Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— «И не вздумай торговаться или увиливать», — улыбаясь, напомнила ему Айлин его собственные слова.

— Торговаться? Со мной? — Роберто тоже довольно осклабился. — Не советую, дорогая. Я же банкир, так что торговаться — это моя профессия.

Айлин очень устала, и ей до смерти надоело постоянно от него защищаться, отстаивая свою независимость.

Может быть, он и прав, промелькнула у нее смутная мысль, когда Роберто поставил ее на пол рядом с кроватью, чтобы она могла снять халат, перед тем как лечь.

Через несколько секунд он присоединился к ней, тоже сняв халат и оставшись в трусах, почти не скрывавших его мужские достоинства. Тем не менее Айлин почему-то совсем не испугалась и даже не попыталась отодвинуться, когда он осторожно обнял ее, прижимая к себе.

Чем чаще он к ней прикасался, тем легче ей было принимать это. Возможно, у них действительно когда-нибудь все будет хорошо?

Но, увы, вскоре Айлин поняла, что сильнее ошибаться не могла.

Утром ее разбудило громкое пение птиц, и она долго лежала, прежде чем накрыть голову подушкой и перевернуться на другой бок. И лишь тогда, увидев перед собой лицо Роберто, вспомнила все.

Сердце Айлин сжалось, и в ушах зазвенели тревожные колокола, которые быстро стихли, когда она поняла, что он крепко спит, обняв рукой подушку.

Успокоившись, девушка продолжала лежать неподвижно, пользуясь редкой возможностью вдоволь на него насмотреться, ничем при этом не рискуя.

Спящий Роберто был не менее прекрасен, чем бодрствующий, с нежностью думала она, любуясь его мощным обнаженным торсом и в который раз удивляясь, почему этот потрясающе красивый мужчина выбрал ее, маленькую незаметную официантку из скромного ресторана, тогда как ему на шею бросилась бы любая женщина.

Выбрал на свою голову, печально и виновато улыбнулась Айлин. Ведь хотя накануне он принес ее сюда на руках и уснула она в его объятиях, проснулись они порознь, откатившись к противоположным краям огромной кровати. Видимо, за первые ужасные месяцы их супружеской жизни Роберто настолько сжился с тем, что его прикосновения мучительно неприятны жене, что отстранялся подсознательно, даже во сне, чтобы не делать ей больно.

— Я люблю тебя, Роберто, — прошептала она одними губами. — Прости мне все то зло, что я тебе причинила.

Его ресницы затрепетали, поднимаясь, и взгляды их встретились.

Он не шевельнулся и не сказал ни слова, и некоторое время они продолжали лежать неподвижно, глядя друг другу в глаза, в страхе нарушить эту новую, такую незнакомую, связывающую, а не разъединяющую тишину.

— Который сейчас час? — не выдержала Айлин, задав первый пришедший в голову вопрос.

— Часов пять, наверное, — предположил Роберто, глянув в сторону окна, где сквозь шелковые шторы робко пробивались первые солнечные лучи. Потом он снова перевел взгляд на нее. — Ночью у тебя был кошмар.

— Я помню, — кивнула она.

— Спи, — тихо сказал он и закрыл глаза. — Еще очень рано. Пару часов еще вполне можно поспать.

Хорошенькое дело, спи, возразила она мысленно. Разве можно уснуть, когда так хочется погладить его смуглую гладкую кожу и губами ощутить ее почти забытый вкус? Разве можно уснуть, если так приятно лежать и любоваться его телом, мечтая, копя и смакуя эти драгоценные и такие редкие в ее жизни минуты?

А потом…

А потом смуглая рука Роберто, обнимавшая подушку, чуть шевельнулась, и Айлин почувствовала, как сразу же напряглось все ее тело в привычной защитной реакции.

Он тоже это понял, потому что глаза его открылись. В них клубились черные грозовые тучи, и она не могла его за это винить. Ведь он к ней еще даже не прикоснулся!

— Прости, — хрипло пробормотала девушка.

— Поздно! — прорычал он и спустя мгновение уже тяжело и грубо навалился на нее всем телом, обхватив ладонями лицо и в бешенстве глядя в глаза. — Готовься! Скоро придет день, когда я сорву с тебя все это. — Он с такой силой дернул тонкую ткань ночной рубашки, что та чуть не разорвалась. — И ты будешь лежать передо мной голой. А потом я съем тебя всю, целиком, и даже косточки выплевывать не стану!

