались танкисты генерала Мачека, из-за нехватки горючего, брошенные англичанами на произвол судьбы. Не имея возможности отступать и не желая бросать свои танки, они закопали свои машины на западной стороне реки Эйссе. Впадая в Рейн, она прикрывала южные подступы к Арнему.

Позиция была очень удачная и вместе с примкнувшим к ним латышам 15-й гренадерской дивизии СС оберфюрера Акса, поляки отбили атаку танкистов полковник Перегудова. Авангард гвардейской армии Катукова слишком увлекся преследованием отступающего противника и попытались сходу взять этот рейнский город.

За свою самоуверенность и нежелание проводить разведку, танкисты заплатили шестью подбитыми машинами. Закапанные в земли по самую башню, поляки били прямой наводкой, по пытавшимся прорваться по мосту тридцатьчетверкам. Неоправданных потерь не стало больше, только благодаря опыту и мужеству советских танкистов. Обнаружив засаду врага, они отказались от продолжения атаки и быстро укрылись за деревьями, росших густой полосой вдоль реки. Пущенные вслепую снаряды прошли мимо танков, разворотив несколько домишек под черепичной крышей.

Неудачей закончилась и попытка преодолеть реку по железнодорожному мосту. Засевшие вдоль реки латыши удачно подожгли два танка фаустпатронами, преградив путь остальным машинам. Разумеется можно было попытаться продолжить атаку под прикрытием огня части танков, но без поддержки пехоты, это была откровенная авантюра.

Конечно можно было подождать подхода основных сил и выбить врага с его позиции. Однако это означало откладывание штурма города на сутки, а Вениамину Перигудову очень хотелось взять Арнем сегодня и попасть в Приказ Верховного Главнокомандования. Поэтому началось лихорадочное обзванивание всех кто находился поблизости и мог прийти танкистам на помощь.

Личная заинтересованность великая вещь и тут полковник оказался на высоте. Уже через два часа к нему подошли две роты 216-го минометного полка и батальон самоходной артиллерии с десантом на броне. Обрадованный Перегудов, предпринял новый штурм.

Искусно создав видимость, что собирается напасть на врага своим правым флангом, по широкому автомобильному мосту, он нанес внезапный удар левым флангом. Под самоходок и минометчиков, наши танкисты атаковали узкий железнодорожный мост и достигли успеха. Плотный артиллерийский огонь не позволял эсэсовцам высунуться из укрытий, а те кто все же рискнул, были уничтожены огнем автоматчиков.

Слаженно и умело действуя под прикрытием танковой брони, они избавили танкистов от встречи с фаустниками, попытавшихся вновь преградить дорогу советским машинам. Пять метателей фаустпатронов так и не смогли произвести свой смертоносный выстрел, сраженные меткими выстрелами русских пехотинцев.

С переправой танкистов на другой берег Эйссе, вражеская оборона рассыпалась как карточный домик. Ведь одно дело стрелять по танку зажатому железной коробкой моста и совсем иное, вести огонь по стальной махине из хилого окопа. Не выдержав стремительного удара, эсэсовцы оставили свои позиции, но были и такие, кто решил драться до конца. Более сотни человек, заняв близлежащею кирху, продолжили сопротивление.

Из всех окон и щелей, вели они ожесточенный огонь в течение всего дня. Каменные стены строения хорошо укрывали карателей от танкового огня. Это породило надежду на возможность ночного прорыва, но она оказалась ложной. Подошедшие к вечеру «зверобои», своими могучими залпами обрушили стены кирхи. Уже после шестого залпа она рухнула, погребя под своими руинами тех, на руках которых было много крови безвинно убитых мирных людей.

Также яростно и упорно сопротивлялись и поляки. Оказавшись между двух огней, они не отступили и не сдались, хотя им была предложена почетная капитуляция. Глупая шляхетская спесь полковника Высовецкого обрекла на смерть свыше тысячи человек, объявив парламентерам, что поляки никогда не сдаются, а уж тем более русским. В качестве подтверждения твердости своих намерений, «пан пулковник» приказал дать очередь в спину, покинувшим расположение поляков парламентерам.