Санди даже не взглянул на протянутую матерью руку. Его глаза из-под нахмуренных бровей перебегали с одного липа на другое, на лбу собрались морщинки. Антонио еле слышно выругался. Анджела догадалась, в чем дело, и снова чуть не расплакалась: Санди впервые — насколько он мог помнить — видел своих родителей вместе!

Внезапно теплая и сильная рука предупреждающе сжала предплечье Анджелы. Превосходный тактик, Антонио умел принимать решения на ходу; она это прекрасно знала. Но то, как он быстро повернул ситуацию, привело в изумление даже ее.

— Не бросай нас, сынок…

Санди перевел взгляд на мать.

— А ты хочешь, чтобы я остался? — спросил он, так явно нуждаясь в «да» матери, что Анджела стиснула руки в кулаки, чтобы не броситься к сыну и не сжать его в объятиях.

— Ну конечно же. Ведь я люблю тебя, — сказала она вместо этого, а потом добавила, имея в виду и себя, и Антонио: — Мы оба хотим, чтобы ты остался.

Но слова матери не произвели на мальчика особого впечатления.

— А Каридад говорит, что ты меня не любишь, — обратился он к отцу обвиняющим гоном. — Она сказала, что я — ошибка твоей молодости.

— Должно быть, ты ее не так понял, — грустно ответил Антонио.

Глаза Санди презрительно блеснули.

— Вот еще. Каридад уверяет, что ты ненавидишь мою маму, потому что она родила меня, — продолжал он. — И что из-за этого не живешь в Валенсии, а мы — в Дублине.

Пальцы Антонио впились в плечо Анджелы. Неужели он решил, будто она могла сказать сыну то, от чего бедняжка так страдает?

— Неважно, что говорит Каридад, Санди, — решительно вмешалась Анджела.

— Слушай нас с папой. А мы тебя очень-очень любим, — произнесла она с нажимом. — Разно иначе папа провел бы в самолете целую ночь без сна, чтобы прилететь к нам и узнать, правда ли ты разлюбил его?

Слова попали в цель: Анджела увидела сомнение в глазах сына. Санди повернулся к отцу.

— Почему ты прилетел? — спросил он.

— Потому что ты не хотел ехать ко мне в гости, — прямо ответил тот. — А мне грустно, когда тебя нет рядом.

А мне грустно, когда тебя нет рядом… Анджела почувствовала, что слезы снова подступают к глазам. Но эта боль была не из-за Санди, а из-за другого малыша, которого никогда не будет рядом.

То ли Антонио осознал, что значат его слова для Анджелы, то ли просто почувствовал, как она задрожала, пытаясь не расплакаться, но его рука сильнее обняла плечи жены, и он теснее привлек ее к себе.

Малыш тем временем глубоко вдохнул и чуть-чуть расслабился, хотя, видимо, не спешил расставаться со своими заблуждениями. Каридад нанесла ему слишком глубокую рану, которую невозможно было залечить двумя-тремя ласковыми словами.

— А где бабуля? — спросил Санди, явно решив сменить тему.

— Я обещал ей, что ты прилетишь в Валенсию вместе со мной, — объяснил Антонио.

— Я больше не люблю Валенсию, — неожиданно выпалил Санди. — Не хочу, не хочу больше туда возвращаться!

— Мне очень жаль это слышать, Сандрино, — мягко ответил Антонио. — Значит, мы с мамой не сможем устроить тебе сюрприз, который хотели отложить до Валенсии.

— Какой сюрприз? — настороженно спросил малыш.

Какой сюрприз? — мысленно повторила за ним Анджела и посмотрела на мужа, пытаясь понять, к чему тот клонит.

— Я не поеду с тобой! — неожиданно закричал Санди, придя к собственному выводу. — Не хочу жить с Каридад!

Антонио нахмурился.

— Каридад не живет в моем доме, — заметил он.

— Но станет жить, когда выйдет за тебя замуж! Ненавижу ее!

Вместо ответа Антонио повернулся к жене и свирепо на нее уставился. «Ты мне заплатишь за это», — обещал его взгляд. В ответ глаза Анджелы вспыхнули зеленым огнем: «Попробуй только угрожать мне!»