— Я же извинилась перед тобой! — возмутилась Айлин, сама удивляясь, что не чувствует никаких признаков ужаса. — Я вовсе не испугалась! Я просто…

Я просто любовалась тобой, хотела сказать она, но так и не решилась.

— Ты просто среагировала на меня так, как реагировала всегда! — распаляясь еще больше, закончил вместо нее Роберто.

— Нет! — горячо запротестовала она. — Я и вправду немного испугалась, но только от неожиданности!

— Докажи это! — потребовал он, не поверив ей. — Докажи, что ты просто «немножко испугалась от неожиданности», а не была, по своему обыкновению, на грани истерики.

Сердце Айлин стучало все сильнее. Ситуация быстро выходила из-под контроля, и она уже начинала жалеть о том, что не сбежала из спальни до того, как Роберто открыл глаза!

— Я не понимаю, как можно доказать, что моя реакция была чисто рефлекторной! — раздраженно огрызнулась она.

— Ну-у… — задумчиво протянул он, и на его лице появилась знакомая сардоническая усмешка, которая напугала ее еще больше. — Рефлекторные реакции могут быть разными. — Он сделал паузу, и Айлин замерла. — Попробуй крепко обнять меня, притянуть к себе и поцеловать, горячо и страстно.

— Но я не хочу тебя целовать! — заявила она.

— Разве? — Его глаза удивленно округлились. — А, по-моему, несколько минут назад ты просто умирала от желания это сделать.

Айлин похолодела от ужасной догадки.

— Ты видел, как я тебя рассматривала? — жалобно спросила она.

— Угу, — без тени смущения кивнул Роберто. — Это так возбуждает: наблюдать, как твои глаза ласкают все мое тело.

Закрыв эти глупые, так неосторожно выдавшие ее глаза, Айлин подумала, что хорошо бы оказаться миль эдак за тысячу отсюда, и попыталась высвободиться, но тут же почувствовала, как напряглось его сильное теплое тело, и ее щеки вспыхнули жарким пламенем радостного ожидания.

— Так поцелуешь ты меня или нет?

Не открывая глаз, Айлин затрясла головой, ощущая, как все теснее становится грудям под его твердым тяжелым телом, а внизу живота разливается тепло.

Знает ли он, что с ней творится? — спросила она себя и тут же поняла, что это так, настолько сладко и вкрадчиво прозвучал его вопрос:

— Или же ты хочешь, чтобы я вернул тебе, так сказать, свободу?

Руки ее сами собой взметнулись вверх и обвили его шею с такой силой, словно это был спасательный круг посреди бушующих волн за сотни миль от ближайшей суши.

Роберто рассмеялся довольным смехом соблазнителя, уверенного в своей сексуальной неотразимости.

— Пойми, любовь моя, — продолжал он бархатным голосом. — Ведь если я прошу, чтобы ты сама меня поцеловала, то лишь потому, что не хочу услышать обвинений в насилии или принуждении.

А это, значит, принуждением не было? Стало быть, заставив ее почувствовать на себе горячее, полное сил полуобнаженное тело возбужденного самца, он ни к чему ее не принуждал? Да могло ли быть более бессовестное принуждение, чем то, которое несли в себе эти сильные загорелые руки, так крепко сжимающие ее в объятиях, эта широкая грудь с рельефными мышцами, эти длинные мускулистые бедра, одно из которых так уютно устроилось между ее ног?

И когда его сложенная лодочкой ладонь накрыла одну из ее грудей, Айлин, застонав, уступила, причем скорее себе самой, нежели ему, и, выгнувшись всем телом, прижалась губами к его смеющимся губам.

После этого тело ее окончательно вышло из повиновения. Руки жили собственной жизнью, лаская его там, где нравилось им самим, а губы целовали, смакуя, везде, куда был в состоянии дотянуться ее жадный изголодавшийся рот.

— Айлин, ты слишком торопишься, — услышала она изменившийся голос Роберто, из которого напрочь исчезли шутливые нотки. Перестав играть роль уверенного в себе самца, он уже старался охладить ее пыл, умерить эту так неожиданно разбушевавшуюся стихию. — Айлин…

26
{"b":"28281","o":1}