Он торопливо стер текст, боясь, как бы не увидела Изольда. Тяжелая мысль, неясная пока, ворочалась в сознании, мешала осознать, принять неизбежное.

Лисса жива...

Кровавые лохмотья в искореженной капсуле. Черная вода заполняет узкое пространство, женщина мечется, бьется о стены...

Лисса.

Он понял, есть не одна Лисса. Их две - настоящая, живая и ее двойник, ждущий его в черной воде. Он убил одну, и вторая тут же заняла ее место. Она торопливо пишет ему записки и забывает бусы из черного жемчуга на столике, она призрачна и непостижима. Она скоро придет.

И ему придется убить ее тоже.

Или уйти в черную воду...

– Ян?

Изольда - необыкновенно свежая, яркая, сильная - ворвалась в течение мыслей. И сразу принялась командовать.

– Я сделаю кофе. Тебе нужно поспать еще, ты очень плохо выглядишь. Завтракать будешь? Нет, не надо меня провожать, я вечером прилечу снова.

И остановилась в дверях, внимательно глядя на него.

– Может быть, все же полетим вместе?

Он покачал головой. Он слегка улыбался, закрывая за ней дверь. Он все понял и все принял. Он будет ждать.

Серое солнце не может проникнуть в эту комнату, маленькую комнату посреди огромного черного океана. Волны бьются в стальной борт, они терпеливы и настойчивы, они ждут.

Серый человек сидит на диване. В руках его электронож, в глазах плещется черная вода безумия. Он ждет свою погибшую жену. Он тоже ждет...

Теперь он может без содрогания вспоминать об истерзанных лохмотьях плоти, он думает о них даже с какой-то нежностью. На его губах играет странная улыбка, глаза неподвижны; ему только что открылся смысл всей жизни.

Легкие шаги по металлу, смутный силуэт движется за шторами. Человек не двигается, он терпелив, ведь осталась такая малость. Секунда-другая, не больше.

Дверь открывается бесшумно. Женский силуэт на пороге - так хрупок, так беззащитен, так нереален.

Призрачный шепот:

– Ян?

Она делает шаг.

С едва слышным свистом включается электронож.

И разом обрушивается на платформу вой сирены.

В резком свете прожекторов Шенази видит искаженное лицо умершей, какие-то черные люди заполняют дом, сильные руки отбирают у него оружие, а он все смотрит и смотрит в глаза жены, внезапно ставшие так похожими на матовые черные жемчужины...

И с усилием проталкивает в легкие загустевший воздух.

– Она была жива, - повторял Шенази, все еще не в силах поверить. - Она все это время была жива. И выходит, они давно знакомы?

Инспектор задумчиво покивал.

– Мадемуазель Изольда Бекель - женщина весьма целеустремленная. А махинации с подводными куполами могли принести неплохую прибыль, если знать, с какого конца за это браться.

– Я не понимаю, - медленно произнес Шенази, - ведь вы проводили анализ ДНК, вы говорили, что это Лисса.

В руке инспектора снова появилась курительная палочка.

– Они клонировали кусок ее кожи, немного крови, синтезировали костную ткань. Видите ли, - он обезоруживающе улыбнулся, - мне с самого начала не понравилась эта сцена: раздавленная, смятая капсула, живописные останки. Все это выглядело излишне театрально, как в плохом виртуале. Сомнительно, чтобы строительный манипулятор мог сокрушить стенку капсулы, и невозможно, чтобы такие разрушения произвела вода. Лифт спускался под воду уже открытым, участки плоти заранее закреплены на своих местах. Ну а программу робота действительно изменили, и манипулятор разрушал конструкцию в течение двух часов.

– Боже мой...

– Мадемуазель Бекель знала о ДНК-анализе, но не подумала, что можно определить биологический возраст клеток. А эта экспертиза показала, что останки принадлежат клонированной плоти: живой организм растет постепенно, клетки в его составе обновляются, и возраст их более разнороден.

На черной поверхности волны болталась пластиковая упаковка от пиццы. Шенази на миг почувствовал себя таким же бестолково трепыхающимся ошметком мусора.

– Они рассчитывали довести вас до самоубийства: эти письма, якобы отправленные вами себе самому, демонстративно разложенные на столе бусы... Мадемуазель Изольда подмешивала вам наркотики, чтобы усилить воздействие приготовленных мизансцен. Достаточно было убедить вас, что она улетает вечером, а на самом деле остаться до утра. Она писала записки от имени вашей жены, устраивала легкий беспорядок, который так дезориентировал и пугал вас, оставила на видном месте бусы, которые якобы должны были остаться на трупе. Вас целенаправленно подводили к помрачению рассудка, а появление двойника вашей жены должно было стать кульминацией. По их мнению, увидев погибшую, вы должны были убить себя. Ну а затем, возможно, Лисса Шенази объявилась бы на платформе - живая и старательно удивленная произошедшим. И получила бы наследство. Во всяком случае, сама она была в этом уверена.

Ян на мгновение вновь окунулся в леденящий страх и судорожно вздохнул.

– Но знаете, что показалось мне самым интересным? Я думаю, что вы не стали бы убивать себя, господин Шенази. Скорее, вы готовы были убить вашу жену.

Он вздрогнул и промолчал.

– И мне кажется, мадемуазель Бекель такой исход вполне бы устроил. Ведь ваше завещание составлено так, что в случае смерти вашей жены, все получает именно Изольда.

Лучи утреннего солнца разбивались об воду. Ни один из них не мог проникнуть в черную бездну, холодную, как сердца двух женщин.

– Они не любили меня. Обе... - угрюмо заметил Шенази.