— Ну что ж… — вполголоса произнес Антонио и задумался, потом снова обратился к Санди: — Но послушай, я не могу жениться па Каридад, раз я женат на твоей маме, верно? — И, видя, как расправляются морщинки па лбу мальчика, решительно сказал: — Мы с твоей мамой не собираемся расходиться, Сандрино. Мы любим друг друга так же сильно, как и тебя. И даже собираемся теперь жить вместе, в одном доме.

Да, это был смертельный удар, нанесенный мастером. Сквозь красное марево, застившие глаза, Анджела увидела демоническую улыбку Антонио. «Ну-ка попробуй опровергни мои слова», — говорила эта улыбка.

Но что могла сделать Анджела, если лицо сына просияло, словно включили лампочку. Поэтому она молча стерпела прикосновение губ мужа к своим ледяным губам. А тот уже обернулся к маленькому свидетелю.

— Ты поедешь с нами, Сандрино? — промурлыкал он. — Тогда бы у нас получилась настоящая семья…

Настоящая семья… Волшебные слова для любого ребенка, который живет с одним из родителей.

— Мы станем жить в одном доме… ты, я и мама? — спросил Санди дрогнувшим голосом.

Антонио кивнул.

— И бабушка тоже будет жить с нами. Ведь я работаю в Валенсии, — серьезно, словно обращаясь ко взрослому, пояснил он. — Я никуда не могу оттуда переехать, понимаешь?

Ну конечно, малыш был готов понять и принять любые объяснения, лишь бы сказка не кончалась.

— Маме нравится Валенсия! — горячо проговорил он. — Я знаю. Она любит слушать про места, где мы с тобой бываем, и про все, что мы там делаем.

— А теперь мы будем все делать вместе — ведь мы теперь семья!

Антонио нанес последний мазок на гениальное полотно под названием «Настоящая семья». Анджела убрала с плеча его руку и направилась к двери. Ситуация полностью вышла из-под ее контроля.

— Мне надо переодеться, — пробормотала она, но ее уже никто не слушал.

Санди — глаза у него так и сияли — уже повис на шее у любимого папочки…

— Если тебе дорого здоровье, держись от меня подальше, — предупредила Анджела, краем глаза заметив высокую стройную фигуру мужа.

Она развешивала белье в маленьком, но славном садике, слабо надеясь, что домашние хлопоты помогут справиться с раздражением, которое переполняло ее после утренней игры в «настоящую семью».

Конечно, они завтракали втроем. Санди и Антонио строили грандиозные планы, чем пишутся жарким испанским летом. А Анджела в это время улыбалась, радовалась и давала советы, придерживаясь роли. Потом Санди повел отца наверх, показать свою комнатку: малыш явно был на седьмом небе от счастья…

Теперь Санди убежал к своему лучшему другу, живущему по соседству, делиться сногсшибательными новостями. Поэтому Антонио, предоставленный самому себе, отправился на поиски жены, явно, с точки зрения Анджелы, напрашиваясь на неприятности.

Он знал, что она зла как тысяча чертей. Он знал, что она с трудом сдерживается, чтобы не взорваться, и кипит от негодования из-за того, с какой легкостью Антонио повернул ситуацию в угоду себе.

— У тебя нет электрической сушилки? — спросил он, нахмурившись. Анджелу удивил этот вопрос: она считала мужа человеком, неспособным войти в хозяйственные мелочи. Но отвечать не собиралась: наклонившись, она вытащила из тазика футболку Санди, затем, выпрямившись, прицепила ее прищепками к веревке. Солнечные лучи играли на ее аккуратно причесанных волосах, поблескивая то алым, то золотым.

Но об этом Анджела имела понятия не больше, чем о том, что простая прямая юбка тесно облегает ее сзади, когда она наклоняется, а белая безрукавка соблазнительно обрисовывает грудь.

Зато все это прекрасно видел Антонио Валера, стоя в тени дома и любуясь женой.

И эта тень вовсе не скрывает его привлекательности, признала Анджела против воли. С ее губ сорвался вздох, руки задвигались быстрее.

— Не можешь оторваться от работы? — неожиданно спросил Антонио. — Нам надо поговорить, пока есть возможность.

— Мне кажется, я уже сказала все, что могла, — саркастически ответила Анджела.

— Да ты злишься, — заметил Антонио.

— Правда?

Он сдвинул брови. За низким заборчиком, отгораживающим сад Анджелы от соседского участка, звенели ребячьи голоса. Вероятно, там был и Санди. Поэтому Антонио приблизился к жене, чтобы можно было говорить тихо.