Королевская резиденция Блуа

Между тем Маргарите минуло 17 лет (в 1509 году). Ее нельзя было назвать красивой, но она владела в высшей степени тем, что называют словом «шарм», и это заставляло современников не замечать неправильность черт ее лица, обрамленного темными волосами. Она очень походила на своего брата и являлась типичной Валуа: как у всех представителей этого рода – ослепительный цвет кожи, длинный нос, карие живые глаза и крупный, немного насмешливый рот. Современники считали Франциска красавцем. Красота Маргариты заключалась не в чертах лица, а в том выражении, которое имело ее лицо; в тех мыслях, которые горели в ее глазах; в той ласковой, доброй улыбке, которая убирала насмешливую складку губ; наконец, в мягком, благозвучном голосе, «будившем все нежные струны сердца».

Высокая и стройная, изящная и величественная в каждом своем движении, она, по словам видевших ее, производила всегда неотразимо чарующее впечатление. Так, Иларион де Кост (Coste) говорит:

Речью она владела в совершенстве. Любила красиво одеваться и при этом была «живой, остроумной и прекрасно образованной». В эпоху, когда во Франции еще не свергли иго схоластики, хотя борьба против нее длилась уже целый век, когда правило «Что по-гречески, то не читается» (Graecum est, non legitur; эта фраза принадлежит знаменитому юристу Аккурцию, который по-гречески не понимал и потому оставлял без объяснения все греческие цитаты) внушалось даже в школах, когда священнослужители с кафедры не стыдились говорить, что «недавно открыт новый язык, называемый греческим, которого следует очень избегать, ибо он порождает все ереси», – в такую эпоху Маргарита с увлечением читала Софокла в подлиннике, интересовалась вопросами теологии и, чтобы лучше понимать их, в конце концов занялась даже еврейским языком под руководством знаменитого ориенталиста (востоковеда) того времени Парадизио, по прозванию Каносса.

В 1509 году Маргарита вышла замуж – не по любви, и даже не по склонности. Ее просто «выдали» за герцога Алансонского, чтобы этим закончить земельную тяжбу между ее братом (как наследником Ангулемским) и герцогом. (Это была первая жертва, которую Маргарита принесла интересам нежно любимого брата. Ей впоследствии еще не раз предстояло жертвовать собой ради прихотей эгоистичного Франциска.) Свадьба состоялась в Блуа с большой торжественностью, после чего молодые уехали в свое герцогство. С этого года и вплоть до Павийской битвы (в 1525 году) и мадридского плена Франциска в биографии Маргариты наступает для нас огромный пробел: не сохранилось почти никаких документов, позволяющих воссоздать сколько-нибудь подробно ее жизнь в этот период, так что приходится ограничиваться лишь отрывочными и случайными сведениями.

В самом начале 1514 года умерла королева Анна. Ее оплакивали только бретонцы и муж, который «надел глубокий траур и плакал 8 дней». Флеранж в своих мемуарах говорит, что смерть эта была очень приятна Франциску, ибо Анна ему во всем противодействовала и не было часа, когда бы эти два дома (королевский и Ангулемский) не враждовали между собой. Мы вполне можем поверить этому свидетельству близкого друга и товарища молодого наследника, хотя оно как будто не согласуется с записью, содержащейся в журнале Луизы:

Кроме Клод у Анны была еще дочь Рената, будущая герцогиня Феррарская, родившаяся в Блуа 29 октября 1510 года. Тот факт, что Анна поручает двух своих дочерей надзору Луизы, еще не доказывает ее доброго отношения к ней. Ведь Анна знала, что после ее смерти Клод выдадут замуж за герцога Валуа, и, стало быть, волей-неволей ее дочь попадет под руководство своей свекрови – Луизы Савойской. Умирая, она только как бы просила не переносить на детей того недоброжелательства, которое разделяло их, матерей. Страх, что, обретя власть, Луиза будет притеснять ее маленьких дочерей, вырвал у гордой королевы последнее завещание. И даже та настойчивость, с которой Луиза указывает на добросовестное исполнение ею последней воли покойницы, наводит нас на мысль о том, что в душе своей она не находила любви к двум сиротам.

Об обеих дочерях Людовика XII можно сказать, что их жизнь не была радостной. Старшую, Клод, выдали за Франциска в 14 лет. Добрая и ласковая, она, однако, никогда не могла добиться любви своего ветреного супруга, которого сама, кажется, горячо любила. Измученная нравственно и физически, она умерла в 1524 году. Королеву Клод искренне оплакивала не только золовка Маргарита, но и весь народ, в своем представлении присоединивший ее к другой несчастной королеве, Жанне (жене Людовика XII), такой же заброшенной и покинутой человеком, которому слепая судьба вручила заботы о ней.[11]

Младшая дочь Людовика XII, Рената, болезненная и некрасивая, была выдана замуж за герцога Феррарского. Не найдя в замужестве ничего, кроме горя, она всей душой отдалась реформатскому движению и превратила свой двор в убежище для всех гонимых, повторяя то же, что делала раньше нее Маргарита во Франции, но действуя смелее и последовательнее. Этим двум женщинам обязано Возрождение сохранением многих и многих замечательных представителей эпохи.

Франциска Ангулемского и принцессу Клод обвенчали через четыре месяца после смерти королевы Анны, 18 мая 1514 года. Сейчас же после этого король Людовик XII задумал и сам жениться (в третий раз), для того чтобы иметь прямого наследника. Ему предложили в жены 16-летнюю принцессу Марию, сестру английского короля Генриха VIII; брак был заключен par procuration[12] 18 августа в Гринвиче. Mapия прибыла во Францию с большой свитой, в которой, между прочим, находилась в качестве фрейлины знаменитая впоследствии Анна Болейн.[13] Франциск был послан в порт навстречу королевской невесте. Мария была так хороша собой, что 20-летний герцог тут же в нее влюбился. Но Мария высадилась на французский берег со своим любовником, молодым герцогом Саффолком; а в Абвиле ее с нетерпением ждал 52-летний супруг Людовик XII.

Карл Орлеанский и Мария Клевская (Шпалера XV века. Музей декоративного искусства. Париж)

В продолжение шести недель пиршества и балы беспрестанно сменялись турнирами и играми; король, не желая отставать от молодежи, принимал живое участие во всех увеселениях, а ночи проводил с женой. Его здоровье расшаталось и не выдержало: в конце декабря он занемог, и 1 января 1515 года его не стало.

Мечта Луизы исполнилась, о чем лаконично написано в ее журнале.

Совсем новая эпоха – эпоха бурного развития культуры, ученого гуманизма, воскрешения классической древности – начинается для Франции со вступлением на престол молодого Франциска Валуа, знаменитого короля Возрождения. Возникает огромный интерес к античности: активно изучают классическую латынь (отказавшись от обедненной латыни Средних веков), издают многих античных авторов. Происходит оживление в издательском и переводческом деле. Франциск сам этому способствует: следит, направляет, дает советы (что издавать, что переводить). Теперь при королевском дворе часто можно видеть ученых, художников, поэтов. Строгая, экономная и скучноватая жизнь двора Людовика XII сменилась шумными беседами, веселым смехом и беспрерывными праздниками.